Окрестности Новосибирска
ЦБС
Андрей Урусов

У стены валялись расстрелянные. Тела, агонизируя, несколько секунд еще дергались, потом затихли. Кровь медленно текла по разбитому бетону площадки… Подполковник Мезенцев прошел вдоль стены. У каждого тела приседал, проверяя пульс, отрицательно мотал головой, ставил крестик в блокноте и шел к следующему.
Толпа начала расходится. До самого последнего момента большинство думало, что все ограничится парой выстрелов в воздух над головами. Так, для осознания вины. И никто не ждал разорванных длинными очередями трупов, текущей крови, бледных лиц солдатиков из расстрельной команды. До многих только сейчас начало доходить: старая жизнь ушла. Вместе с законами, юристами, чиновниками, мораториями на смертную казнь и много чем еще, включая остатки социальной системы. Теперь прав тот, кто сильней. Кто может за себя постоять. И если тот маленький осколок общества, который образовался на территории базы, не научится защищаться, ему не выжить. И защищаться надо не только снаружи, но и изнутри. Не только от чужих подонков, но и от своих. Не зря же первого собственного преступника поставили к стенке вместе с пленными бандитами. Символично.
Новоявленная расстрельная команда, не зная, что делать дальше, толпилась у огневого рубежа, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Один из солдат начал зачем-то перезаряжать автомат, тут же уронив дрожащими руками магазин. Кинулся поднимать – уронил оружие… Двое с трудом сдерживали рвоту.
- Так! - скомандовал Терентьев – Товарищи вольные стрелки, слушай мою команду!
«Расстрельщики» сразу же развернулись к командиру, пытаясь создать видимость строя.
- Сейчас, кладем оружие на землю…. Затвором вверх, придурки! И форсированным маршем бежим догонять товарища подполковника медицинской службы. Он в курсе, что делать с вами. Через полчаса – жду обратно.
Старший сержант Урусов стоял поодаль, задумчиво наблюдая за растерянными солдатами.
- Лейтенант, я бойца одного заберу на минутку, добро?
Терентьев от неожиданности дернулся.
- Волонтера что ли? Забирай, о чем речь.
- Сам как? – спросил Андрей.
- Да как я могу? – удивился лейтенант. – Херово, если одним словом. Можно подумать, блин, я каждый день в живых людей стреляю. За оружием приглядишь?
- Ясен пень. Только не долго. Своих головняков еще полно.
- Добро. Мы быстро.
Тереньтьев повернулся к ожидающим команды бойцам:
- Бегом, урюки!
И пристроился замыкающим.
- Шахматист! – окликнул Бориса Седьмой. – Стой! И громыхайку подбери. По тебе другой расклад.
- Так точно, товарищ Урусов! – попытался ответить по уставу Юринов
- Товарищ старший сержант, если на то пошло. Да и ладно. Автомат опусти. Нефиг ствол на живых людей направлять. А вообще, умные люди ремень придумали, чтобы зря в руках не таскать.
Борис послушно закинул АК за плечо. Автомат больно стукнул рукояткой затвора по спине.
- Как ощущения? – пытливо заглянул в лицо Юринову Андрей.
- Пока не знаю. – растеряно пожал плечами Борис. – Ночью кошмары снились. С утра тяжело было. А потом как-то все быстро получилось… Бегом сюда, автомат вручили, бегом туда. Стой, стреляй. Все.
- Действительно, все... – согласился Урусов. – Не расхотел еще в свой ледяной поход идти?
- Ледяной? – широко распахнул глаза шахматист.
- Иносказание. – отмахнулся Андрей от непонимающего взгляда. – В Таджикистан идти не передумал? Там ведь такое придется творить, что расстрел этот семечками покажется!
- Не передумал! Сегодня сумел, и потом смогу.
- Что сумел?
- Я в конкретного человека стрелял. Не просто в ту сторону. Выбрал одного, и в него. Я попал, видел, как мои пули входили. – Боря зачастил, слова начали сбиваться. – Точно попал! В грудь и …
- Отставить! Успокойся, автомат отдельно клади, и дуй к Викторычу. Скажешь – двойная пайка по просьбе Седьмого. Понял?
- Так точно!
- Воинское приветствие с оружием в руках не отдается. – поморщился сержант. – А вернешься – будем разборку-сборку дрессировать. Да, чуть не забыл. Запомни, Викторович-младший. Все вот эти самокопания типа – живого человека жизни лишил и тому подобное «тварь я дрожащая или право имею» – оставь для институток и прочих представителей гомосятины. Живи, как живешь. И никто тебе присниться и не подумает. Ты ведь тварей убиваешь, чтобы они до людей дотянуться грязными лапами не могли. Беги, товарищ Шах, пока спирт не прокис.

Окрестности Новосибирска
ЦБС
Влада Урусова (Кошка)

Поймать мужа - задача не сложная. Если муж нормальный. А не идиот чокнутый! И не мнит себя затычкой в каждой дырке! Ах, не мнит, а на самом деле есть?! Герой, блин, недоделанный! И псих, на всю голову раненный!!!
А теперь еще давай насчет Таджикистана побеседуем. Неудачная шутка, сразу говорю!
Как не шутка?! Ты что, в сосну влепился?! За каким ты туда собрался? Да помню я про детство твое неудачное, рассказывал…
Но на хрена?! Ты, вообще, представляешь расстояние, что там творится и вообще?! Придурок!!! И буду орать! И пусть сын просыпается! Будет знать, что отец у него  - полнейший кретин и дегенерат!!! И мудак!
И с кем? С Шахиматом? С Борькой, в смысле?! Андрюш, у тебя ведь пистолет есть – застрелись сам. Чтобы любящая жена на себя грех не брала.
Да плевать мне, что не сейчас, плевать что совсем нескоро…
Хорошо, постараюсь не плакать. Честно-честно. А ты скажи, что это только неудачная шутка и все…
Ну почему???

Фанские Горы, Таджикистан
Устье ручья Чоре
Бодхани Ахмадов

Видимо, баши родился в рубашке, как говорят урусы. Пятнадцать лет назад на стрелку с «юрчиками» должен был поехать он. Но не вовремя приболел и был заменен средним братом. Стрелка прошла плохо, проклятые кулебцы просто расстреляли оппонентов. Али погиб первым. Вместо него. Кровавая месть не вернула Бодхани и Ахмету брата, но частично восстановила их душевное спокойствие.
Неделю назад Аллах опять сохранил жизнь Бодхани. Младший из Ахмадовых рвался лично захватить золотой рудник, но уступил право старшему. Где теперь Ахмет? Точнее, где его могила? Вон там, за этими скалами? Не факт. Но его убийца там, в этом баши почему-то был уверен. А еще там золото. Богатство, роскошь, украшения для любовниц… И наемники. Силами которых он сначала свернет шею Амонатовым, а потом разберется и с урусской дивизией. Трусливые кулебцы и памирские шакалы долго не продержаться. И всё! Великий баши, нет, не баши! Великий хан Бодхани Таджикский!
Но сначала надо взять золото. И наказать убийцу брата. Да, русские заняли хорошую позицию. Но их мало. Крестьяне, работавшие на этом руднике, сказали всё. Что-то добровольно, что-то не совсем. Но всё. Там всего пятнадцать человек плюс женщина и ребенок. Из них бойцов всего пять. Они уже двое суток не спали. А еще этот выматывающий дождь. Почему бы не проверить их бдительность? Бодхани, нимало не сомневаясь, отправил полусотню вчерашних крестьян прощупать позиции урусов. Повезет – возьмут. Нет, набрать таких - не проблема.
И опять Аллах послал ему удачу. Нет, крестьяне не прорвались к руднику. Вместо этого эти ишачьи дети выскочили на мины. От прозвучавшего взрыва Бодхани инстинктивно дернулся вправо, и пуля, летевшая точно в сердце, попала в руку. Тяжелая, экстенсивная пуля. Руку просто оторвало немного выше локтя. И снова повезло, хотя тут больше надо хвалить не Аллаха, а собственную предусмотрительность: идея сделать младшего сына хирургом полностью себя оправдала. Мутарбек вытащил отца с того света, иначе баши просто истек кровью.
Обезболивающие, хоть и немного затуманили разум, но позволили воспринимать ситуацию почти адекватно. Только зачем? Чтобы увидеть крушение своих планов?
Выстрелы в ущелье стихли. Видимо, живых джигитов там не осталось. Минут десять царила тишина. А потом… Грохнул взрыв. Огромная гранитная скала вздрогнула, медленно накренилась и с нарастающей скоростью заскользила по склону, сметая небольшие известковые преграды. Когда она достигла конца своего пути, дорога, ведущая к руднику, оказалась заперта. Очень надежно. И, видимо, навсегда. А аккомпанементом движению каменного колосса служили взрывы, доносящегося с рудника. Казалось, сотни, хотя их, конечно, было намного меньше.
Бодхани был достаточно умен и образован, чтобы понять, что происходит. Русские взрывали рудник. Оборудование, здания, технику. Либо они нашли, куда уйти, либо выбрали смерть. В любом случае, добывать золото стало невозможно. И вывозить тоже. На руднике Чоре несостоявшемуся Великому хану делать было нечего…
- Уходим, - произнес баши, обращаясь к старшему сыну. - Переносим оперативный штаб в Айни. Эти урусы нам больше не нужны. Кроме одного. Того, что отстрелил мне руку. Я хочу сделать с ним то же, что и с убийцей моего несчастного брата.
- Отец, а если это один и тот же человек?
- Тогда он узнает, как это – умирать много раз.

28 августа 2012 года

Фанские Горы, Таджикистан
Альплагерь
Виктор Юринов (Дед)

- Всё, Витя! Привели, накормили, разместили.
- Тяжело было?
- Нет, лагеря по всей дороге стоят, так что не только заночевать, даже днем отдохнуть было где. Вот без этого было бы хреново. Если бы двадцать третьего рванули. Как раз погода испортилась. Рудничные бы все слегли. А так – два дня пережидали, три шли. Ни инфарктов, ни смертельной усталости. Большинству даже понравилось. Пешком, блин, от инфаркта.
- Кто додумался циклон переждать?
- Олег. Грамотный у тебя сын. И приказ твой до него быстрее всех дошел. Очень вовремя, Геннадий как раз нервничать начал. Впрочем, и сами бы догадались, тут главное было напомнить, что не мастеров ведем. Странно, но у всех это вылетело из головы…
- Ничего странного. Неделю бегаем, как угорелые, и чудеса творим. Забыли, что иногда и нормально ходить можно.
- А я? Только же пришел…
- Суперменство, оно заразно…
- Тут вот что еще, Вить! Не циклон это. Хуже. Поверь старому атмосфернику.
- А что?
- Не знаю. Новое это, не бывало раньше такого. Да еще летом и в Фанах.
- Ну да, «Фанские горы, хорошая погода»…
- Кончилась «хорошая погода». То что было – сильнейшая погодная аномалия. Я даже не берусь объяснить физику процесса. По силе ветра превосходит даже тропические циклоны. Но размеры – предельные для внетропических. И движется очень быстро. Очень похоже на зимнюю пургу в полярных широтах. Только намного сильнее. Одним словом – какая-то хрень!
- Одним словом – пургень! – вставляет Олег. – Или пургец.
Давид некоторое время молча стучит пальцами по столу. Кроме нас троих в столовой никого не было. Но пока Давид рассказывает, подтягивается четверка Потапа, потом Леха с Лаймой, Бахреддин. Вечер, как стемнеет - делать нечего… Ира пришла, Надюха с Санечкой…
- Пургень, - продолжает Лернер, - точное название. Это как-то связано с Войной. Нормальным атмосферным процессам пришел писец вместе с остальным миром. Даже не знаю, как назвать…
- Большой Писец, - опять вставляет Олег.
- Что-то тебя сегодня на названия тянет.
- Это не моё. В книге какой-то было…
- Хрен с ней, с книгой. Давид, ты лучше скажи, ядерная зима будет?
- А я знаю? Никто тебе этого сейчас не скажет!
- Старый мир кончился, мальчики. Теперь придется как-то выживать в новом. Мне-то уже недолго, а вот вам еще надо молодежь подготовить…
Оказывается, Руфина Григорьевна тоже прервала своё недельное отшельничество. И Мирали с Рахматулло здесь, и, вообще, полно народа. Даже рудничные подтянулись, директор и главный инженер.
Пацаны сдвигают столы, откуда-то появляются кружки, расплескивается водка, и Бахреддин взяв в руку кружку, произносит:
- Нэ надо так мрачно, Руфына Грыгорьевна. Старый мир погиб? Кери хар с ним! Пуст будет новый мир! Давайте выпьем! Кто умеет, скажите тост!

Окрестности Новосибирска
ЦБС
Владимир Пчелинцев (Шмель)

Никто ни о чем не предупреждал. Но, видно, что-то в воздухе такое витало. Вот и начали сходиться вечерней порой. Первым деликатно постучался в командирскую дверь подполковник Мезенцев. Не дождавшись ответа – вошел.
Пчелинцев, уперся подбородком в переплетенные ладони, оперевшись локтями на стол и безразлично смотрел на книжный шкаф, заставленный разноцветными папками.
- Грустишь? – поинтересовался подполковник и присел на стул напротив. Тусклая лампочка под потолком утвердительно мигнула.
- Неа. – равнодушно ответил майор, перенося взгляд на Мезенцева. – На душе хреново, Викторыч. Ноша тяжелая слишком…
Фразу комбата оборвал вовсе уж не деликатный стук в косяк. И в кабинет ввалилась сразу целая делегация. Сундук с Седьмым, Безручков с Андрушко, Шутов с Дмитровским…. Даже Терентьев пришел…
Сразу стало тесно. Но, кое-как разместились.
Первым Мезенцев начал. Как самый старший и по званию, и по возрасту.
- Как я верно понимаю, - прокашлялся военврач в кулак, - Мы все почуяли некие флюиды… - Мезенцев неопределенно помахал ладонью. – Прямо таки нагнетающие обстановку. А поэтому…. – Воневрач затянул паузу, экстренным подмигиванием пытаясь ускорить замешкавшегося Урусова, борящегося с застежками РДшки.
- Поэтому, господа, предлагаю устроить сеанс релаксации! То есть – легкое усугубление! – на заваленный бумагами стол, Урусов начал выставлять одну за другой бутылки, закупленные еще в придорожном магазине.
- Не хорошо без шахматиста, его деньги пропиваем, - задумчиво произнес он, обращаясь куда-то в пространство, - но это еще будить надо…
Майор хотел было подняться, да всех разогнать командирским рыком, но ему тут же всучили полный стакан и подали маринованный огурчик на столовской алюминиевой вилке.
- Пейте, товарищ полковник! Но не пьянства ради, а исключительно в качестве лекарства. – пресек в зародыше матерную тираду капитан Сундуков.
- Снова ты с полковником своим! – выдохнул Пчелинцев и опрокинул стакан. Хрупнул огурцом. Подумал немного и спросил. – Так, товарищи военные, а сами-то не пьете чего? Или собрались дерзостно споить своего командира?
- Так точно! - сразу же признался Урусов. – А потом, печатью бригады пришлепнуть приказ об моем отпуске на пару месяцев.
- О и том, чтобы все вернулось на свои места… - вздохнул Шутов
Все замолчали. Тишина долго висела в переполненном кабинете.
Пока капитан Сундуков, не расплескал бутылку «Немирова» по стаканам и кружкам, И не встал, с трудом выбравшись из-за стола:

Везде
Все

- Не вернется уже ничего. Так что, товарищи военные и гражданские, предлагаю за то, что все мы живы. Несмотря ни на что. И чтобы и дальше нам жить. Вопреки всему. За нас!
- Будьмо – отозвался Урусов…
- Лехаем – поднял кружку Давид
- Бук свейкас – улыбнулась Лайма
- Нуши джон бод! – выдохнул Бахреддин
- Не плачь, бабуска, - сказала Санечка, - всё будет холосо…

232

первое лишнее

вместо первого - людей

вместо второго - производство