Так и Молотов еще может быть появится. Я знаю пока на одну главу вперед. Так что, может, по Фрейду...

4.

  День прошел, как не было. Пролетел, словно курьерский поезд мимо богом забытого полустанка, прогрохотал на рельсовых стыках, обдал облаком сырого пара, смешанного с угольным дымом, и умчался прочь, унося с собой - прихваченную между делом - половину ночи. И вроде бы, ничего толком не сделал: все только сидел да слушал. Слушал и сидел. Еще ходил, разумеется, заглядывая в отделы и отделения, и снова слушал. Здесь и там. Попыхивая трубкой, прихлебывая из стакана в подстаканнике крепкий чай, просматривая документы, отпечатанные на плохой пористой бумаге расплывающимися нечеткими литерами, расшифровывая каракули "революционных матросов" и " сознательных рабочих", - крестьян, слава богу, в Управлении пока еще не было - взвешивая на ладони тяжелые папки первоочередных дел. Возвращение превратилось в праздник "столоначалия", выродилось в рутину бесконечных представлений - количество сотрудников за полтора года заметно прибавилось - и встреч со старыми знакомыми, которых на поверку оказалось гораздо меньше, чем он ожидал. Впрочем, Генрих Эйхе все время был рядом, и это, если разобраться, совсем не мало по нынешним временам, поскольку бывший военный министр ДВР являлся человеком прямым, неробким и верным. Избрав "линию" не колебался, выбрав сторону - шел как крепкий крестьянин за плугом, делал свою работу. Это не говоря уже о том, что не глуп, в меру образован, и отнюдь не твердолоб.
  "И ведь не Эйхе единым, - как говорится, - жив человек". - Кравцов испытал мгновенное чувство облегчения - едва ли не умиротворение сошло на него - обнаружив "Жоржа" Семенова и еще кое-кого из "своих прежних людей" ровно там, где и оставил их, уезжая из Москвы в ссылку. В оперативном отделе, кроме Семенова, нашелся и небезызвестный товарищ Саука, а в следственном - по-прежнему работали похожая на товарища Наташу Ольга Ларионовна Лаврова и руководитель "особой инспекторской группы" Микола Колядный. Ольга Викентьевна Гаврилова, как оказалось, все так же заведовала технической библиотекой, что ей как "инвалиду войны" было сподручнее, поскольку не предполагало оживленного общения с широкими массами сотрудников различных советских учреждений и многочисленными командирами РККА. Библиотека же - место тихое и даже укромное, располагающее к размышлениям и неспешным трудам, но и не препятствующее при надобности перемещениям в пространстве. Обслуживанием абонементов занимались две юные Марусины помощницы, а сама она по мере необходимости уезжала в далекие и близкие командировки, из которых, впрочем, никогда не возвращалась без новых - зачастую редких и ценных - книг. Так ее и представил Кравцову заведующий Общим отделом Юревич. Завотделом был доволен работой "библиотекарши" и не считал нужным это не скрывать, тем более что она не только работала хорошо, но и заметно укрепляла своим присутствием парторганизацию отдела.
  Макс такому положению дел был только рад: кадровый костяк управления, несмотря на все "невзгоды и происки", сохранился, а значит, есть с кем продолжать начатое три года назад дело. А дело это - чем дальше, тем больше - представлялось Кравцову не только важным и ответственным, но и необычайно сложным и безумно интересным
  - А этот... ну, как его? - вроде бы вполне "искренне" затруднился вспомнить Кравцов, обращаясь к заведующему Следственным отделом. - Парень такой неглупый, с Украины... он к нам еще, кажется, из прокуратуры перешел...
  - Никольский? Вы имеете в виду Льва Никольского? - обернулся к Максу Горожанин.
  Валерий Михайлович Горожанин перешел в Военконтроль из ГПУ еще в 1923. По любым понятиям, он был более чем подходящей кандидатурой на руководство Следственным отделом контрразведки: дипломированный юрист, опытный подпольщик, чекист. Тем не менее, в отношениях с ним Макс все еще окончательно не определился. С одной стороны, Валерий Михайлович, как и сам Кравцов, происходил из эсеров. Причем в партии состоял, чуть ли не со времен Первой Русской революции, да и в большевики пришел не сразу, а только в девятнадцатом и из боротьбистов. Подозревать такого человека в том, что он "засланец" Феликса, было бы странно. Но, с другой стороны, в Гражданскую всякое случалось, а Валерий Горожанин неоднократно появлялся в Одессе, что вообще-то, учитывая все обстоятельства того времени, настораживало. Кроме того, все с того же боевого 1919 года занимал он в Украинской ЧК, а затем и в Харьковском управлении ГПУ, отнюдь не малые должности. Разумеется, там и тогда это могло и не свидетельствовать об особо доверительных отношениях с Дзержинским, но и обратное верно. Так что...
  "Думай, казак - атаманом станешь!"
  - Никольский? - переспросил Кравцов. - Никольский... Да, пожалуй, Никольский.
  - Он к нам из Верховного Трибунала ВЦИК пришел. - Уточнил Горожанин. - Дельный сотрудник. Сейчас в Ленинград на повышение пошел. Там база флота и граница рядом - есть, где развернуться энергичному сотруднику. Как раз по его силам работа. Так что в он на Ленинградском отделе теперь.
  - На Ленинградском... - рассеянно повторил за ним Кравцов. Сейчас он смотрел в дальний конец коридора, откуда приближался крепкого сложения мужчина в ладно сидящей военной форме старого образца. Над левым накладным карманом летней рубахи привинчен был орден Красного Знамени.
  - А что здесь делает Фишман? - не оборачиваясь, спросил Макс у Эйхе.
  - Заведует Научно-техническим отделом. Ты же его сам вроде бы рекомендовал, еще тогда...
  - Рекомендовал, - согласился Кравцов, вспомнив дела давно минувших дней. - Так когда это было!
  - Ну, давно или нет, а бумага в деле осталась. А нам тогда начальник на отдел понадобился, а Яков Моисеевич как раз из-за границы вернулся. Мы предложили, он согласился, РВС не возражал...
  "Согласился... А что, очень даже удачно вышло. Яков человек надежный... И славно, при случае, по-итальянски можно потрендеть..."