Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Михаила Гвора » Я приду, мама (Пасынки Фанских гор-2)
Думаю, что плавать детей научили. Хотя горные озера не имеют температуры +14 градусов даже сейчас. Ледниковая водичка, хотя и слегка согревается по мере скоростного стекания к озерам, но всё же температура ближе к нулю. А в более высоко расположенных Мутных - просто около нуля.
Однако в книге об этом писать не планируем. Пока Дети Гор не доберуться до Каспия, это умение им не нужно.
Новая выкладка.
Республика Башкортостан. Граница - Уфа
Обещанные сопровождающие появились на рассвете. Приехали не на УАЗах или «Тиграх», как можно было ожидать, а на двух стандартных полицейских «Фордах» характерной бело-синей расцветки. Краска была не вчерашней, но и не довоенной: нормальные рабочие машины, где побитые, где наспех закрашенные. Даже с мигалками. Только надпись на бортах машин гласила не «полиция», а «патруль», и одеты сопровождающие были в типовые военные «комки».
- Капитан Юлаев. - представился средних лет мужчина.
- А звать, конечно, Салаватом, - немедленно съязвил невыспавшийся Урусов. Настроение у него было ниже плинтуса.
– Само собой. А ты как хотел?
- Да ничего я не хотел. И не хочу. Кроме горячего душа и стакана пшеничного сока. А ваши шуточки с именами меня ни разу не прикалывают. Тираном у них Тиран, а народные герои в капитанах ходят. По фамилиям, небось, на службу берут?
- И по фамилиям тоже. Вот ты сам часом не из наших будешь? А, товарищ Урусов?
- Не, я из наших, но не из ваших.
- В смысле?
- В прямом. Ты вот башкирский национальный герой, а я хохляцко-татарский.
Юлаев, похоже, шутку не понял. Поэтому и перешел к делу:
- Заждались мы вас, товарищи сибиряки. Пропали в нетях, и ни ответа, ни привета.
- Так отсутствует связь в этих ваших «Диких Землях». Эфир зашуршал – глядим – блокпост. – поторопился оправдаться Сундуков.
- Да хрен с ним, главное - живы. Про обстановку нашу старшина предупредил? Хорошо. Порядок следования такой: один «Форд» спереди, другой сзади. Идем плотно, не разрываясь. Если что не так – сигнальте, остановимся. Всё понятно?
- Да уж куда понятней. Шаг вправо, шаг влево…
- Это ты брось, майор! Вы не преступники. Вы - представители дружественной державы. Так что не конвой, а почетный эскорт. Разные понятия - разное отношение. А в Уфе сделаем вам документы, и спокойно передвигайтесь. Если кто хочет из товарищей офицеров, может с нами в легковушке прокатиться, вопросы позадавать, ответы послушать. Ну что, погнали?
Вопросы товарищи офицеры задавали все четыре часа, что ехали до Уфы. Зато теперь ситуация была понятна донельзя. И не сказать, что очень радовала. То есть, радовала, конечно: приятно, что хоть кто-то живет по-человечески. А в Уфе было хорошо. Очень хорошо…
Сибиряков расположили даже не на территории воинской части, а в бывшем санатории. Собственно, не совсем бывшем. Теперь здесь был армейский центр реабилитации. То есть, тот же санаторий, только профильный. Кормили как на убой. Сосновый лес, маленькое озеро…
На третий день транспорт отогнали в автопарк при местных мотострелках. Ремонт и профилактика. Урусов ходил мрачнее тучи.
- Андрюха, ну что ты куксишься? – не выдержал Сундуков.
- Саныч, а ты думал, чем мы расплачиваться будем? Кормят. Поят. Банька каждый день. Ну ладно, это мелочи, спишем на башкирское гостеприимство. Тачки отпидорасили до зеркального блеска. Тоже ладно. Нам еще надо горючки до черта и жратвы на дорогу. А платить нечем!!! Всё, что имеем – здесь не нужно. Я даже не представляю, что предложить. А в халяву – не верю. Что-то попросят. Что, как думаешь?
- Откуда я знаю. Омичи тоже ничего не взяли.
- Омичи переселяться с нашими хотят. Мы и их разведка. А местным этого не надо. В бой нас куда-то кинут. Отработать харчи и баньку.
- Да ладно! Что толку от тридцати человек? Слишком сложно.
- Тогда что?
- Да не знаю я, спроси у Салавата! В конце концов, чего стесняешься?
- Спрошу… Не верю я в халяву.
- Вот и спроси…
Майор Сундуков в халяву тоже не верил…
Отредактировано ВВГ (19-01-2012 22:00:54)
Таджикистан, Пенджикент.
- Ассалам алейкум, уважаемый бек!
- Ваалейкум ассалам! Какие новости сегодня принес язык Ирбиса?
- Шах Великого Хорезма передает Саттах-беку пожелание всяческих благ и здоровья и предлагает военный и политический союз.
- Еще один желающий стать моим отцом? – желчно спросил высокий худой старик, сидящий за столом. Мебель, как и весь кабинет правителя Пенджикента, была вполне в европейском стиле. В быту бек предпочитал комфорт, хотя терпеть не мог помпезной роскоши, издавна присущей Востоку. Сидеть, к примеру, любил в кресле, а не на ковре... Такая же мебель предлагалась и посетителям. Без традиционного чая, конечно, не обходилось, но и его пили на на полу, а за столом, служившим и рабочим, и совещательным.
Сейчас в комнате, кроме самого Саттаха, находились Фаррух, один из его многочисленных потомков, и совсем молодой человек, почти мальчишка, с совершенно бесстрастным лицом в бедной, но опрятной одежде. Подобную личность близко не подпустили к правителю, если бы не небольшая пластинка, висящая на шее с выгравированным силуэтом какого-то зверя. Носитель подобной пайцзы мгновенно допускался к любому из таджикских правителей, а к его словам прислушивались с уважением. Этот знак носили посланцы таинственного Ирбиса, его «язык, глаза и уши». Подделать пластинку давно уже никому даже в голову не приходило: в мире существовало множество способов менее мучительно уйти из жизни.
- Сарыбек ничего не говорил о степенях родства. Шах готов встретиться в назначенном тобой месте и на предложенных тобой условиях. Например, он может приехать в Пенджикент без собственной охраны, если ты обеспечишь безопасный проезд.
- Смело, – произнес Саттах и посмотрел на внука, – что скажешь?
- Не только смело, но и умно, - откликнулся тот. – Шах понимает, что не увидит от нас зла. Причем, независимо от гарантий, данных посредником. Только войны с узбеками нам и не хватает для полного счастья. А будет ими руководить при этом Сарыбек или Умид – никакой разницы. Нам хватит любого.
- А что бы ты ответил, внук?
- Я бы предложил шаху приехать к нам в гости со свитой, достойной его величия. Не стоит заранее оскорблять того, кто готов стать союзником.
- Логично, - сказал бек, и обратился к посреднику, - передай уважаемому шаху, что мы согласны на встречу и готовы принять правителя узбеков в нашем доме. Никаких условий выдвигаться не будет, Сарыбек-джан будет дорогим гостем на нашей земле. Но, - голос Саттаха стал жесток. – Мы приглашаем в гости будущего брата, а не отца. И не отчима. Думаю, ваши люди смогут подобрать более точные слова, чтобы донести до ушей Сарыбека наше решение.
- Безусловно, уважаемый бек, - поклонился посланец, - всё будет сказано точно и в срок. Есть ли еще слова, которые стоит вложить в чьи-либо уши?
- Нет. Детали и финансовые вопросы обсудите с Фаррухом. Передай Леопарду Гор пожелания здоровья и счастья. И глубокое уважение…
Отредактировано ВВГ (19-01-2012 16:17:39)
Уфа, центр города.
- Санаторий «Зеленая Роща», - прочитал Боря вывеску на воротах. – Запомнить надо, а то чего доброго, вернуться не сможем.
- Сможем, - ответил Димка Поляков, - ты выведешь.
Вера сержанта в Борины ориентировочные способности была безграничной. Если из лесов вывел, то уж из увольнения… «Моё первое увольнение за двенадцать лет службы, надо же»…
- Лучше запомнить, - сказал Юринов, - пошли.
Идти по мирному городу было непривычно. Шли по широкому проспекту. Чистые фасады домов, витрины магазинов, таблички с названиями улиц. Боря весь в цивильном, причесанный. Одел шмотки, в которых играл в Новосибирске последний турнир, благо термобелье тянется, а куртку подбирали просторную, а то могло бы и не налезть, сильно изменилась фигура… Если бы не автомат на плече… Нет, конечно, слышали: по Уфе можно ходить безоружным. Но с «калашом» как-то привычней…
Пару раз подходили патрули, проверяли документы. Прочитав выданные мандаты, извинялись, уважительно козыряли и уходили. Боря, бывавший раньше в Уфе, только в этих патрулях разницу и видел. Точнее, в их форме. Да в том, что тогда у него документы никто не проверял. Впрочем, тогда он ходил по городу без «пушки». Гуляли уже часа два. Вышли к какому-то памятнику. На постаменте стоял огромный восьмиколесный вездеход. На его стальной хребет были навьючены четыре ребристых трубы. Каждая во всю длину кузова. Возле постамента лежали цветы. Много цветов.
- Забавная штука, - сказал Борис, - Интересно, что это?
- Хрен его знает, нутром чую, что с ПВО связано, но не более. – ответил Димка, - Сейчас нам капитан по наряду влупил бы. За незнание техники собственной армии. – он неожиданно толкнул Юринова – Смотри!
В арке длинного девятиэтажного дома происходила какая-то непонятная возня.
- Помогите, - донесся женский крик.
Оба рванули на помощь, на ходу сдергивая автоматы.
- Стоять! Не двигаться! Руки в гору, мордой в пол!
Боря ожидал увидеть что угодно, но только не целующуюся парочку. Впрочем, уже не целующуюся. Парень с девчонкой лет шестнадцати на вид отпрянули друг от друга и испуганно задрали руки. Не подняли, а вытянули до упора вверх.
- Что здесь происходит? – спрашивать должен сержант, как старший по званию, но Димка только удивленно хлопал глазами, и Юринову пришлось брать инициативу на себя.
- Ничего… - дрожащим голосом произнес парень. – Мы это… Гуляем…
- Не тебя спрашиваю! Девушка, всё нормально?
- Да… - голос дрожит еще больше.
- А кричал кто?
- Мы… это… в шутку…
Юринов зло сплюнул и повесил автомат на плечо.
- Шуточки у вас!..
Вышли обратно на проспект. Присели на лавочку. Тут же подошел очередной патруль:
- Здравия желаю, комендантский патруль. Ваши документы!
Посмотрели, вернули.
- Криков подозрительных не слышали? – спросил пожилой старшина.
- Женских?
- Да.
- Молодежь в арке дурью маялась. Рванули как на пожар. Слава богу, хоть, стрелять не начали. В наших краях такие игры и в голову не приходят. За попытку изнасилования – расстрел. Могут на месте кончить.
- У нас тоже. Правда, давно уже не было такого...
Борис ухмыльнулся:
- А еще хорошо, что вы опоздали. Картинка бы была: вы влетаете в арку, а там мы детей под прицелом держим!
- Ага!.. Точно!.. – ухмыльнулся старший. – Обхохочешься! Только ни разу не хочется выяснять, кто бы кого перехохотал... С перепугу-то.
- А что за памятник? – собственно, ответ Борю уже не интересовал. Хотелось перевести разговор со скользкой темы.
- Это, ребята, счастливое будущее Башкирии. Или прошлое.
- То есть?
- Зенитно-ракетный комплекс С-300. Из того дивизиона, что в Войну Уфу спас. Только вместо ракет – муляж. А так, тот самый. Который американскую ракету перехватил.
- Это как?
- А вот так. Когда всё началось, комплекс этот на марше был. То ли передислоцировались, то ли с учений ехали. И почему-то тормознули на трассе. Причина тоже не понятна. По официальной версии – мелкая неисправность одной из машин. Злые языки поговаривают, что командиру живот прихватило. А по мне, так хоть и живот, ничего позорного не вижу в болезни, которая столько жизней спасла. Потому как когда пришел сигнал тревоги, они прямо там, где стояли и развернулись. И опять же по фиг мне, кто приказ этот отдал, командир с пониманием дела, или его заместитель с перепугу, как утверждают сторонники «желудочной версии». Место оказалось идеальным для стрельбы по баллистическим целям. Это ведь не свойственная для данного комплекса функция. В общем, сбили они американский подарочек. В итоге вместо радиоактивного пепелища – вот этот памятник. И город живой. Парочки влюбленные ходят. – старшина кивнул на недавнюю парочку, что в обнимку вывалилась на улицу.
- Те самые, кстати, детки, - кивнул Поляков.
- Ребята, подойдите на минутку, - крикнул Боря.
Подростки подошли.
- Да мы играли только! И вообще, в этом году школу закончим и поженимся сразу…
- Ладно, что с вами сделаешь, - махнул рукой патрульный, – идите уж. И в следующий раз придумайте игру поинтеллектуальнее. Шахматами, что ли, займитесь.
- А что, шахматные кружки работают? – изумился Юринов.
- А то! У нас всё, как до войны. Шахматная школа недалеко, на Менделеева. У меня туда младший ходит.
- Пошли, зайдем, - загорелся Борис, - посмотреть охота!
Поляков не возражал, ему было всё равно, куда идти. Сержант что-то недовольно бурчал себе под нос, пока патрульные, вызвавшиеся проводить гостей, («нам всё равно по маршруту») вели их к цели.
- Чем недоволен? – спросил Боря.
- «Желудочная версия», - буркнул Поляк, - какой бы подвиг люди не совершили, обязательно найдется сволочь, которая будет его обсирать. Ведь им же жизни спасли, даже не предкам. Нет, желудки героев их интересуют… Скоты. Собрать бы всех таких, да к нам, Выселки охранять… Чтобы дерьмо терять, а не людей…
- Да ладно тебе, собака гавкает, ветер носит. Оно тебе нужно, такими командовать… О, а это место я знаю. Здесь первенство округа проходило…
Шахматная школа находилась в подвале гимназии. Ничего не изменилось. Те же портреты чемпионов мира на стенах, те же столики в большом турнирном зале. Те же фигуры… Боря прошелся по залу, постоял возле углового столика, передвинул белую пешку…
- Вы что это фулюганите? Низя сюда посторонним! На минутку отбежала, а уже лезуть!
Маленькая старушка, появившаяся со стороны входной двери, схватила Полякова за рукав и активно тащила из помещения.
- Покинуть надо! А то щас патруль вызову! Чтоб не фулюганили!
- Извините, пожалуйста, - попытался успокоить старушку Боря, - Мы не хулиганим. А патруль нас сюда и привел. Я не совсем посторонний. Я шахматист. Только не из Уфы. Хотел нормальные фигуры потрогать.
- Фсе говорят: «шашматист», - не унималась страж храма игры, - а ты в каком званьи состоял? А? Вот говорят, а сами и званьев не знають!
- Гроссмейстер он, - брякнул Поляков.
- От те футе нате! – оторопевшая от подобной наглости бабулька даже выпустила из руки Димкин рукав. - Гроссмейстер! А ходы твой гроссмейстер знаеть?
- Знаю, - с грустью сказал Боря, – я не совсем гроссмейстер. Присвоить не успели. Третий балл в Новосибирске выполнил. Перед войной.
Старушка некоторое время переводила взгляд с одного парня на другого. Потом шепотом спросила:
- Что, и вправду гроссмейстер? Настоящий?
Это вышло как-то совершенно по-детски, и потому особенно трогательно.
- Правда. – ответил Боря, но сторожиха его уже не слышала. Она с неожиданной прытью бежала по коридору, громко крича:
- Рамилия Шавкатовна! Рамилия Шавкатовна!
Из глубин выдвинулась монументальная дама, одним взглядом остановила взбудораженную старушку и, начисто игнорируя посетителей, изрекла:
- В чем дело, Антонина Ильинична? У нас пожар? Или наводнение?
На что остановленная на полном скаку старушка по-прежнему шепотом с изрядным трудом вымолвила:
- У нас… это… гроссмейстер!
- И что? Подумаешь, гроссмейстер, - дама на секунду замолчала, после чего, разом потеряв монументальность, выпалила, - какой гроссмейстер???
- Настоящий, - ответила Антонина Ильинична, - с автоматом…
- Здравствуйте, - вежливо сказал Боря, - я Борис Юринов. Когда-то играл у вас на первенстве округа. За Самару.
- Вы гроссмейстер?!
- Выполнил третий балл в Новосибирске. В двенадцатом… Присваивать было некому…
- Боже мой! Вы обязательно должны встретиться с ребятами! Они же никогда не видели живого гроссмейстера! Это невероятно! Вы надолго к нам? Вы сможете?.. – Рамилия Шавкатовна замерла и с видом шагающего в пропасть лемминга закончила, - а, может, вы дадите ребятам сеанс? Хотя бы нескольким? Для них это будет такой праздник…
Отредактировано ВВГ (19-01-2012 16:20:07)
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд
Отряд скрылся за деревьями. «Плохое место, - подумал Сабир, - мы будем видеть парней, когда они выйдут на склон, а нас закроют деревья»...
- Смотрите по сторонам, - сказал он вслух, - Не нравится мне здесь.
- Чего раскомандовался, - оборвал его Мурад-большой, - мне, что ли, нравится? Шоди, ты смотришь налево, я направо!
- А чего смотреть слева? Там же река!
Шоди было всё равно куда смотреть. Вот и сейчас он обернулся всем телом к Мураду, чуть ли не демонстративно отвернувшись от противоположного берега.
- Что я увижу в ре…
Джигит осекся и с хрипом повалился на землю. Мурад-большой дернулся на звук, на мгновение выпустив из-под наблюдения склон. На этот раз щелчок был явственно слышен, но Мураду это помочь не могло: в горле у него торчала небольшая металлическая палочка.
«Стрела? Нет, не стрела. Что это?» - успел подумать Сабир, прежде, чем такая же палочка, снабженная тяжелым стальным наконечником, с хрустом пробила грудь…
Уфа, санаторий «Зеленая Роща»
- В шахматы, говоришь, играть? – Урусов задумался, - а что, неплохая идея. По крайней мере, уже не чистыми халявщиками будем. Салават, ты чего за эту тему думаешь?
- Я тебе так скажу, Андрей. Вам что надо? Поддержку от кого-то из полковников надо. Из ближнего круга. Тут шахматист ваш очень кстати придется. Когда они играть хотят? Послезавтра? Вот и отлично. А встреча с Бикбулатовым еще через два дня. Можешь не сомневаться, про сеанс ему доложат. И что твои ребята за девчонку заступились – тоже.
- Я этим заступникам по два наряда впаял! Слава Аллаху, что до стрельбы не дошло.
- Так кто ж против. Но доложат правильно, не сомневайся. Так что Наиль будет настроен положительно. Но всё равно, не рассчитывайте на переселение к нам. У нас не так хорошо, как кажется. Пару тысяч хороших бойцов – приняли бы. А двадцать тысяч гражданских, да еще городских – маловероятно. Да и не решает это Бикбулатов. Прерогатива Тирана. А вот вопрос «зеленой волны» он решить может своей властью. Не только для разведки, это и я могу. Для всего вашего «переселения народов». Если вы приживётесь в Астрахани или Средней Азии – нам это только на пользу. Лишний союзник против казахов. Да, а ты что, мусульманин все-таки? - решился уточнить Юлаев.
- Рад бы, да Заратустра не позволяет… - горько вздохнул Урусов. – А что похож, так это бабушке привет.
- Товарищ капитан, так что сказать директорше? – оборвал не начавшийся теологический спор неожиданный вопрос.
Урусов уставился на Бориса, как на привидение:
- С фуя ли ты еще тут!? Вали вспоминай, как фигуры ходят! Еще не хватало на этом сеансе опозориться! – и когда ефрейтор ушел, добавил, обращаясь к Салавату. – Знаешь, ему же это нужнее, чем вашим детям….
Отредактировано ВВГ (19-01-2012 16:21:20)
Узбекистан, окрестности Самарканда.
Сарыбек, шах Великого Хорезма, уже успевший получить прозвище Объединитель, восседал на подушках в собственном походном шатре. В свои пятьдесят два года Шах был еще очень крепок. Он вполне мог бы скакать целый день на коне, как его предшественники - хорезмшахи давних времен. Но к счастью, а может, к сожалению, такое в нынешние времена необязательно. Тем не менее, шах это мог. Хорошая физическая форма не раз помогала правителю Хорезма. Одно бескровное присоединение земель баши Умида Мизафарова чего стоило. Или правильнее сказать: объединение с Умидом? Не суть, важно, что оно прошло без крови…
Шах улыбнулся. Тот день очень приятно вспоминать даже по прошествии многих месяцев...
Сарыбек и Умид. Лишь двое могли претендовать на первенство в стране. Но любому из правителей требовались для объединения государства все силы. Не обескровленные тяжелой борьбой с равным противником. А еще лучше было бы объединить армии. Очень логичное, напрашивающееся решение. Но кто будет первым? Верный своим вкусам Умид предложил решить дело поединком. Рассчитывал на своего Дэва. Что и говорить, Нахруз хорош... Но Сарыбек перехитрил противника.
- Умид-ака, - сказал тогда ургенчский бек баши Арала, - зачем нам доверять исход такого дела воинам? Давай усладим их зрение схваткой полководцев. И пусть проигравший станет младшим братом, а не врагом победившего, ибо это лишь состязание, а не бой на жизнь и насмерть.
Умид просто не мог отказаться. Тем более что был сильно моложе и немного крупнее. Думал, что и умел больше. Как выяснилось, ошибался... Через два года он сказал своему бывшему противнику:
- Ты выиграл бой, шах, потому что более достоин власти. Аллах не ошибается, править должен тот, кто умнее. Но и я не проиграл. Ведь быть вторым в твоем государстве намного лучше, чем первым в своем.
Сарыбек тоже остался доволен: нет в Великом Хорезме человека вернее Умида. Единственный, от кого не надо ждать удара в спину. И лучше его никто не может разобраться в хитросплетениях ума соседей-казахов...Лучшего наместника для западных областей не найти. А самому пора закончить объединение страны. Хорезм, древнее государство узбеков, должен возродиться. Осталось немного: Ташкент и Фергана. Если, конечно, в ближайшие дни Самарканд выбросит белый флаг. А этому может помешать только вмешательство таджиков. Их ближайшая группировка не слишком сильна, но жизнь усложнить сумеет…
От размышлений оторвал вошедший в шатер нукер (шах давно вернул армии древние звания, и не важно, что часть их были арабские, персидские и даже монгольские, главное – уйти от ненавистной европейской символики):
- Великий Шах, пришел человек, показавший знак, о котором вы говорили.
- Зови.
Это хорошо. Посмотрим, так ли хорош этот таджикский посредник, чья слава перенеслась даже сквозь пески Кызылкума
- Ассалам алейкум, - в вежливости вошедшему не откажешь. Но это не тот человек, что брал поручение.
- Салам. - Сарыбек удивленно изогнул бровь. - В прошлый раз приходил другой.
- Это не имеет значения. Все глаза Ирбиса одинаковы а его языки говорят только то, что слышат его уши.
- Но я надеюсь, с тем человеком ничего не случилось?
- Конечно, нет, просто один язык Ирбиса никогда не приходит к одному и тому же человеку дважды. Таковы Правила.
- И все языки столь молоды?
- Необязательно, шах.
- И все прекрасно говорят по-узбекски?
- А вот это обязательно. Так же, как на языках таджиков и урусов. И все носят знак, - посетитель показал свою пайцзу.
– Однако не перейти ли к делу? Какие слова услышали уши Ирбиса от бека Пенджикента?
Пока длился разговор, нукеры, принесшие всё, необходимое для чаепития (к исполнению традиций Сарыбек относился серьезно), уже удалились.
- Саттах-бек готов принять дорогого гостя в своем городе с приличествующей его величию свитой в удобное для шаха время.
- Что значит, «приличествующей моему величию».
- Это может определить только шах Великого Хорезма. Саттах-бек верит в честность Великого Шаха.
- Всё?
- Нет. Саттах-бек слишком стар, чтобы быть кому-либо сыном, но с удовольствием назовет тебя братом.
- Что ж, сказано хорошо и понятно. А что бек думает о Уктаме?
- Самаркандский хаким не хотел быть братом Саттах-бека, когда был силен. Долгие годы он настаивал на подчинении Пенджикента, и даже пытался добиться этого силой. Теперь он просит помощи, но не получит ее. Волки не боятся медведей и тигров, но не помогают лисам.
- Ты принес мне хорошие новости, посланец. Возьми это, здесь законное вознаграждение за работу.
- Не стоит беспокоиться, шах. Ответ полностью оплачен твоим собеседником. А двойную оплату мы не берем. Не обижайся, таковы правила. Мы не нанимаемся на службу. Лишь передаем слова.
- А если я захочу передать свой ответ Саттаху?
- Ты оплатишь его. И слово будет передано. Но какой смысл в этом деянии? Теперь можно послать в Пенджикент своего человека. Не опасаясь, что он умрет
- Ну что ж, передай Ирбису мою благодарность. Его слава вполне заслужена…
- Подожди, шах. Тебе еще кое-что просили передать.
- Слушаю.
- Бодхани Ахмадов, баши Фандарьи и Нижнего Зеравшана, предлагает союз против Пенджикента, Матчи и Душанбе.
- Ты удивил меня. Минуту назад твои слова звучали от имени Пенджикента, а теперь передаешь предложение его врага.
- Мы - посредники. Мы передаем любые слова, если они оплачены. Бодхани-баши оплатил и твой ответ, так что он будет передан в любом случае.
- А если я не отвечу, то что ты передашь?
- Отсутствие ответа – тоже ответ, шах!
- Интересно, а от Матчи у тебя нет известий?
- Специально для тебя нет, шах. Но есть заявление Шамсиджана Рахманова для всех, кому интересно. Оно передано еще три года назад.
- И что сказал Шамсиджан?
- «Пока жив хоть один матчинец, никто не станет над Матчой против ее воли».
- Что ж, это хорошие слова. Тем более, они наверняка сказаны после победы.
- Ты мудр шах, как и должен быть мудр великий правитель.
- Не стоит языку Леопарда гор говорить льстивые слова.
- Это не лесть. Язык Ирбиса говорит только правду. Но иногда она похожа на лесть. Тогда ее говорить приятно. Что передать Бодхани?
- «Нет!». Тигр не ходит с шакалом.
- Хорошо шах. Ахмадов услышит твой ответ. Не смею больше отбирать твое время.
- Пожалуй, я попрошу о еще одной услуге. Не передашь ли хакиму Уктаму, что он может размышлять еще пять часов. Если Самарканд сдастся за это время, хаким и его семья останутся живы. Не будет ни резни, ни грабежей. Мне дороги жизни узбеков и сартов. Это моё слово. Надеюсь, Ирбис поверит. - Шах внимательно посмотрел на юношу, но тот оставался бесстрастен. – Я знаю, что происходит с теми, кто нарушил слово, данное Ирбису. Ответ не нужен.
- Я передам, шах…
Отредактировано ВВГ (19-01-2012 16:25:44)
Уфа, шахматная школа.
Беспокоился Урусов зря. Играть в шахматы Боря не разучился. Скорее всего, ему сейчас не удалось бы справиться с Рублевиным образца двенадцатого года, но на детей первого разряда хватило с головой. Даже в сеансе. Из тридцати партий он лишь три завершил вничью, и то в одной пришлось очень сильно постараться, поскольку единственная участвующая в сеансе девочка сделала всё, чтобы проиграть. Впрочем, результаты игры волновали сеансера в последнюю очередь. Он наслаждался. Таким знакомым и таким забытым чувством игры, общей атмосферой шахматного праздника, самим передвижением фигур…..
Казалось, не было ни поспешной эвакуации из Новосибирска, ни одиннадцати лет изнуряющих тренировок, выездов, тревог, потери друзей…
И крови на руках, навсегда похоронившей мирную жизнь.
Прошлое вернулось. И снова маститый шахматист ходит по кругу, передвигая фигуры на каждой доске по очереди, а с другой стороны этих досок сидят взволнованные, взъерошенные дети, страшно переживающие за результат первой в их жизни партии с мэтром, с небожителем, с легендой, со звездой. С гроссмейстером!
Когда-то Боря регулярно давал сеансы. Малышам в кружках, любителям на праздниках в парках, ученикам таких вот школ…
А еще раньше он сам сидел в ряду детей и так же бездарно, как вот этот крохотный мальчуган, подставлял фигуру за фигурой Крогиусу. В упорнейшей борьбе вырывал ничью у Сакаева. Как вырвал ее сейчас серьезный мальчик в очках. А свою победу над Карповым он помнит до сих пор! И радость, огромную, всепоглощающую, гораздо большую, чем принесли все последующие успехи, в том числе и очки, отобранные уже в равной борьбе у того же Анатолия Евгеньевича. Разве что последняя в его жизни турнирная партия, принесшая заветное звание, может сравниться по эмоциям…
Нет, не последняя. Крайняя. И не в жизни, а на сегодняшний день. Правы военные, последней может быть только смерть, а в жизни всегда есть шанс повторения даже совершенно невероятного события. Такого, как этот сеанс одновременной игры в шахматы в самом сердце сожженной ядерным огнем России. А значит, возможны и новые турниры, и новые партии, и может еще вернуться время, когда слово «Шах» будет означать только нападение на короля, и ни в коем случае не позывной ефрейтора Юринова.
Боря наслаждался. Он был на своем месте. Он играл в шахматы…
Таджикистан, Фанские горы, ущелье Пасруд
Отряд осторожно взбирался на склон. Как ни старались, а постоянно видеть всех не получалось. Слишком изрезана была поверхность. Камни, ложбинки, бугры, впадины… Изгибы дороги тоже не улучшали видимость.
- Стянуться плотнее, - приказал Савфат.
Джигиты стали сокращать дистанцию.
- Где Маленький?
Мурада не было.
- Он шел левее меня…
- Все туда!
Поиски ничего не дали. Джигит пропал. Савфат задумался. Очень хотелось повернуть назад.
- Сверху!
Со склона, набирая скорость, катилось несколько крупных камней. Скорее даже валунов. На ходу они выбивали мелкие камешки, организуя самый настоящий камнепад. Отряд рассыпался: каждому нужен простор, тогда уклоняться от летящих камней - не слишком сложная задача. Бурхонов присел, пропуская над головой небольшой камушек, ушел с дороги огромного валуна и обернулся, смотря, как дела у остальных. В двадцати метрах Мусо, там всё в порядке. Чуть дальше Рахмат, Далер… А где еще двое? Бойцов не было. Что за чертовщина? Здесь же и спрятаться негде! Четверка сбилась в кучу.
- Командир, пойдем назад! – прошептал Мусо. – Это не люди. Это злые духи!
Желания возражать не было даже у Рахмата.
- «Буханка - Первому!», - от машины должны были что-то видеть, – «Буханка – Первому!».
Машина не отвечала. Молчали и люди, в течение считанных минут потерявшие шестерых. А потом тишину ненадолго прервали несколько щелчков, слившиеся в один. И десяток «охотников за людьми» Бодхани Ахмадова отправился на главную в своей судьбе встречу. То ли с гуриями Джанны, то ли с иблисами Джаханнама…
Отредактировано Чекист (19-01-2012 11:00:41)
Уфа, резиденция правительства.
Чуда не произошло. Наиль Бикбулатов внимательно выслушал новосибирцев и в ответ покачал головой:
- Нет, товарищи, принять и разместить ваших людей мы не сможем. Точнее сможем, но это обойдется нам очень дорого. У нас здесь не земля обетованная. Да, бомб мы не получили. Но совсем не так всё хорошо, как кажется. Проблемы с климатом стороной не прошли. Урожаи совсем не те, что раньше! И покупать продовольствие негде.
А еще у нас проблемы с населением. Вы думаете, если потерь практически не было, это плюс? То есть, плюс конечно, огромный плюс. Но он и обратную сторону имеет. Земли полно. Народу полно. А возделывать эту землю некому! Вы представляете, какой процент у нас нахлебников? Всяких юристов-экономистов, бухгалтеров и прочих манагеров? Их же перед Войной расплодилось, как собак нерезаных! Кому они сейчас нужны? Одиннадцать лет прошло, а как не умели ничего делать, так и не умеют...
Мы только месяц назад, наконец, отменили карточки.
А от вас кто придет? Немного бойцов. Немного крестьян. Немного полезных специалистов. Если бы только они – мы вас приняли бы. Но большинство будут те же манагеры. Может, чуть более адаптированные. Но только чуть. Что нам с ними делать? Расстреливать?
А еще, товарищи, пусть я циничным покажусь, но надо правде в глаза смотреть. Если вы пойдете далеко и непонятно куда – с вами пойдет двадцать тысяч. А если к нам, в «райские кущи», то сто. Или двести. И все эти «дополнительные» люди будут теми самыми бездельниками и прочими отбросами нашего постапокалиптического общества.
Такого наплыва дармоедов ни одна экономика не выдержит. Тем более, наша.
Если мы примем двадцать тысяч юристов, придется снова вводить карточки. Если сто – получим ваши нынешние проблемы. Но не на уровне города, а в масштабах региона. Если двести – неминуем голод. Страшный голод, когда люди будут убивать за кусок хлеба. Да какого хлеба, дело до людоедства дойдет. И чтобы не допустить массового каннибализма, мы будем вынуждены принимать такие меры, что даже подумать страшно.
Нет, товарищ Урусов, не утрирую. А если и утрирую, то не сильно. Если вы будете умирать от голода, если некуда будет идти, мы вас примем. Но только в этом случае. Но очень надеемся, что этого не будет.
- Так вот, - продолжил полковник. – Какие есть варианты разрешения данного вопроса:
Первый. Вы устраиваетесь по соседству с нами на «диких землях». Да понимаю, что это даже хуже, чем сейчас устроены. Но предложить должен. Тем более, некоторая помощь с нашей стороны будет. Когда освоитесь – примем вас в республику. На правах автономии, или еще как…
Второй.
Мы готовы принять горожан нужных специальностей. И крестьян без ограничений. Даже ваши бойцы нам не нужны. Хотя их еще можно. А нахлебников – куда хотите. Понимаю, что не пойдете на это. Сам бы не пошел. Но опять же, предложить обязан.
И третий вариант.
Нас вполне устроит дружественный анклав на границе с казахами. Так что, в успехе вашей разведки мы заинтересованы. Всё, что необходимо, получите. А когда пойдете всей толпой – коридор через Петропавловск обеспечить поможем. Хороший коридор, качественный, без единого выстрела в вашу сторону. Чтобы автобусы по лесам не толкать. И дальше по маршруту, хотя в зоне нашей досягаемости проблем быть не должно.
Так, что, извините, товарищи офицеры за горькую правду, но скрывать что-либо права не имею…
Бикбулатов отвернулся к окну.
– Простите, мужики. Не можем мы иначе…
Таджикистан, окрестности Айни, чайхана.
- Аллейкум ассалам, уважаемые!
- Ваалейкум ассалам, Мустафа!
- Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?
- Куда ты всегда так торопишься, Мустафа? – ответил Вагиз, - сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.
- Как скажешь, о мудрейший.
Мустафа устроился на дастархане и наполнил свою пиалу.
- Чудные дела творятся, уважаемые. Пенджикентский бек договорился с Хорезмским Шахом, и теперь они большие друзья. Если наш баши, да пошлет Аллах ему здоровья, решит воевать с Пенджикентом, то придется иметь дело еще и с узбеками.
- Как считаешь, Мустафа, не предательство ли со стороны Саттах-бека этот союз? Ведь узбеки не таджики, а совсем даже узбеки.
- Не знаю, Вагиз, не знаю. Иногда таджики ведут себя хуже узбеков. Вспомните, хотя бы, Ильяса, не от хорошей жизни вырезал Ниязов страшный знак на своих воротах и навлек гнев Аллаха...
- Ильяс навлек гнев Ирбиса, а не Аллаха, Мустафа!
- Какая разница, Абдулла, какая разница? А позавчера Хусейн Гафуров собрал вещи, и погнал скот в Проклятое ущелье. И вся семья ушла с ним.
- Что ты говоришь, Мустафа! – ужаснулся Вагиз. - Но ведь там дэвы! Разве Хусейн не знал этого!?
- Как не знать? Знал, конечно. Но он сказал, что лучше кутрубы старухи Оджун и ее сорокоухий котел, чем джигиты баши и их загребущие лапы. Последнее время эти шайтаны прохода не давали старшей дочке Хусейна...
- Гафуров совсем сошел с ума. Разве лучше быть сожранной дэвами, чем стать женой джигита баши?
- Вагиз-джан, - вставил Абдулла, - насколько я понимаю, о свадьбе речи не было. Только об усладе джигитов.
- Вах! Какие страшные вещи вы рассказываете, уважаемые! Но теперь красавицу Монадгул съедят страшные гули. Неужели, джигиты баши так легко отказались от добычи?
- Вчера десяток джигитов бросился в погоню за декханами. – сообщил Мустафа, - Пока никто не вернулся. Я думаю, и не вернуться. Проклятое ущелье никогда не выпускает свои жертвы.
- Вот ведь балаболки! – вздохнул Шамси, вновь не удержавшийся от комментария слов аксакалов. - Дожили до седых волос, а ума так и не нажили! Никто не вернется. Но не из-за злых духов, которых не существует, а потому, что Хусейн воевал с пуштунами на Афганской войне. Хотя это было тридцать пять лет назад, он не разучился стрелять и отлично знает эти горы. Гафуров убьет джигитов, а сам пойдет жить к вашим «кутрубам»!
- Один убьет десятерых?
- Один волк сильнее, чем десяток шакалов.
Шамси с трудом встал и, тяжело опираясь на посох, пошел к выходу. Собеседники проводили его взглядом.
- Стареет «железный Шамси». – произнес Абдулла, - раньше он не говорил глупостей.
- Ну, так у него за плечами уже больше ста лет. Или меньше? А, Мустафа?
- Кто считает чужие годы, уважаемые.... Но Шамси воевал еще с немцами, а после той войны прошло семьдесят семь лет. И надо сказать, что джигиты, действительно, не очень хорошие бойцы. Тот же Хусейн справится с любым из них. Не с десятком, конечно…
Уфа, санаторий «Зеленая Роща»
- Вызывали, товарищ капитан?
- Было дело. Заходи, конь шахматный.
Урусов прошелся по комнате и показал Боре на стул. Сам сел на второй. Сундуков и Соловьев развалились на койках, застеленных привычными армейскими одеялами.
- Садись. И слушай. Местные власти в помощи нам не отказывают. Но принять всех они не могут. Или не хотят. Но лично тебе предложено остаться у них. Работать в шахматной школе. И жить, как нормальному человеку. Как до Войны. Почти. Мы тут посоветовались, и решили, что это хороший вариант. Для группы один человек погоды не сделает. А тут…
- Это приказ?
- Такое нельзя приказать. – отозвался Сундуков. – Это совет, Боря. И возможность. Мы, хоть и старые больные самовлюбленные мудаки, но не слепые. И видели кое-чьи глаза, когда этот кое-кто резался с молодежью в шахматы. А шансов дойти живыми до Таджикистана – мизер.
- Если это не приказ, я хотел бы идти дальше. – резко подскочил Юринов.
- Да на кой хрен тебе это надо?! - взорвался Урусов. - Мы все смертники, млять! Понимаешь, смертники! Мы пробьемся, насколько получится! Бригада придет туда, где мы последний раз вышли на связь, разнесет тех, кто убил нас, и пошлет новую разведку. Возможно, третья или четвертая доберется до твоих родных. Или до их костей. А может, и не доберется, найдут место раньше. Никто из нас до этого не доживет. Никто! А тебе предлагают жизнь! И любимое дело! Другого такого шанса не будет!
- Я…
- Заткнись. – обрезал всю дисскусию капитан. - Мы здесь еще неделю. Семь дней думай. Надеюсь, примешь правильное решение.
Боря вышел из штабной комнаты, спустился по лестнице, и обессилено плюхнулся на скамейку у входа. В голове было мутно. Намного мутнее, чем в первый день Войны. Жить здесь. В нормальном городе, где есть всё, где люди ходят по улицам без оружия, где непуганые подростки могут в шутку кричать: «Помогите!». Играть в шахматы. Учить детей своему искусству. Жить, как человек. Когда-нибудь мир возродится, и снова будут проводиться турниры. Он восстановит свои старые наработки, они все с собой, в ноутбуке и многократно дублированные на флешках и дисках. Придумает новые варианты. Будет одним из сильнейших игроков в мире. Или даже сильнейшим. Да не это главное. Вернуться в шахматы. Перестать воевать…
А ребята пойдут дальше. Потому, что есть ЦЕЛЬ. И они пойдут к ней через территории новообразовавшихся «стран» и откровенно бандитские анклавы... Пойдут, теряя людей и машины, ловя пули и осколки, подрываясь на минах... И где-то под Саратовым захлебнется кровью Димка Поляков, так и не увидев родного Волгограда… А чуть позже, в астраханской степи, вместе с «Тигром» сгорит Ванька Герман, поймав тонким бортом гранату из РПГ... Злая пуля найдет лейтенанта Соловьева, прикрыть которого не хватит одной пары рук, держащих автомат… И до Таджикистана дойдет только Андрей Урусов. Потому что Седьмой дойдет в любом случае. Но лишь затем, чтобы, умирая, выдохнуть в лицо Олегу: «Твой брат жив… В Уфе…».
А он будет стоять перед полковником Пчелинцевым, стараясь не смотреть в глаза, и что-то мямлить. Единственный выживший "рейдовик". Шахматист, гроссмейстер, домашний мальчик, абсолютно невоенный человек… Полковник пожмет плечами и уйдет вместе с бригадой. Уйдет дальше…
А навстречу бригаде пойдет семья, ибо мама, узнав, где он, не усидит на месте и своего добьется. Пойдут две невоенные женщины с ребенком на руках, почти старик с больным сердцем и Олег, брат, образец и почти супермен. Но всё же только почти. Не супермен, не бог, а просто хороший боец, один хороший боец. Как это мало против всего мира…
И опять он будет прятать глаза. От маленькой Санечки, пятнадцатилетней девочки с обезображенным уродливым шрамом лицом. Единственной дошедшей…
Шахматист… Гроссмейстер…
- Ванька, дай сигарету! – попросил Борис вышедшего из корпуса Германа.
- Ты ж не куришь, - удивился тот.
- Дай!
Водитель пожал плечами и протянул открытую пачку. Боря неумело прикурил. Затянулся. Раскашлялся, плюясь и перхая. Бросил сигарету на землю и пошел к своему корпусу.
- Ни хрена, какие мы богатые, - процедил Герман, поднимая почти целую сигарету. – «Кемелом» бросаемся…
Боря не слышал. Он шел по гравийной дорожке санатория, не разбирая пути, не видя сквозь навернувшиеся слезы корпусов и деревьев. Он шел. Шахматист, гроссмейстер, домашний мальчик. А ныне - солдат N-ской десантной бригады полковника Пчелинцева. Он шел, а губы еле слышно шептали:
- Я приду, мама…
Отредактировано Чекист (26-01-2012 11:42:27)
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Михаила Гвора » Я приду, мама (Пасынки Фанских гор-2)
|
|