- Значит… умер, – я криво усмехнулся.
Ну и новости…
Ребят, ну честное слово, вот это я вляпался! Здесь всё идет наперекосяк! Я с ума сходить начинаю от этого хаоса событий! Какой нахрен сценарий?! Тут, нахрен, сплошная импровизация! Вертись, как хочешь и как умеешь!
- Всё равно после твоего пробуждения он стал бесполезен, – Лоренц затушил сигарету. – Так что поправляйся. Мы ждем тебя на заседание.
- Как только, так сразу… - пробурчал я, оседая.
- Узнаю своего внука, – Кил хлопнул меня по плечу. – Выздоравливай.
Председатель покину помещение, после чего я полностью осел на пол, и начал нервно хихикать.
«Сценарий»… «Дед»… «Братья»… «Ляськи-масяськи»… «Трах-тибидох»…
Хихиканье переросло в нервный хохот.
Улетел шифер, попрощалась крыша, поздоровалась комната с мягкими стенками…
В конце концов, мне надоело хохотать. Да и разболевшийся живот добил утихающую истерику. В том, что это была истерика, я не сомневался.
Сидя на холодном полу, икая и глупо ухмыляясь, я раскурил последнюю сигарету.
Подведем итоги.
Если грубо, то я вляпался, хотя, это уже не новость. Это устоявшийся факт. Так что хватит уже повторяться…
Что мы имеем после двух с половиной суток нахождения в чужом мире?
Первое: имеем родственника, пока в количестве одной штуки, по имени Кил Лоренц, в звании председателя комитета SEELE.
Второе: предположительно, моё членство в этом самом комитете.
Третье: имеем собственного клона в количестве одной штуки.
Четвертое: клон тоже подсадной, как и я.
Пятое: имеем уйму времени для подготовки к предстоящим событиям.
Шестое: последний (предпоследний?) ангел из списка сдох первым, и больше мы его не увидим. Наверное…
И всё это за неполные трое суток. Резвый, блин, старт. Да и больно гладкий. Чистое везение? Пятьдесят на пятьдесят. Либо да, либо нет.
Я выпустил три колечка подряд.
Лоренц, походу, искренне рад моему «пробуждению». Он считает, что я его внук, а моя «амнезия» - результат слишком долгого «сна». Судя по его реакции, я как-то связан со «сценарием», и даже не как-то, а напрямую, исходя из фразы «ритуал прошел успешно». Раз комитет уже меня ждет, значит, я – ключевая фигура в игре.
И почему мне не хочется участвовать в заседании этого комитета? Но отмечаться всё же придется. Заодно посмотрю на остальных членов.
Ладно, с комитетом худо-бедно ситуация понятная. А вот «братья»…
Могу предположить – что это первые попытки создать клонов из генов человека и ангела.
Хм… Думаю, что многих мучил вопрос, от кого клонировали Нагису, если донором для Аянами была Икари Юй. Вот и ответ… Донором для Табриса был я. Точнее предыдущий владелец тела. Тогда получается… Если я – человек, то почему выгляжу как… Блин! Походу Альфред Лоренц РОДИЛСЯ альбиносом! Это никакие не эксперименты! Это просто природа…
Всё чудесатей и чудесатей…
Двигаем дальше. NERV как токовой, не существует. Пока. Пока что есть только недавно созданный GEHIRN. А, следовательно, Икари Юй и Наоко Акаги в добром здравии. Если сейчас две тысячи второй год, август месяц… Когда там родилось главное убожество этой саги? Напрягаем мозги… Две тысячи первый год, вроде май-июнь. Хм… Ему год с хвостиком? Мда… В моей практике столь молодых «заказов» не было никогда…
Господи! О чем я думаю! Если его убрать – трындец конторе! И я ничего с комплементацией не сделаю. Ладно, хоть руки и чешутся, от насилия в его сторону воздержимся. Пока.
Создание Ев наверняка идёт полным ходом. Не за горами тот злосчастный эксперимент с ноль первым.
Это кажись, было в четвертом или пятом году. Вроде в четвертом. Юй исчезла, Гендо в депрессии, а Синдзи в прострации. Как итог – Синдзи отправляется к родственникам, а Гендо ныряет в работу с головой. За это время доводятся ноль первый и прототип. Отстраивается Токио 3 и штаб-квартира в Геофронте. В десятом, вроде, году, нас покидает Наоко Акаги – создатель MAGI. Gehirn перестает существовать, зато рождается NERV – вторая по влиятельности организация.
Строительство Токио 3 переходит в завершающий этап. Предположительно в конце четырнадцатого – начале пятнадцатого года на пост главы оперативного отдела специального института NERV, в звании капитана, назначается Мисато Кацураги.
А дальше начинается самая острая часть этой истории. А именно нападения ангелов. Решающую роль в этом отрезке времени играют Евангелионы и пилоты. В процессе сражений и случайностей было потеряно две Евы и два пилота. «Нападение», недавно убиенного, Табриса окончательно подламывает боевой дух пилотов и начинается самая натуральная бойня. NERV объявлен вне закона, и на институт спускают местных армейских псов. Мясорубка заканчивается десантом девяти серийных Евангелионов и последующей комплементацией. Души объединяются, теряя телесную оболочку, Геофронт поднимается в воздух, где и зависает, став второй луной. Старый мир рухнул и на его обломках мы видим две самые исковерканные души, отказавшиеся покидать телесный мир. Прям библейские Адам и Ева, только-только выпертые из рая.
Я взвыл. Картина, и раньше казавшаяся мне неприглядной, нынче обретала реальные краски и пропорции.
Зато теперь, после более подробного осмысления и сопоставления новых факторов, нарисовалась конкретная система.
Теперь я не предполагал. Теперь я знал, что надо делать.
Первое: взять комитет за шкирятник и не отпускать. Коли я его член, то необходимо подмять его под себя, прикрываясь Лоренцем. Думаю, роль Серого Кардинала мне по плечу.
Второе: контролировать развитие NERVа. С выполнением первого пункта – это будет несложно.
И третье…
Взять под крыло Альберта. Он – единственный полуангел. Если комитет промоет ему мозги, гибель первого Табриса перейдет из плюса в нейтраль, что откинет меня на шаг назад. Этого не должно случиться.
Выкинув потухший окурок в урну, я встал и потянулся.
У нас есть план. А значит, у нас есть шанс.
***
Подходя к палате, я с ехидцей отметил, что «секъюрити» получили по ушам. Забыв про прессу, они теперь, аки дозорные, вытянувшись по струнке, караулили дверь. Видать «дедуля» объяснил им, для чего их сюда приставили.
На меня они никак не отреагировали, и мне пришлось просто засунуть зажигалку парню в карман.
В палате обнаружился сонный Альберт. Похоже, он только-только проснулся и искал свои очки.
Наконец найдя их и одев, он глянул на часы.
- Опять я рано вскочил… - он вздохнул. – Завтрак через три с половиной часа, а у меня литература заканчивается…
- Забудь про свою макулатуру, – я завалился на кровать. – У меня новости.
- Плохие или хорошие? – британец сразу подтянулся.
- Их проще разделить по категориям «личное» и «общее». С чего начнем?
- Ну, давай с личных.
- Хорошо. Начнем с тебя, – я хмыкнул. – Могу тебя поздравить. Ты мой клон.
- Я? – удивился Альберт. – А… В смысле оболочка?
- Ага, – я кивнул. – Только непростой клон.
- Это, в каком смысле?
- А вот теперь я тебе объясню, в какой Зажопинск приехал наш рейсовый автобус…

Час спустя.

- {замысловатое английское ругательство}, – задумчиво выругался Альберт. – Теперь понятно, почему тот покончил с собой.
Британец не сильно обрадовался. Точнее вообще не обрадовался. Вернее очень сильно задумался.
- У него сдали нервы, – я кивнул.
- Тогда я могу придти только к одному выводу, – беляк пожал плечами. – Он был слаб.
- Не, – я покачал головой. – Он был в трезвом уме и в здравом рассудке.
- В каком смысле? – не понял Альберт.
- Он пришел к выводу, что ничего сделать не сможет, – я начал теребить бинты на левой руке. – Что было вполне разумно.
- Но он же прав.
- Я знаю. В данной ситуации – это был мудрый поступок.
- Я ты, значит, как дурак, решил перелопатить весь мир по своему усмотрению? – Альберт хмыкнул.
- А я никогда не страдал трезвостью рассудка, – ухмыльнулся я. – В конце концов, эта опера покруче твоего «Фауста», – я кивнул в сторону фолианта.
- Это не опера, – беляк улыбнулся. – Это трагедия.
- Суть не в жанре, а в персонажах, – я потер руки. – В этом и будет заключаться наша работа.
- Отыгрыш ролей, – Альберт кивнул.
- И не только. Мы должны «пасти» некоторые ключевые фигуры.
- Одной из которых сейчас полтора года?
- Да. Он – наша главная цель, – я окончательно размотал повязку и пошевелил кистью. По пальцам прокатились колючие импульсы. – Нужно повлиять на его характер. И, либо склонить его на нашу сторону, либо заставить нас ненавидеть. Главное – чтобы он был уверен в себе и в своих решения, невзирая на мнения других. Есть и третий вариант, но он на самый крайний случай.
Британец вопросительно изогнул бровь и провел указательным пальцем поперек горла.
- Угу, – я кивнул. – Но это крайняк.
- Ясно… - протянул беляк. – А остальные? Что насчет этого Гендо?
- Глухо, – я скомкал обрывки бинта. – С ним пересекаться категорически нельзя.
- А этот, как его… Козо?
- Вариант пока в разработке, – я задумчиво помял марлевый шарик. – Он очень умен и умеет выбирать приоритеты. Но он может сильно помочь. Если ему всё правильно объяснить.
- И как ты ему это объяснишь? – Альберт вдруг хитро прищурился.
- Ты о че… - начал, было, я но тут меня осенило. – Ну конечно… Мы же по ихнему не шпрёхен…
- Вот именно, – Альберт хмыкнул.
- Зато у нас двенадцать лет, чтобы это исправить.
- А это трудно? – поинтересовался британец.
- Угу, – я хмуро уставился в одну точку. – Я, блин, как-то раз глянул на методику и ахнул. Тот еще геморрой.
- Охотно верю… - британец тоже помрачнел.
- Эта проблема вполне преодолима при должном желании, – я запульнул комок в урну, стоявшую в углу. – Есть проблемы покруче.
- Комитет?
- Вот именно.
- Мировая закулиса… - Альберт хмыкнул. – Она все же существует.
- И я в неё вхожу… - я повалился на подушку. – Вот это подстава… Интересно, а там ваши есть?
- Наши? – не понял беляк. – А-а… От наших там точно Блэр сидит.
- О… - я кивнул. – Это сто процентов…
- А от вашего брата, наверное, Путин… - британец усмехнулся.
- Не думаю, – я помотал головой. – Хотя вероятность есть. Пятьдесят процентов – Путин, пятьдесят процентов – Ельцин. Млять! – я схватился за голову. – Я ж точно не сдержусь и что нибудь ляпну.
- Тогда может я пойду?
- Вот ты точно пропрешься по всем пунктам, – я замотал головой. – Придется мне говорить как можно меньше и держать морду кирпичом.
- Это да. Просраться в самом начале операции…
- Мысли о провале – равноценны провалу. Поэтому эту тему мы закроем, – я почесал подбородок. – Все равно ситуация слишком мутная. План есть, а с какого конца начинать, я не знаю. Заседание комитета многое прояснит.
- Очень на это надеюсь, – британец вздохнул. – При таком грандиозном плане, ожидание – смертная мука.
- Зато, какая тренировка выдержки, – я ухмыльнулся. – К тому же, это можно представить как грандиозную пакость для мировой закулисы.
- О даааа… - британца аж затрясло от удовольствия. – Натянуть на рамочку этих пижонов… Друг мой, это будет шедевр!
- Поэтому провал недопустим, – я злорадно оскалился. – Трындец властьимущим…
***
- Надо же, – знакомый врач, зашедший в палату, посмотрел на нашу занятую чтением парочку поверх очков. – Уже вскочили… Позвольте поинтересоваться, во сколько вы проснулись, и что вы сделали с этими обалдуями у двери?
- Мы проснулись в половине пятого утра, док, – я перевернул страницу. – А с этими обалдуями разговаривал председатель Лоренц.
- Вообще-то меня зовут Малькольм Бертругер, – врач недовольно поправил очки. – Как самочувствие?
- Великолепное! – хором ответили мы, не отрываясь от чтения.
- Хм… - Малькольм покачал головой. – Спелись что ли?
Мы переглянулись, ухмыльнулись и рявкнули:
- Так точно!
- Тьфу, – врач сплюнул. – Казарма… - он подошел к моей койке и требовательно посмотрел на меня. – Где повязка?
- В урне, – я оторвался от чтения и протянул ему левую руку.
- Что за пациенты…
Ворча под нос, врач присел и начал щупать и сгибать кисть. Потом подергал за пальцы и под конец постучал по руке маленьким молоточком, извлеченным из кармана халата.
- Ну что ж, – Бертругер оставил мою кисть в покое. – Новую повязку накладывать не буду. Незачем, – он встал. – Через полчаса привезут завтрак, – он еще раз окинул меня немного язвительным взглядом. – А вам заодно принесут тонизирующее. Мне поступили особые указания относительно вашей персоны.
- Что за указания? – поинтересовался я.
- Привести вас в божеский вид к полудню. Чтобы был как огурчик.
- Ясно… - протянул я.
Тааак… Походу я знаю, когда моё первое знакомство с комитетом…
- Я еще зайду, – Малькольм снова поправил сползшие очки. – Если что – я в своем кабинете.
Он вышел.
- В БОЖЕСКИЙ вид? – выразительно спросил Альберт, скорчив рожицу. – Двусмысленно звучит, не считаешь?
- Ага, – я нервно хихикнул. – Увы, но ему ЭТОТ вариант не по силам.
- Он даже не понял, что именно он ляпнул… - беляк лизнул палец и перевернул страницу. - Он даже не знает, в чем фишка…
- Знает… Не знает… - Я задумчиво посмотрел на дверь. – Мне нужна инфа не этого деда…
Следующие тридцать минут были посвящены молчаливому чтению и интенсивному мыслительному процессу.
Который был прервал появлением завтрака в сопровождении медсестры. Именно в таком порядке, так как меня больше привлекало содержимое тарелок и стаканов, нежели постный вид медработницы.
Походу приказ «привести этого засранца в божеский вид» включал в себя пункт «накормить до отвала, а то больно тощий». Я пришел к такому выводу исходя из того, что безнаказанно стрескал сразу четыре порции пюре картофельного с подливой и печёнкой.
Беляк, несколько удивленный моим аппетитом, тоже решил не отставать, но в него влезло лишь две с половиной.
- Ну что ж ты силу-то в тарелке оставляешь? – пробубнил я, глядя как британец отваливается от тарелки. – Всё доедай!
- Не могу… - натужно произнес Альберт. – Не лезет.
- Не лезет – пихай, – я погрозил ему ложкой. – В еде вся сила. Не будешь нормально есть – останешься тощим. Тебе это надо?
- А на кой мне массу набирать? – недовольно проворчал беляк, снова беря ложку.
- Мы будем мышцу наращивать, – я умял остатки и взялся за четвертую.
- Зачем нам мышцы? – Альберт вяло помешал пюре и отправил небольшую порцию в рот.
- Во-первых – мы по кабинетам или лабораториям сидеть явно не будем. Во-вторых – девкам нравятся сильные парни, – я хмыкнул. А девок предвидится много…
Альберт скосился на застывшую изваянием медработницу, от чего я прыснул в тарелку.
- Я те потом объясню, – пообещал я в ответ на его сомнительно-вопросительный взгляд.
Объяснить не случилось… Сразу после завтрака ввалился взъерошенный Малькольм, который, не стесняясь в выражениях, быстро осмотрев мои ранения, буквально силком выволок меня из палаты. В ходе незапланированной экскурсии по коридорам лазарета, я выяснил, что Бертругер: не нянька, чтобы таскать зама председателя по цирюльням и баням, а так же проводить до магазина, и что ему класть с высокой колокольни на тот факт, что это приказ. Его крайне возмущал тот факт, что ему придется присматривать за мной до самой выписки. От моего предложения о досрочно-немедленной выписке из лазарета старик взбеленился еще больше, заявив, что свою честь и врачебный долг ставит выше своего эгоизма.
Вот в таком боевом духе он довел меня до приемной на первом этаже, где забрал одежду, которую я позаимствовал у некой фрау Дигль. После того, как я сменил пижаму на дырявую в нескольких местах форму в пустой приёмной, мы покинули холл лазарета, и вышли на улицу. Сойдя с крыльца, мы прошли в правую часть полупустой стоянки и я некоторым недоумением, вслед за Малькольмом сел в старенький, но опрятный Фольксваген «Жук» малинового цвета.
Завелся этот раритет только после третьего поворота ключа, и, стрельнув пару раз, бодренько тронулся.
Дорога, из добротного и идеально ровного асфальта, с обоих сторон была окружена плотной стеной деревьев и густого кустарника.
Развив крейсерскую скорость под семьдесят пять километров, «Жук», мерно гудя и изредка стреляя, несся вперед, плавно входя в повороты. Бертругер беспрестанно ворчал, барабаня пальцами по рулю, а я со скучающим видом разглядывал пейзаж, который впрочем, сводился к анекдотичному «ёлкисосныёлкисосныёлкисосны».
Минут через пятнадцать езды «Жук» буквально вылетел на автобан, на котором Малькольм, дернув какой-то рычаг, утопил педаль до упора. Выдав чисто пулеметную очередь, двигатель взревел и рванул с невозможным для него ускорением. Я вцепился в сиденье и офигело уставился вперед, провожая взглядом другие, явно уступающие в скорости, автомобили.
- Хорош, да? – Бертругер хмыкнул, увидев моё удивление. – Купил у одного парнишки, года три назад. Видать, он хорошо в двигателе покопался…
- Это точно… - я ошалело кивнул. – А сколько лошадей-то?
- Я точно не знаю, но мне сказали, что около ста шестидесяти.
- Скока?! – офигел я. – Да быть такого не может!
- В сервисе тоже охренели, – Малькольм пожал плечами. – Предложили продать.
- Да хрена с два я бы продал, – я покачал головой. – Это же конфетка.
- И я о том же, – Бертругер кивнул. – Только жрет теперь эта конфетка…
- Это точно…
Некоторое время мы ехали молча. Поля и деревья за обочиной сменились на пашни и аккуратные домики. Вскоре появились более плотно застроенные районы. Мы подъезжали к городу.
- А что с Альбертом? – поинтересовался я, наконец, найдя тему для разговора.
- Он находится на лечении после операции по удалению раковой опухоли головного мозга, – суховато ответил Бертругер. – Нам повезло, что мы выявили вторую стадию в её раннем развитии.
- А что, есть подозрение на повторное появление опухоли? – поинтересовался я мрачнея.
Час от часу нелегче. А этот паразит еще и помалкивал…
- В целом прогноз благоприятный, – Малькольм пожал плечами. – Но всё равно надо еще как минимум месяц понаблюдать. Посмотрим на что способна сыворотка…
- Какая сыворотка?
Это еще что за фигня?! Его еще и дрянью какой-то колют?
- А вы изучали латынь, герр Лоренц? – поинтересовался Малькольм.
- Нет. – я помотал головой.
- Тогда я скажу проще. Это лекарство для подавления активности раковых клеток.
- И какова эффективность препарата?
- Условно положительная, – несколько неопределенно произнес Бертругер. – Мы как раз это и выясняем. Во всяком случае, вы сами видели, что он слишком бодрый для того, кто неделю назад перенес подобную операцию.
- Ясно… А что с ним будет после выздоровления или после ухудшения самочувствия?
- Ну… - Малькольм потеребил кончик бородки. – Думаю, что, как и предыдущие два образца, пойдут на опыты. Мне только необходимо получить от вас письменное разрешение на вскрытие недавно погибшего.
- Ка… какое еще разрешение? – ошарашено выдавил я.
- До вашего… гм… сна, проект «братьев» находился под вашим ведомством, – Бертругер снизил скорость и перестроился в другой ряд. – На время вашего отсутствия этим заправлял герр Лоренц старший. Но так как вы уже очнулись, то он потерял полномочия в этой сфере.
- Вот как? – я задумался. – Хорошо. Думаю, что разрешение на вскрытие недавно погибшего вы получите… как только меня выпишут. Только вскрывать будете в моем присутствии.
- Хорошо.
Легковушка свернула на развязку. Мы въехали в черту города.
***
Стольный град Мюнхеберг встретил нас довольно пыльными улицами, серыми зданиями, прохожими с постными лицами и прохладной погодой… И провожал практически так же.
Почему сразу провожал? Так потому, что нечего собственно описывать. Посовещавшись с Малькольмом, из плана «баня-цирюльня-магазин» был убран пункт «баня», за наличием душевой комнаты в лазарете. После обсуждения последовал пробег по требуемым точкам. В цирюльне мне, по требованию, уменьшили длину шевелюры и уложили её гелем. В результате я стал похож на небезызвестного фанатика-матершинника за минусом цвета глаз и, пожалуй, возраста.
Единственная заминка вышла с выбором профиля магазина. Я потребовал ехать в местный «Военторг», а Бертругер настаивал на салоне вечерней одежды.
Немного поругавшись, порешили заскочить в оба. В конечном итоге я имел на руках два вечерних костюма с туфлями и два комплекта полевой формы с двумя парами берцев. Естественно я тут же натянул новенькую форму и жесткие, необношенные ботинки. Остальное было упаковано в сумку и положено в багажник.
Практически всю дорогу обратно я слушал ворчание Малькольма на тему «Милитаризм – как форма шизофрении».
Ну, его, наверное, можно понять.
Но я этого делать явно не собирался. Мне было не до этого. Что ни говори – а заседание Комитета – это не хухры-мухры. Чего от меня на нем потребуют, я не знал. Вариант сидеть с «мордой кирпича» особо выигрышным не казался, а в импровизации я не мастер. Но выкручиваться всё же придется.
Но особо охота позырить на состав. Уж очень интересно, кто из здешних высоких чинов заседает в мировой закулисе? Есть у меня такое ощущение, что сами политики там сидеть не будут, скорее только доверенные заместители. Или те – кто реально управляет…
Ай, млять! Идите в Зажопинск со своей политикой! Терпеть её не могу! Мозги пухнут, и каска болеть начинает. А оно мне не надо. Решено! Играем «кирпича»!
А прав Бертругер… Милитаризм – это легкая форма шизофрении… Я даже черепную коробку приравниваю к естественной, природой дарованной, но каске…
***
Вот что я постоянно забываю учитывать – так это состояние своего нынешнего организма. Привык, понимаешь, к богатырскому здоровью себя предыдущего. Потомок степных кочевников, понимаешь… А тут… Кто плюнет – пополам сломаюсь. Тем более после нехилой потасовки, двух ранений, допроса и операции… Я ж блин сейчас стою на ногах только благодаря чистому эгоизму.
Это я к чему? А! Точно. Я умудрился заснуть в машине, пока мы ехали обратно. Хорошо так уснуть умудрился, не обращая внимания на постоянную стрельбу затюненого двигателя. Малькольм меня, по приезду, минут десять тормошил. Потом просто сунул под нос ватку с нашатырем, который постоянно таскал при себе. Средство, доказавшее свою эффективность за многие годы, сработало и на этот раз, и Бертругер добрые пять минут слушал мой мат, пока я потирал, обожженный ядреным запахом, обонятельный орган.
- Молодой человек! – Бертругер упер руки в боки. – Как вам нестыдно!
- А нахрена мне нос так жечь надо было?! – огрызнулся я, вылезая на свежий воздух.
- Заседание через тридцать минут, а вы дрыхнете как мертвец!
- Я с рождения мертвец, – буркнул я, беря протянутую сумку. – Как и мы все.
- Незачем философствовать, – Малькольм захлопнул дверь и направился к крыльцу. – Это неоспоримый факт.
- Хорошо, хорошо, – я примирительно поднял руки. – Больше не буду философствовать.
- И? – Бертругер остановился и требовательно покрутил пальцем в воздухе.
- И ругаться, – понуро добавил я.
- Вооот, – удовлетворенно кивнул Малькольм.
- Но только в вашем присутствии, – язвительно кинул я в догонку.
- Самого главного я добился, – доктор пожал плечами. – А мнение других по поводу вашего поведения будете выслушивать вы сами.
- Док. Я вас уважаю, – я рассмеялся. – Вы знаете, чего хотите.
- Ну, естественно.
- И вам идет эта форма, – хихикнул я.
Забыл упомянуть, что Бертругер тоже решил сменить наряд, отмазавшись тем, что ему через неделю в отпуск, и он планировал провести его на природе с удочкой в руках. В противовес мне, Малькольм взял форму расцветки «лесной камуфляж».
Бертругер лишь что-то невнятно проворчал в ответ.
***
На сей раз по коридорам я прогулялся в одиночку, так как Малькольм распрощался со мной в холле, упомянув, что ему надо заскочить по делам, на которые он, благодаря мне, опоздал. До палаты я добирался в гордом одиночестве. Ну, или почти в одиночестве. Охранники, ходившие парами по коридорам, настороженно на меня косились, и едва завидев мою персону, тянулись, кто к дубинкам на поясах, кто к стволам на ремнях.
Впрочем, до знакомых «геркулесовых столбов» я дошел вполне спокойно. Они практически никак на меня не отреагировали.
- Приветствую сокамерника! – шумно заявил я, вваливаясь в палату. – Встали, собрались, переоделись и на выход!
- Доброе утро коллега, – Альберт оглядел меня поверх очков изучающим взглядом. – Матерь Божья. Почему у меня нехорошие ассоциации по поводу вашего внешнего вида?
- Похож, а? – я кинул на его койку сумку.
- Есть определенное сходство, – британец кивнул и полез внутрь. – Тааак… Еще одна полевая… и два вечерних?
- Полевая и вечерний – твои, – я ухватил пакет со вторым костюмом. – А второй вечерний – мой.
- Берцы? – беляк нахмурился, разглядывая новую обувь. – А можно было просто кеды взять?
- Неа, – я мотнул головой. – Берцы практичнее.
- Но они же трут ноги… - Альберт поморщился.
- Только первую неделю, – я выловил со дна сумки коробку с туфлями. – А потом как мокасины будут.
- Угу. Мокасины на деревянных ногах…
- Так! Отставить! – гаркнул я. – Я половину своей жизни бегал в кирзачах и берцах. И заверяю тебя – это шикарная обувь для настоящих мужиков. Так что кончай ныть, умывайся, переодевайся, собирай литературу и будь готов. Нам пора отсюда валить.
- Куда? – едко поинтересовался Альберт. – Помнится мне, что прошлый твой прорыв провалился.
- А это будет не прорыв, – я ухмыльнулся. – Это совсем другое… У меня есть план.
- О боги… - британец взвел глаза к небу. Спасите и сохраните наши души…
- Молись, молись, – я хмыкнул – Авось поможет.
- Только это мне и остается.
- А между делом еще кое-что надо будет успеть… - я засунул куку в сумку и нащупал пару небольших длинных коробочек и баночку с гелем, купленную в парикмахерской. – Ты переодевайся быстрее.
- А что одевать? – Альберт взвесил в руках оба пакета с одеждой.
- Хм… - я задумался. – Надо произвести впечатление… желательно сильное… вызывающее отталкивающие и угнетающие чувства… Одевай полевую форму. Сыграем в вояк.
- Бредовый план…
- А мне только такая роль лучше всего удавалась, – я развел руками. – Может и проканает.
Пока британец торопливо надевал форму, я открыл одну коробку и достал «пилотские» очки с затемненным стеклом.
- На, наденешь перед собранием, – я протянул ему очки. – Но сначала… - я протянул и баночку. – Причешись и уложи волосы.
- Я нахрена мне-то на собрание идти? – удивился британец.
- Потому что я чувствую, что тебе надо там быть, – я задумчиво потер переносицу. – Можешь считать это интуицией.
- А маскарад обязателен?
- Да, – я щелкнул пальцами. – Дай-ка мне свои очки.
- Зачем?
- На нос надену, – я хмыкнул. – А зачем же ещё?
- А нафига тогда мне эта бандура на лице? – Альберт повертел в руках пилотские очки.
- В них глаза не видно.
- А смысл?
- Ты когда нибудь телохранителей видел? – поинтересовался я.
- Ну, видел.
- Вот его и будешь изображать. Морда кирпичом, руки по швам, рот на замке.
- Шикарная роль.
- Вот-вот.
Через пять минут Альберт был готов. Выглядело это… по меньшей мере несколько забавно. Но воинственности не убавляло. Представьте себе сами. Довольно рослый, в камуфляже, в берцах, волосы назад зачесаны, на физиономии солнцезащитные очки, а сама физиономия – кирпич силикатный.
- Во, – я показал ему большой палец. – Терминатор.
Не меняя выражения лица, британец, с почти механическим движением, показал мне средний палец.
Это меня и добило.
***
- Ну, всё, – я глянул на часы. – Скоро пойдем. Всё запомнил?
- Подчиненному надлежит иметь вид лихой и придурковатый, дабы не смущать начальство своим разумением, – отчеканил британец. – А если короче, то стоять столбом, иметь свирепую физиономию и молчать в тряпочку.
- Gut, – я кивнул. – На вопросы не отвечаешь и вообще не реагируешь. Базар вести буду я. Главное – чтобы…
Договорить я не успел. Дверь палаты открылась, и внутрь заглянул Малькольм.
- Герр Лоренц? – он увидел нашу, тихо совещающуюся парочку. – Боги… - он взвел глаза к небу. – Час от часу… Герр Лоренц. Пора.
- Хорошо.
Мы синхронно встали, построились, если можно так сказать, и вышли в коридор.
- Герр Лоренц… - недоуменно обратился ко мне Малькольм, скосившись на Альберта.
- Позже, герр Бертругер, – я поправил чуть сползшие очки. – Нас ждут.
- Хотя, какое моё дело… - проворчал Бертругер.
Весь путь по коридорам занял около десяти минут. Мы прошли две развилки, после чего светлые и просторные коридоры лазарета сменились более узкими и темными коридорами основного комплекса. Об этом свидетельствовала не только световая гамма, но и усиленные патрули. Здешние охранники ходили в полной тактической защите, включающие даже шлемы. Вооружены все были исключительно штурмовыми винтовками АУГ. Видимо по этим коридорам я недавно носился словно агент Бонд, отчего местных цепных псов вооружили по самое нехочу.
Спустившись вниз на лифте, мы прошли еще какое-то расстояние, и остановились в конце коридора у одной из дверей.
- Вам сюда, – Малькольм указал на дверь. – А мне обратно, – после чего он развернулся и бодро зашагал назад.
Мы переглянулись.
- Слушай, у тебя шейные позвонки не щелкают? – поинтересовался я, разглядывая номер на двери.
- Нет, – Альберт мотнул головой. – Три шестерки… Мда…
- Значит у меня нервы сдают… - проворчал я. – Друг мой, пути назад у нас нет. Командование приказало взять Берлин.
- Так чего мы ждем? – британец размял плечи, и максимально собрался.
- Ну-с, с Богом.
Я постучал в дверь.
***
- Да-да! Входите!
- Доброе утро, – я открыл дверь и шагнул в кабинет председателя.
- Доброе… - Кил оторвался от бумаг и внимательно нас осмотрел. – Колоритно.
- На то и рассчитано, – я хмыкнул.
Кабинетом это называлось с бооольшой натяжкой. Тут скорее был небольшой актовый зал, примерно десять на десять метров. Под потолком, высотой метра четыре, висели шесть ламп дневного света, четыре из которых были включены. Пол покрыт черным, непроницаемым лаком, стены облицованы темными панелями неопределяемого темного света. Посередине стоял большой прямоугольный практически монолитный стол на двух толстых ножках с широкими подошвами. У этого стола я насчитал одиннадцать стульев. А на самом столе я отметил так же одиннадцать, странного вида, небольших и плоских приборов. Во «главе» стола стоял еще один, поменьше. Именно за вторым столом и восседал председатель. На его территории царил небольшой кавардак в виде разбросанных в небольшом радиусе бумаг, две линейки, три ручки, одна их которых была сломана, два карандаша, настольная лампа, еще один проектор и трещащая рация на краю.
- Гестапо, млять… - послышалось тихое бормотание сзади.
- Фюрера на стене не хватает… - так же тихо проворчал я.
- Он нам нужен? – поинтересовался председатель, кивая в сторону Альберта.
- Да, – я кивнул.
- Хорошо, – Кил снова уткнулся в бумаги. – Садись. Через пять минут начнем.
- Куда? – поинтересовался я.
- По правую руку, – пробормотал Кил, Черча линию по линейке. – Он пусть стоит.
- Стой за спиной, – я уселся на ближайший стул к председателю.
Альфред молча кивнул и пристроился за моей спиной, замерев как истукан.
Пока председатель что-то азартно чертил, мерил и высчитывал, я с интересом разглядывал прибор на столе. Больше всего он походил на проектор. Такая небольшая прямоугольная коробка с довольно крупным окуляром и толстым стержнем-микрофоном на боку.
- Вот так тебя, зараза. А то всё не сходится, да не сходится… - проворчал Кил, сгребая бумаги и писчие принадлежности. – Жопы просиживают и ничего не делают… А глава проектировочного отдела должен решать простейшую геометрию и прикладную физику… - он собрал все бумаги в желтую пластиковую папку и убрал её в нижний ящик вместе с остальным канцелярским хламом.
Мда… держать марку «кирпич силикатный» - ацкий труд, при таком то начальстве. Я действительно изо всех сил старался дышать ровно и не захихикать.
Оказывается и мировая закулиса отдувается не по детски… Это ж надо… Кому скажу – не поверят… Чтобы Ужасный Кил Лоренц решал за своих подчиненных задачку по геометрии и физике…
- Так, – Кил посмотрел на циферблат наручных часов. – Вроде пора.
Он сунул руку под стол и чем-то громко щелкнул. Лампы потухли, но практически тут же заработали проекторы.
- Отступи на два шага, – Тихо бросил я за спину. Тихий шорох обозначил выполнение приказа.
После некоторого жужжания, шесть проекторов затихли. Остались работать два проектора, осветившие меня и Кила, и еще четыре по соседству.
Меня осветило малиновым светом. Кил воссиял в белом. И тут же, напротив меня, появились, слегка смятые помехами фигуры. Человек напротив меня осветился синим светом. Хмурый мужчина с морщинистым лицом, в меру крупным носом, довольно густыми бровями и практически лысым лбом. Не узнать Жака Рене Ширака, даже мне, было сложно.
Справа от меня проявилась крупная фигура в насыщенном красном свете. Немного вытянутое лицо, отчетливые, выделенные тенями, скулы и кучерявые короткие волосы.
Его я видел впервые.
Рядом с Шираком появился еще один мужчина в синем свете. Его лицо тоже было довольно приметным. Альберт оказался прав. Энтони Чарльз Линтон Блэр собственной персоной.
А вот четвертый человек, представший в желтом свете, вызвал отчетливое удивление. Смуглая кожа, в меру морщинистое лицо, густые черные усы, блестящий взгляд, и густые черные волосы. Полное имя этого политика мне – простому русскому человеку со средним образованием запомнить было достаточно сложно. Ну а если коротко…
Четвертым был Саддам Хусейн.
Кружок по интересам, млять...
Практически все «гости были одеты в черные френчи с металлическими, светлыми пуговицами.
Только я выделялся светлым и пестрым, в данном освещении одеянием и бледным лицом. Да и председатель был одет несколько не по общей теме, то есть в черный пиджак, белую рубашку, черный галстук и неизменные очки.
- Внеплановое собрание объявлено состоявшимся, – железным голосом возвестил председатель. – Рад вас всех приветствовать.
- Благодарю, председатель Лоренц, – первым голос подал Ширак. – Мы получили известие, и теперь своими глазами убедились, что один из нас вернулся на свое место, – он посмотрел на меня.
- Да, это так, – Кил кивнул. – «Чтец» снова с нами.
- Это светлый день, – подал голос Хусейн. – Наш промысел благословлен.
- Это действительно очень хорошо, – проекция Блэра мигнула. – Все идет достаточно гладко.
- И нам не терпится узнать результаты, – пробасил неизвестный мужик в красном свете.
Четверка выжидательно уставилась на меня. Тааак… мужики и бабы… вот она, засада…
В ушах снова тихо защелкало. А потом словно током шарахнуло.
- Результаты чего? – елейным голосом поинтересовался я.
Это еще что за хрень?! С чего это вдруг у меня голосок такой прорезался?! Чё за дела?! Я ж другое сказать хотел…
- Герр Лоренц, – недоуменно подал голос Блэр. – Мы хотим знать, ритуал прошел успешно?
- Вас это не касается, герр Блэр, – снова холодным голосом ответил я, сохраняя серьезную физиономию.
- Как это понимать? – Саддам нахмурился и перевел взгляд с меня на председателя. Тот хранил молчание.
- Ритуал не имеет к «сценарию» никакого отношения, – вновь вырвалось из моего горла. – Поэтому вас это не касается.
Едри меня об косяк! Да что это за нахрен?!
- Во всяком случае «чтец» сохранил свой норов, – с ехидцей протянул «красный человек». – Хорошо. Забудем про это. Но вот известие о том, что «сценарий» оказался под угрозой срыва, нас несколько насторожило.
Я скосился на Кила. У того дрогнул мускул на правой щеке.
- Это правда… - Хусейн оторвал от меня несколько недовольный взгляд и впился им в председателя. - …что ангел Табрис погиб?
- Действительно, – поддержал вопрос Ширак. – Это так?
Лицо председателя едва уловимо расслабилось. Видать он таки понял мою задумку.
- Табрис, – сухим голосом сказал я. – Выйди.
Еле слышный шорох и за спиной выросла фигура полуангела.
Лоренц с едва различимой ехидцей наблюдал за вытянувшимися лицами.
- Что ж… - «красный человек» быстро собрался. – Этот вопрос исчерпан.
- Он похож на вас, – заметил Блэр.
- Я в курсе, – на сей раз, я сказал это сам.
- Мы очень рады вашему пробуждению, – подал голос Ширак. – Теперь следующее плановое заседание пройдет в должном порядке.
- Тогда заседание окончено, – подвел итог Кил.
Ширак, Блэр и Хусейн отключились. Но «красный человек» остался.
- Герр Усов? – Кил вопросительно посмотрел на оставшегося.
Усов? Русский что ли? Твою мать… И наши здесь… Даже слов нет, чтоб обложить по статусу и положению…
- Меня интересует только инцидент в лаборатории, – Усов перевел взгляд с Кила на меня и обратно.
- Непредвиденное пробуждение разума одного из бракованных «братьев», – ответил председатель.
- Второе за год, – Усов нахмурился и отключился.
Председатель Лоренц откинулся на спинку кресла и потер переносицу.
- Всё-то они знают… - проворчал он, шаря под столом в поисках включателей.
После щелчка проекторы перестали жужжать и погасли. Помигав, вспыхнули лампы.
- Мне следовало догадаться, что они могут пронюхать про гибель Табриса, – Кил сложил ладони и уставился в одну точку. – Нужно срочно запускать производство второго эшелона.
- Незачем, – я тоже откинулся на спинку кресла. – Один Табрис погиб. Но второй остался.
- Второй? – председатель задумчиво посмотрел на молчащего Альберта, а затем на меня. – Он не подойдет. Он лишен «сердца».
Что еще за «сердце»? Ядро что ли? Думай голова, думай – каску куплю.
- Что нам мешает пересадит «сердце» Нагисы?
- Но это невозможно, – Лоренц покачал головой.
- Откуда ты знаешь, что это невозможно? – поинтересовался я. – Об этом, где нибудь сказано?
- Нет, но…
- Тогда не говори, что это невозможно.
Кил нахмурился.
- Ты в хорошей форме, – он покопался в ящике стола и достал черную папку. – С твоим приходом они перестанут жужжать мне в уши, требуя отчетов и подробностей. Они считают, что перевод свитков был неполный. Они хотят знать больше.
- Они знают только то, что им необходимо знать. Остальное их не касается.
Поклясться готов, слова с языка слетали самопроизвольно! Я ничего не мог сказать сам! Как будто меня… затыкали?!
- На следующем собрании ты им это и объяснишь, – Лоренц протянул мне папку. – Документы и ключи. Бертругер отвезет тебя домой.
- Домой? – не понял я.
- Думаю, тебе хватит разлеживаться в госпитале, – Кил криво улыбнулся. – Ты никогда не любил больницы.
- Это точно, – я взял папку и встал.
- Завтра у тебя выходной, – председатель потянулся за рацией. – Выспись.
- Обязательно, – я кивнул и, развернувшись, вместе с Альбертом, покинул кабинет.
***
Сил моих хватило только на то, чтобы дойти до лифта, возле которого мою, резко накренившуюся, тушку подхватил Альберт.
- Эй, ты чего? – британец прислонил меня к стене и зафиксировал. – Плохо, что ли?
- Я думал – сына рожу… - я схватился за гудящую голову.
- О как… - британец покачал головой. – Я-то думал что ты крепче…
- Просто я знаю, в каком дерьме мы сидим, а ты имеешь самое посредственное представление об этой дурке, – проворчал я. – Мозголомный сюжет плюс реальные физиономии равняется комнате на Канатчиковой даче.
- Чему равняется? – не догнал Альберт.
- Проехали… - я глубоко вдохнул и выдохнул. – Надо найти Дока.
Британец загрузил меня в приехавший лифт, и мы поехали наверх. Пока кабина неслась вверх, беляк немного покрутился перед зеркалом, вмонтированным в стенку. Я же, держась за поручни, хмуро наблюдал за ним.
- А знаешь… - он задумчиво почесал затылок. – А мне нравится эта форма. И эти очки мне идут.
- Угу. Идут, – мрачно буркнул я. – Как противогаз – ежу.
- Ладно, фиг с ней, с лирикой, – Альберт облокотился на поручни. – Каков итог первого раунда? – Он мотнул головой в сторону.
- Считай, что в первом раунде нам удалось тихо поиметь глав целых пять стран.
- Шикарно… - британец довольно ухмыльнулся. – Но что дальше?
- Дальше? – я повертел в руках папку. – Узнаем про мою персону побольше…
- Что-то мне подсказывает, что ты узнаешь кое-что интересное… - британец снова хмыкнул.
- Кое-что – это что? – кисло поинтересовался я.
- Ну… Скажем так, репутация у тебя не очень…
- Это в каком смысле? – Я нахмурился.
- Я тут, до тебя, два месяца пролежал, – Альберт потер шею. – И, даже если учесть, что ты спал пять лет, слухи ходили – закачаешься… Ну а если еще и «клички» твои перечислить…
- Так. Стоп. Ну-ка, выкладывай, что за клички, – я скис еще больше.
- Ну… - Британец поскреб затылок. – «Сын Аненербе», «Йозеф Менгеле Второй»…
- Стоп! – я прервал Альберта. – Хорош. Я уловил суть.
Мама… Роди меня, убогого, обратно… Я влез в местного Франкенштейна, и у меня большие сомнения, что я смогу удержать эту марку.
Лифт, наконец, поднялся на нужный этаж. Мы вышли и направились по знакомому маршруту.
- А у тебя какое образование? – спросил британец.
- Средне-специальное, поварское, – буркнул я.
- Мда… - британец хмыкнул. – И почему я уверен, что всё будет в ажуре?
- Может потому, что я два года работал мясником? – ехидно поинтересовался я.
- Даже так? – Альберт хохотнул. – Тогда всё точно будет под контролем.
- С чего ты это решил? – мрачно буркнул я.
- Ну… - британец почесал затылок. – Не знаю. Просто я в этом уверен.
- И то хорошо… - пробормотал я, копаясь в папке.
Первым делом я выудил книжицу, отдаленно смахивающую на паспорт.
Тэкс… Посмотрим, кто мы есть…
Альфред Отто Лоренц фон… КТО?!
Я остановился как вскопанный и еще раз, очень внимательно и медленно, прочитал имя и фамилию.
Альфред Отто Лоренц фон Вольф.
- Что такое? – поинтересовался остановившийся вслед за мной Альберт.
- Роди меня обратно… - простонал я.
- Это физически невозможно, – развел руками беляк.
- Глянь на вторую фамилию… - я протянул ему паспорт.
- Фон Вольф? – Альберт задумчиво повертел паспорт в руках. – Хорошая фамилия. Благородная.
- Угу, – буркнул я, отбирая документ. – У меня такая же вторая фамилия была. Пока я ТАМ жив был.
- Да ладно? – британец удивленно посмотрел на меня, а потом на паспорт. – Считаешь, что…
- А ты сам посуди. Фон Вольфы – род довольно небольшой. Фамилия редкая. И я сомневаюсь, что это просто совпадение.
- А там у тебя…
- Ну, я слышал, что у меня остались какие-то родственники в Европе. Но чтобы так…
- Значит он – действительно твой родственник.
- В каком-то смысле – да.
- Значит… - британец задумался. – Слушай, а ты ТУТ можешь жить?
- В каком смысле? – не догнал я.
- Ну, в смысле, ты оттуда… - британец указал куда-то в сторону – …здесь. И в то же время ты здешний, там, – он махнул в другую сторону. – В этом мире, в России.
- Ааа… - я кивнул. – Намекаешь, что меня здесь две штуки?
- Да.
- Что, меня одного мало, решил еще одного психа подключить? – я расхохотался. – Не жирно ли барину будет?
- Да я не об этом, – отмахнулся британец. – Просто интересно, есть ли вероятность пересечься с самим собой параллельным?
- Это вполне возможно, – я пожал плечами. – Только что тебе это даст? Ты даже сам себя не узнаешь, – я снова расхохотался.
- Ну, знаешь… - надулся Альберт. – Самому-то не хочется с самим собой побеседовать?
- Знаешь… - я изобразил мыслительный процесс. – Нет.
- И почему? – ехидно хмыкнул беляк, складывая руки на груди.
- Если я достаточно хорошо себя любимого знаю, то мне при встрече с самим собой, не прожить и минуты, – в тон ответил я. – Я сам себя же и грохну.
- Страшный ты человек… - рассмеялся британец.
- Вот и не зли меня, – подвел я итог.

Отредактировано Вервольф (28-01-2013 11:29:47)

- И как я этого не заметил… - я продолжал икать, подавив приступы хохота. – Вот это я понимаю – понт как понт!
- Русское ФБР? – Альберт хмыкнул. – А я то думал – это самое популярное у вас ругательство…
- Я тебе потом покажу, как самое популярное у нас ругательство пишется, и продемонстрирую, в каких случаях оно употребляется, – пообещал я, икнув. – Да и вообще ругаться нормально научу…
- Зачем? – спросил британец, заходя в лифт.
- Не «зачем?», а «так точно!», – ответил я, заходя следом.
- Так точно! – фиглярски выправился Альберт. – Яволь майн…
- Скажешь «фюрер» - убью, – на полном серьезе оборвал я беляка.
Британец проглотил слово, оставшись в натянутом состоянии.
- Мда… долго вы всё помните… - пробормотал он, понурившись.
- Думаешь, мы должны забыть тех, кто погиб в той кровавой бане? Забыть те жертвы, на которые шли люди, чтобы остановить эту чуму? Забыть героев той войны? – я сурово посмотрел на британца. – Никогда. Тема закрыта.
- Есть, – отчеканил беляк и замолк.
Дойдя до лифта, мы погрузились в кабину, где столкнулись с Малькольмом.
- А, герр Лоре… - доктор запнулся, разглядывая двух хмурых беляков. – Э… А который из вас?
- Я, – буркнули оба и переглянулись.
- Ага, – старик покачал головой.
Я сунул под нос британцу кулак. Тот примирительно поднял руки.
- Гутен морген, Малькольм, – хмыкнул я. – Вы сегодня в хорошем настроении.
- Ну, естественно, Альфред, – Бертругер покопался в своей папочке и вытянул листочек. – Раз уж я вас поймал, ознакомьтесь.
Я принял листок и изучил его.
- Разрешение на вскрытие? – я посмотрел на Малькольма поверх листа.
- Вы забыли о нашем маленьком соглашении? – доктор выжидательно сверлил меня взглядом.
- Я подпишу чуть позже, – я вернул бумагу Малькольму.
Лифт остановился и двери открылись.
- Гут, – Бертругер кивнул, убрал бумажку и вышел из кабины.
– А у меня есть кабинет? – невинно поинтересовался я вдогонку.
- Ох, – старик взвел глаза к потолку. – Восточное крыло, второй этаж, кабинет заместителя председателя.
Дверь закрылась, и лифт снова понесся вниз.
- Надо запомнить… - пробормотал я, опираясь на перила.
- А кого вскрывать будет? – поинтересовался британец.
- Табриса… - ответил я. – Надо будет поскорее его вскрыть.
- А к чему такая спешка?
- К чему? – я ухмыльнулся, глядя на британца поверх очков. – У нас на руках имеется отлично сохранившийся, за минусом сломанной ноги, дохлый ангел. Ты хоть понимаешь, что это означает?
- Смутно, – Альберт пожал плечами.
- Что меня всегда интересовало в эти тварях божьих, так это их «сердце»…
- Сердце? – британец скривился. – Гадость, какая…
- Друг мой, ты называешь гадостью органический перспективно вечный источник энергии, теоретический уровень КПД которого -  92-96%.
- Да ну… - Альберт округлил глаза. – Что, правда?
- В общем, да, дело примерно так и обстоит. Теперь понимаешь, почему я хочу присутствовать на вскрытии?
- Ага… - беляк кивнул. – Хочешь сцапать вечный движок в личное пользование раньше всех…
- Вот именно, – я кивнул.
Лифт остановился, и мы вышли в темный коридор. Дойдя до кабинета председателя, мы оба ловили на себе взгляды местных «секъюрити». Челюсть терял каждый второй.
- Эксперимент признан удачным, – подвел я итог, стуча в дверь.
- Войдите! – раздалось с той стороны.
***
- Гутен морген! – я зашел в кабинет председателя.
- Угу… - буркнул Кил, смотря на меня поверх своих очков. – Гутен, гутен…
- Судя по твоему лицу, меня ждут неприятности, – скис я, проходя к своему стулу и садясь на него. – Что случилось?
- На моей памяти, только пьяные русские имеют наглость штурмовать Рейхстаг, – в лоб ответил Лоренц.
Я лишь хмыкнул. Действительно, сей акт вандализма не мог остаться незамеченным. И ответ у меня уже был готов…
- Я полагал, что «ритуал» мог иметь побочный эффект, – я откинулся на спинку стула. – Это он и есть.
- Объясни? – уже не так грозно потребовал Кил, тоже откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.
- Судя по всему, я умудрился подхватить где-то отпечаток личности русского человека… с отвратительным воспитанием, отличной физической подготовкой и хорошей памятью, – начал задвигать я. - Особо яркое проявление этого отпечатка выявляется при сильном алкогольном опьянении, что, на мой взгляд, вполне логично, учитывая повадки этой нации. К сожалению, доминирование этого фантома перекрывает как визуальный контроль, так и моторные функции, а так же блокирует все воспоминания на данный период.
Так же я выяснил, что отпечаток, хоть и частичный, обладает поразительными способностями. В частности, судя по имеющимся у меня данным, мне посчастливилось побывать, по меньшей мере, в четырнадцати драках с полицией, успешно и без единых повреждений и травм выйдя из них, продемонстрировав отличное владение навыками самообороны, владения огнестрельным оружием, навыки экстремального вождения, а так же продемонстрировать невероятной объемности жаргонный и матерный словарный запас. Не говоря уж о феноменальном количестве выпитого спиртного…
- То есть в тебе сидит какая-то левая, непредсказуемая зараза с буйным нравом и отвратительным воспитанием? – упростил председатель.
- В общих чертах… да, – я кивнул. – Прибавь средне-специальное образование и трудное детство…
Брови Лоренца поползли вверх.
- А его никак нельзя… ну… - он покрутил пальцем в воздухе.
- Теоретически – можно, – я развел руками. – Но вот последствия могут быть хуже.
- Боги… - Кил поморщился. – Нет добра без худа…
- Мне просто достаточно не пить сверх меры, – «утешил» я старика.
- Это радует… - без особой радости заметил председатель. – Вот, ознакомься, – он протянул мне листок.
- Это что? – я недоуменно начал изучать документ.
- Выговор, штраф, и отстранение от работы на неделю, – пояснил Кил. С завтрашнего дня ты в отпуске. Похоже, что тебе всё же надо придти в себя после вчерашнего, и вообще отдохнуть.
Я озадачено почесал затылок. Не то чтобы меня эта новость расстроила, скорее наоборот. Получить неделю передышки и заняться собой, домом, и британца заодно подтянуть. Во всяком случае, не уволили, и на этом спасибо.
- До встречи через неделю, – я подписал бумажку, встал и направился на выход.
- До встречи, – председатель проводил меня и Альберта обеспокоенным взглядом.
***
- Герр Лоренц?! – сидящая за столом миловидная блондинка двадцати пяти лет, изумленно уставилась на мою персону. – Значит, вы вправду поправились?
- Э… - начал я, но тут из-за спины вынырнул Альберт.
Завидев его, блондинка вообще потерла нижнюю челюсть.
- Гутен морген, – галантно поздоровался британец.
Увы, девушка вежливости не оценила, и упала в обморок, обвиснув на кресле.
Мы переглянулись и совершенно одинаково пожали плечами.
- Это точно мой кабинет, – я глянул на дверь. – А она кто?
- Судя по всему – твоя секретарша. Зовут Изольдой, – британец ткнул на табличку на столе девушки и, подойдя к креслу, пощупал пульс у ней самой. – Обморок.
- Охренеть… - я взвел глаза к потолку. – Ну и контора… Даже у меня секретарь есть… Приведи её в чувство.
- Как ты это себе представляешь? – насупился Альберт.
- Боги, ты, что не знаешь, как девок в чувство приводить? – я покачал головой, обошел стол, подойдя к секретарше, и… начал тереть ей уши.
А что? Это единственный способ привести щепетильную красавицу, не схлопотав судебного разбирательства. А то я не знаю, за что она могла бы подать на меня в суд.
Примерно через минуту Изольда соизволила открыть глаза и уставилась на мою задумчивую физиономию.
- Еще раз с добрым утром, – буркнул я, отходя на пару шагов. – Как самочувствие?
Девушка молча перевела крайней степени удивленный взгляд с меня на британца, и обратно.
- Э… - все, что она смогла родить.
- Уже что-то… - я кивнул. – Вы продолжайте, продолжайте, мы вас слушаем.
Но девушка продолжала хлопать ресницами, поочередно глядя то на меня, то на британца.
- Ясно… - вздохнул я. – Если что, я в кабинете.
Я открыл дверь и вошел в кабинет. Альберт зашел следом и закрыл дверь.
- Ну что я могу сказать… - я задумчиво обозревал помещение. – Неплохо.
Кабинет представлял собой большое помещение, десять на шесть метров с большим окном. Обстановка было не особо богатая, четыре шкафа, три стола, придвинутых друг к другу, пара больших стенда, и кресла. Это из мебели. А вот «декор»…
Как вам два полных комплекта сплошных доспехов четырнадцатого века? С мечами, алебардами, топорами, стрелами, луком, болтами и арбалетом? Это все стояло у окна, по разным углам. Это еще ничего. Оба стенда были увешаны огнестрельным оружием. Среди экспонатов выделялись «Люгер», MP 40, «Томпсон», «Папаша», «Смит-Вессон русский» и «Ля Мат» с «Гассером». У самого стенда, на полу, стоял закрытый деревянный ящик. На нем покоился MG 3.
Шкафы были уставлены книгами разной толщины и возраста, а так же степени запыленности.
На столах стояли пара стаканчиков с ручками и карандашами, три лампы, и телефон.
- Мда, внушает, – подал голос британец. – Оказывается, Альфред был редким затейником…
Я молча подошел к стендам, а британец направился к «рабочему месту». Усевшись на место, Альберт, начал шарить по ящикам. Я же поочередно снимая и вешая обратно, проверял оружие.
- Это не макеты… - я задумчиво раскрыл «Смит-Вессон». – Это полноценное боевое оружие.
- Кто бы сомневался… - беляк достал пару папок и начал изучать содержимое. – «Авиационный комплекс специального назначения «Мститель – II»? Тебе это о чем нибудь говорит?
- «Мститель»? – я задумался. – Мало о чем. Что там написано?
- Тарабарщина, – британец покачал головой. – Я ничего не понимаю.
- Убери, я потом посмотрю, – я взялся за «ППШ».
- Понял, – британец закрыл папку и убрал её обратно.
Неожиданно телефон на столе ожил.
- Герр Лоренц, к вам Георг Бенерт и Рольф Гартнер.
- Ответь, – бросил я британцу.
Тот кивнул и нажал на кнопку.
- Пусть войдут.
Через пару секунд дверь открылась и в кабинет зашли два охранника, которые сторожили нашу палату.
Нынче вместо формы охранников на них красовались серые строгие костюмы. Выражение лиц было постное, хоть и с каплей обреченности. Замерев как истуканы, они не проронили ни слова.
Молчание затягивалось.
- Представьтесь, господа, – сухо обронил я.
- Георг Бенерт, – представился парень, с массивной челюстью, прямым носом и практически бронзовой короткой шевелюрой.
- Рольф Гартнер, – подал голос второй, крепко сложенный парень, со слегка горбатым носом и короткими темно русыми волосами.
- Уже лучше, – я кивнул. – Вы, вероятно, знаете, зачем вас прислали?
- Так точно, – кивнул Георг. – Мы поступаем в ваше распоряжение в качестве охранников…
- Это официальная версия? – прервал его я.
- Так точно, – Бенерт снова кивнул.
- Ясно, – я повесил обратно «ППШ». – Соберите всё это оружие и загрузите его в мою машину. Альберт, – я вынул из кармана ключи и кинул ему. – Займись этим.
- Понял, – британец поймал связку и встал с кресла и обратился к двум охранникам. – Пиджаки снимите сразу.
- А я пока займусь просьбой доктора Бертругера, – я сел на освободившееся место и нажал на телефоне кнопку. – Изольда, соедините меня, пожалуйста, с Малькольмом Бертругером.
- Сейчас, – ответил телефон и замолк на несколько секунд.
Тем временем охранники с британцем опустошали стеллажи, складывая арсенал в открытый деревянный ящик.
- Слушаю, – ожил телефон.
- Малькольм, вы уже подготовили тело? – поинтересовался я.
- Ну, разумеется, – ответил Бертругер. – Жду только вашей подписи и оговоренного присутствия.
- Тогда зайдите за мной, если вас это не затруднит, а то, боюсь, дороги до морга я не помню.
- Хорошо, подойду через пять минут.
Телефон замолк.

Конец первой главы.

Отредактировано Вервольф (28-01-2013 11:32:00)

Глава вторая "Маски".

- У вас нездоровый вид, – заметил Малькольм, разглядывая мою физиономию.
- Я в курсе, – я пожал плечами. – Я вчера на радостях перебрал.
- Это заметно, – Бертругер криво усмехнулся. – Председатель был в шоке от ваших выкрутасов. Чисто из научного интереса, «ритуал» действительно дал побочный эффект?
Лифт, мерно гудя, несся вниз.
- В каком-то смысле, – я кивнул. – И результат этого вы видели пару дней назад, когда «я» пытался сделать ноги из лаборатории, устроив погром и ненароком убив Нагису. А так же вчера вечером, устроив на улицах натуральные беспорядки.
- И что же это был за эффект? – поинтересовался доктор.
- Русская душа… - неопределенно ответил я, картинно поёжившись.
Брови Малькольма стремительно поползли на лоб.
- Точнее отпечаток души покойного русского наёмного убийцы, со средним образованием, трудным детством, и отвратительным воспитанием. И отличной памятью, – хмуро добавил я.
- Пресвятая Дева Мария… - охнул Бертругер. – Святые угодники…
- Не поминайте их всуе, они и так задерганные. А то в отместку пришлют ангелов на разборки… – проворчал я, покачав головой. – Что есть – то есть. Что у нас по трупу?
- Подготовлен для вскрытия, – не сразу опомнился старик. – Бумаги в операционной.
- Там и подпишем, – я кивнул. – Причина смерти?
- Потеря крови, – отошедший от легкого шока Малькольм привычно подобрался. – Открытый перелом правого бедра. Неактивные нервные окончания. И как следствие – он минут пять наблюдал, как из раны хлещет кровь, после чего потерял сознание и скончался. По предварительным анализам у него вообще не было болевого порога из-за неразвитых нервных клеток в кожном, мышечном и костном тканях.
Я для виду задумчиво потер переносицу.
- Кто следил за зародышами? – поинтересовался я.
- Доктор Икари. Но вскоре она покинула институт, и дальнейшее развитие проекта курировал я.
- Икари? – на этот раз моя озадаченность была натуральной. – Юй Икари?
- Да, – Бертругер кивнул. – Блестящий биолог. Сейчас она работает над более важным проектом, насколько мне известно.
- Ясно…
Лифт остановился, и мы вышли из кабины, направившись по освещенному коридору в глубь комплекса.
- Надеюсь, вы не отнимите у меня возможность, наконец, заняться хотя бы этим образцом? – несколько насмешливо поинтересовался Малькольм, шагая впереди. – А та ведь первого сразу кремировали…
- Самоубийцу? – спросил я.
- Да, – старик кивнул. – По моему мнению, это было чересчур поспешно.
- Кто отдал распоряжение?
- В том-то и дело, что непонятно, – Бертругер нахмурился. – Председатель никаких комментариев мне не дал, а его второй зам вообще отказался мне что-либо говорить.
- Ясно… - протянул я. – Темнят товарищи?
- Не то слово, – хмуро кивнул Малькольм. – Поэтому я за вами и гонялся с разрешением на вскрытие. К председателю обращаться – никакой надежды на ответ…
- Мда… - я пожал плечами. – Ну, хоть сейчас вы ощущаете привкус открытия?
- Не то слово, – доктор криво улыбнулся. – Я вне себя от радости.
Зайдя в операционную, мы накинули халаты и фартуки. Я, пока Бертругер экипировался по полной, и доставал из холодильника тело, подписал бумагу, лежащую на столике в углу.
Перекинув убиенного ангела на стол, я протянул Малькольму подписанный документ, который тут же исчез под фартуком.
- Приступим? – Бертругер мастерским движением раскрыл набор инструментов.
- Да, пожалуй, – я пожал плечами. – Мне полкило корейки*.
***
Выходя из операционной, я убрал в нагрудный карман маленький матово-черный шарик.
Разговор за вскрытием трупа имел весьма продуктивный, хоть и эмоциональный характер. Доктор Бертругер плюнул на всякий официоз и поносил меня, на чем свет стоит, следя за моими манипуляциями над трупом. Обозвав меня неотесанным мясником, он порекомендовал пройти переаттестацию. Хотя отметил, что грудину я вскрыл вполне приемлемо, и внутренние органы почти не пострадали.
Когда же я добрался до сердца, повисла тишина.
Если бы это было сердце обычного человека, я бы сделал вывод, что оно чем-то поражено. Во всяком случае, полусферический нарост мышц между четырьмя желудочками наводил на кой-какие мысли. Но я-то догадывался, что там находится. И пока Малькольм молча разглядывал патологию, я полоснул по ней скальпелем и выковырял оттуда маленький, теплый, матово-черный шарик.
Омыв его под холодной проточной водой, я отметил, что шарик по-прежнему остался теплым.
- Что это? – поинтересовался доктор, жадно глядя на шарик.
- Это его настоящее «сердце», – я поднес шарик к свету, посмотрел на него и скосился на Бертругера. – Запишите в отчете, что «сердце» обнаружено не было, и, что вероятнее всего, распалось после смерти мозга.
- А по какой причине я должен так делать? – непонимающе посмотрел на меня доктор.
- Скажем так, Комитету пока еще рано знать, что такое «сердце», – я криво усмехнулся. – В конце концов, ведь можно сделать пакость начальству, зная, что тебе за него вообще ничего не будет.
- Ах, вот оно как… - Малькольм хмыкнул. – Предлагаете подколоть начальство, и глумливо хихикать сидя в кабинете, не получив по шапке? Я согласен.
- Малькольм, вы продолжаете меня удивлять, – я удивленно уставился на Бертругера. Уж слишком легко он согласился. – Откуда такое озорство?
- Я никогда не любил свое начальство, – доктор пожал плечами и ухмыльнулся.
- Я на неделю в отпуске, – я начал стаскивать фартук. – Заезжайте, посидим и поболтаем.
- Непременно, – кивнул доктор, склоняясь над трупом.
***
- Герр Лоренц, – окликнула меня Изольда, как только я приблизился к кабинету.
- Да? – я притормозил.
- Возьмите телефон, – секретарша положила на стол пластиковый кирпичик. – Председатель Лоренц просил передать.
- Хорошо, – я взял довольно увесистый аппарат и сунул его в карман. – Мне никто не звонил?
- Пока нет, – отчиталась девушка.
- Хорошо, – я кивнул и зашел в кабинет.
Судя по опустевшему стенду, всё оружие уже было в машине. Стойки для лат почему-то тоже пустовали. Похоже, кто-то слишком рьяно взялся за исполнение приказа… Хотя… В доме эти доспехи смотрелись бы лучше, чем в кабинете.
Хмыкнув, я уселся за стол, выудил из-под него дипломат, открыл ящики и начал выгребать из них документы, сгружая бумагу в чемодан.
Последним в дипломат отправилась папка проекта «Мститель II». Ради интереса полистал документы из этой папки. Это оказались чертежи и комментарии.
Весьма нелестные.
Пожав плечами, я закрыл дипломат и вышел из кабинета.
- Я на неделю в отпуске, – оповестил я секретаршу. – Если что, звоните.
- Хорошо, – девушка кивнула.
***
У джипа, смоля сигареты, куковали охранники и британец. Два парня были, малость взмылены, а Альберт немного задумчив.
- Всё загрузили? – поинтересовался я, подходя к машине и беря предложенную сигарету.
- Ага, – британец кивнул. – Все огнестрельное и холодное оружие, – он замолк и протянул мне рваные веревки. – Тетива на луках и арбалете порвалась.
- Выбрось, заменим, – я раскурил сигарету. – Грузимся, у нас много дел.
Рольф и Георг молча кивнули и оперативно залезли на задние сидения. Британец полез на переднее. Я сел за руль.
Под вой сирены и грохот «Rammstein», джип сорвался с места.

Три года спустя.

- Меня удручает твоя дурацкая привычка дымить, словно паровоз, в своём кабинете, – Альберт, хмуро глядя вдаль, сидел на подоконнике.
- А меня это не удручает, – я перевернул страницу и углубился в чтение.
- Скажите мне, сколько СИГАР в день вы выкуриваете? – едко поинтересовался Малькольм, зло смотря на меня поверх очков.
- Не драматизируйте, Малькольм. Четыре штуки – это не много.
Бертругер поперхнулся и гневно уставился на меня.
- Да вы в своём уме?!
- Док, – я оторвался от бумаг и посмотрел на него единственным глазом. – У меня раздвоение личности, параноидальная шизофрения, три черепно-мозговых и отсутствие левого глазного яблока. Припишите тот факт, что я – русский, и вы сами найдете ответ на свой вопрос. Я не думаю, что загаженные легкие еще как-то усугубят моё существование.
- Вы безумец… - обреченно вздохнул старик.
- А разве безумие одного не способствует активным действиям глобального масштаба?
- Опять эта катавасия… - взвыл британец. – Хватит мне мозги пахать, мы уже поняли, чего ты добиваешься…
- Тогда вопрос о моем здоровье исчерпан? – я вопросительно глянул на собеседников.
Те лишь с тихим ворчанием покачали головой.
- Ну и всё, – я снова уткнулся в документы. – Завтра я поеду на тестовые испытания «Мстителя». Судя по всему, застряну я там надолго, так что ждите к вечеру.
- Но завтра же плановое заседание в кампании, – возмутился британец.
- В комитет «SEELE» поедешь ты, – отмахнулся я. – Правление не видит разницы в наших харях, так что справишься. А док поедет с тобой.
- С удовольствием. Давно хочу посмотреть на работу ваших «терапевтов», – хмыкнул Малькольм.
- Они полевые хирурги, – поправил я Бертругера.
- Судя по отзывам – это вообще интерны левые, – проворчал старик.
- Понеслось… - я отложил лист. – Док, пора уже перестать говниться и принять, наконец, предложение о приеме на работу.
- Я подумаю, – ехидно ответил Малькольм, вставая из-за стола и глядя на циферблат наручных часов. – Вынужден вас на время покинуть.
- Не опоздайте на ужин, – буркнул я.
- Пропустить ваш борщ? Ни за что в жизни, – хмыкнул Бертругер, выходя из кабинета.
Я снова уткнулся в документы, а Альберт, зевнув, слез с подоконника.
- Я до сих пор понять не могу… - он развернул стул и уселся на него, положив руки на спинку. – Нафига ты такое название записал? Ведь комитет «SEELE» - это же, насколько я помню, корпорация зла, мировая закулиса. Разве тут что-то по-другому?
- В том-то и дело, что здесь, в отличие от той истории, обыденные реалии, – я вздохнул и собрал листки в папку. – Здесь, в противовес моим ожиданиям Комитет – это просто Комитет. Он так и называется. Конкретно «Комитета «SEELE» тут никогда не существовало. Хотя члены Комитета втихую приписывают ему такое название.
- Тогда зачем ты взял его для кампании?
- Тут чистой воды вредность, – я хихикнул. – Перед тем как председатель вынес вопрос об изменении названия организации, я успел подать документы на создание Охранного Комитета «SEELE». Так что мировой закулисе пришлось тихо скрипеть зубами от зависти и снять вопрос переименования организации. Иначе мне пришлось бы в открытую обвинить их в плагиате.
- А что это за треугольник, перевернутый с четырьмя глазами? По-моему не очень подходящий символ кампании. Или… - Альберт на секунду замолк и расплылся в ухмылке.
- Вообще-то это пирамида... Он тоже выносился на повестку дня, – я расхохотался. – Я и тут их обставил.
- Ты редкая зараза, командир… - покачал головой британец. – Твоя месть страшна…
Я лишь оскалился.

* Корейка – при разделке самая спинная часть баранины, говядины или свинины с костью. А также продукт, приготовленный из посоленной спинной части свинины.

Отредактировано Вервольф (28-01-2013 11:33:46)