А ещё через несколько дней мы въезжали в Санкт-Петербург.
  Разумеется я не ожидал увидеть светло-серые параллелепипеды новостроек спальных районов, трамваи и автобусы... Но чтобы город был до такой степени не похож на тот, который я знал и любил! Ведь просто вообще ничего знакомого!
  Деревянные халупы на окраинах, это понятно, но центр! Ни одного знакомого здания даже на Невском. Ни тебе Казанского собора, ни Александрийской колонны, про рвущихся с поводьев коней Клодта на Аничковом мосту вообще говорить нечего. Исаакий совершенно не похож на себя...
  Понятно, что всего этого в данный момент и быть не могло, но сознание просто отказывалось верить, что я приехал в Северную Пальмиру. Хотя разум пренастырно мне твердил: "А чего ты ожидал?" И всё равно...
 
  Генерал отправился на проживание к кому-то из своих друзей, а мы с доктором сняли квартиру на Фонтанке. Очень приличный двухэтажный дом с садом. Мы поселились на первом этаже (то есть не на первом - тогда было принято говорить: "в бельэтаже", а первый - это второй по нашему).
  Визит в Академию решили нанести завтра, а пока устраивались на новом месте жительства и писали письма.
  Вот по поводу написания писем хотелось бы сказать отдельно. И очень хочется исключительно в матерной форме.
  Какой мерзавец додумался писать этими идиотскими гусиными перьями? Сколько, блин, у них тысячелетий было от изобретения письменности? Ничего друго придумать не могли?
  В общем я испоганил два листа бумаги, извазюкал все пальцы в чернилах, плюнул и, втихаря от Бородкина достал свою шариковую ручку. Вряд ли тут перлюстрацией всей личной переписки занимаются, а в случае чего отопрусь привычно - из Китая.
  Но это ведь не всё. Хоть я и штудиролвал у Сокова в усадьбе правила нынешней русской грамматики, но это ведь теория...
  Русский язык и так состоит практически из исключений и неправильных глаголов, грамотно говорить, а тем более писать на нём может только во-первых родившийся в русской семье, а во-вторых, учившийся в советской школе, где грамотность долго и нудно вколачивалась в "спинной мозг", до состояния, когда рука пишет вне зависимости от головы, и, что характерно: грамотно пишет.

А тут совершенно нереальный "русский", с его "ерами", "ятями", "ижицами". Над каждым словом по минуте думать приходилось. Но "сваял" всё-таки два письма: Сергей Васильевич, в случае чего поймёт, а Настя простит.
 
  На следующее утро отправились в Академию. Доктор уже не раз говорил, что мы находимся под патронажем член-корреспондента Кирхгофа, и обратиться по прибытии должны именно к нему.
  Я всё время, с момента получения данной информации был в шоке: Кирхгоф был физиком и чего-то там открыл, был Кирхгофф, который вместе с Бунзеном "родил" спектральный анализ. Но они вроде ни разу не русские немцы. Что ещё за Кирхгоф?
  Выяснилось достаточно быстро. Но не просто. Когда мы с доктором перешагнули порог Академии Наук, непременно нарисовался некий служка на предмет "чего изволите?".
  - Нас ожидает господин Кирхгоф, - со сдержанной гордостью "прорёк" Филипп Степанович.
  - Не извольте беспокоиться, - немедленно отреагировал "местная шестёрка" и испарился.
  Прошёл час. И, если бы я не отловил ту же физиономию, с которой мы беседовали до этого, то возможно, что мы с Бородкиным просидели бы в вестибюле Академии до темноты.
  - Сударь! - окликнул я сквозящего мимо чиновника, - Вы доложили о нашем прибытии господину Кирхгофу?
- Константин Сигизмундович сейчас занят, - на меня посмотрели просто как на "тварь дрожащую", - вас известят, когда господин член-корреспондент освободится.
  Ах тыж сука! Они что, эти чинуши, всегда и везде одинаковые!?
  - Милостивый государь, - я постарался быть предельно корректным и не настучать в табло этой канцелярской крысе в данный конкретный момент, - вот письмо. подписанное президентом Академии, где нас с коллегой немедленно, вы слышите: НЕМЕДЛЕННО! вызывают в Петербург, и где предписывается НЕМЕДЛЕННО сообщить о своём прибытии господину Кирхгофу. Я уже час назад поставил вас в известность о нашем прибытии. И что? Вы уже доложили господину член-корреспонденту?

Отредактировано Вячик (12-03-2012 19:35:37)

- Милостивый государь, - я постарался быть предельно корректным и не настучать в табло этой канцелярской крысе в данный конкретный момент, - вот письмо. Письмо, подписанное президентом Академии, где нас с коллегой немедленно, вы слышите: НЕМЕДЛЕННО! вызывают в Петербург, и где предписывается НЕМЕДЛЕННО сообщить о своём прибытии господину Кирхгофу. Я уже час назад поставил вас в известность о нашем прибытии. И что? Вы уже доложили господину член-корреспонденту?
  Увидев подпись на бумаге, это чмо моментально "потекло". Чтобы кровь с такой скоростью отхлынула от физиономии... Это что-то! У гипсовых скульптур жизни в морде лица больше.
  - Прошу прощение, ваше...
  - Без чинов. Проводите нас куда следует и доложите.
  - Не извольте беспокоиться, прошу за мной.
  Ведь просто "на цирлах" поскакал указывать дорогу. А ведь как минимум коллежский регистратор, а стало быть дворянин. Тьфу ты, ёлки! Неужели уже тогда народ мельчать начал?
  Лаборатория Кирхгофа была на втором этаже и чинуша, просочившись за дверь, вынырнул оттуда меньше чем через минуту. И не один. Вместе сним вышел мужчина лет сорока (облик обрисую позже если кто-нибудь поможет найти портрет).
  - Здравствуйте, господа! Очень рад вас видеть! Кирхгоф Константин Сигизмундович.
  Мы с Бородкиным тоже представились.
  - Вы так молоды, - на лице будущего академика выражалось нешуточное удивление, когда он пожимал мне руку.