***

В комнату вошел сын:
- Пап, дай денег – пора комп апгрейдить, а у меня не хватает.
- Вот в мое время… - нравоучительно начал я.
- Знаю, - нетерпеливо махнул рукой сын, - ты в свое время работал по вечерам грузчиком, мешки таскал, денег зарабатывал. И на всю первую зарплату купил книг…
- Не просто книг, сынок, - поправил я, - а «Библиотеку современной фантастики». Страшно дефицитная вещь тогда была, можно было достать лишь у спекулянтов. Мне еще повезло - один знакомый толкал: ему деньги срочно понадобились - очередь в мебельном магазине подошла, а то я бы искал «Библиотеку» еще как минимум полгода…
- Очередь за мебелью? – не понял сын. – А зачем за ней стоять? Пошел в салон и купил. Хочешь – сам потом собирай, а хочешь – уже готовую привезут…
Я вздохнул: ну как объяснить молодому поколению, что в прежние времена хорошую мебель, как и почти все вещи (разумеется, импортные, да нередко и наши тоже), не покупали, а доставали - или через знакомых (с солидной переплатой, конечно), или через предварительную запись в магазине. Но ждать своей очереди приходилось по несколько лет. И то не факт, что придет заветная открытка с номером…
Нечто подобное происходило и с книгами – купить любимую фантастику было практически нереально, зато по субботам возле книжного магазина собиралась стихийная толкучка – приходили книголюбы и продавали (покупали) заветные томики. Конечно, здесь же терлись настоящие спекулянты, профессионально зарабатывающие на любви нашего народа к чтению, но что поделать – таковы были правила игры: хочешь получить желанного автора - плати в пять-десять раз дороже номинальной цены.
Само собой, все это было незаконно, называлось в Уголовном кодексе «извлечением нетрудовых доходов» (спекуляцией, проще говоря) и строго каралось по закону, однако милиция закрывала на эти безобразия глаза: люди же не джинсами торгуют, а книгами! Наша страна считалась самой читающей в мире, вот и приходилось поддерживать репутацию.
Книги раньше бережно собирали, копили домашние библиотеки и очень гордились ими. Особенно ценились собрания сочинений классиков – они хорошо смотрелись за стеклом модных гэдээровских или румынских «стенок». Каждая приличная советская семья непременно должна была иметь хотя бы несколько ПСС, без этого нельзя было считаться культурным и интеллигентным человеком.
Я регулярно посещал субботние толкучки – менял книги, покупал, продавал. Это был своего рода охота – упорно искать нужного автора, купить, а потом хвастаться перед друзьями – вот, смотрите, кого достал! И те завистливо глотали слюнки. Или я глотал, если удача сопутствовала кому-то другому. Зато какая радость была – приобрести, прижать только что купленный томик к телу, а потом в метро запоем читать его! Такое сейчас ни за какие деньги не получишь. 
Да, было время золотое…  А теперь что? Пошел в магазин и взял, даже издание можно выбрать – подороже или подешевле. Неинтересно как-то, азарт уже пропал…
- Папа, - вывел меня из дорогих сердцу воспоминаний сын, - ну как там насчет денег? Даешь?
- Ты уже здоровый балбес, - проворчал я, слезая с кровати, - мог бы и сам зарабатывать, а не у отца с матерью клянчить.
- Обязательно, - кивнул сын, - как только институт окончу, так сразу и начну зарабатывать.
- Мне тебя еще шесть-семь лет на горбу тащить? – возмутился я. – Не пойдет! Восемнадцать исполнится – и все, вперед, на завод, трудовые мозоли набивать. «Та заводская проходная, что в люди вывела меня…» - пропел я.
- Ага, у станка стоять, крепить мощь нашего государства, - скривился сын, - как же, аж два раза! Я лучше на программиста выучусь, чтобы получать в два раза больше любого работяги.
- Все наши деньги закончатся, пока ты выучишься, - парировал я.
- Мать еще заработает, - ухмыльнулся сын, - не так, что ли?
Я вздохнул – так. Конечно, заработает, и ему с Машкой, сколько надо, отсыплет. А куда денется-то? Не на завод же, в самом деле, любимого отпрыска отправлять? Пусть лучше учится, знаний набирается, может, действительно хорошим программистом станет, не зря же столько времени за компом сидит. Вот разбогатеет, будет нас с матерью на старости лет содержать … Хотя это вряд ли.
Я еще раз вздохнул, достал из сумки кошелек и отслюнявил несколько купюр.
- Мало, - недовольно сказал сын, - дай еще!
- У девок будешь «дай» спрашивать! – отрезал я. – Приедет мать, у нее и требуй тугрики! А я деньги не рисую…
Сын пробурчал что-то неразборчивое (типа, лучше бы рисовал) и покинул мою комнату, а я вернулся к любимому чтению.

***

Процесс чтения прервал телефонный звонок. Я снял трубку, на том конце провода оказался Славка. Он взволнован и был изрядно пьян.
- Слушай, мне сейчас позвонила Аллочка и объявила, что беременна…
Я помолчал, пытаясь собраться с мыслями – слишком уж неожиданным был переход от книжного вымысла к суровой реальности.
- А ты? – наконец выдал я.
- Не знаю! – тихо впал в панику Славка. – Во-первых, я не уверен – мой ли ребенок, а во-вторых – зачем мне жениться? Вроде бы и так хорошо…
Тут надо пояснить: Аллочка отличается не только редкой красотой, но и немалой любвеобильностью – мужиков меняет, как перчатки. У меня создается впечатление, что она нас, самцов, просто коллекционирует. Причем все ее кавалеры – люди небедные, способные обеспечить ей весьма приличное существование. Но с одним условием – быть верной. Аллочка же переходить в статус постоянной любовницы не спешит (хотя ей регулярно предлагают) и отвечает, что за деньги не продается.
- Во-первых, я и сама неплохо зарабатываю, - поясняет Аллочка, когда ее в очередной раз начинают соблазнять богатством, - а во-вторых, быть на содержании - это же так унизительно!
Зарабатывает она действительно немало – владеет несколькими цветочными киосками и вовсю торгует розами да гвоздиками. У нее есть весь комплект материальных благ – хорошая квартира, машина, даже домик рядом с городом – чтобы ездить на шашлыки и отдыхать в хорошей компании от трудов праведных. Нет только мужа и детей.
Любовников, как я уже говорил, у нее огромное количество, но переходить в статус замужней дамы Аллочка категорически не хочет. По крайней мере, так было до недавнего времени. «Обожглась в юности, - как-то в минуту откровенности пояснила мне она, - а теперь дую на воду. Трижды подумаю, прежде чем разрешить какому-нибудь мужику затащить меня в загс».
О своем горьком семейном опыте Аллочка не распространяется, но по отдельным фразам я понял, что у нее в ранней молодости случилась неземная любовь, завершившаяся маршем Мендельсона. Пылкая страсть, красивый супруг – что еще нужно молодой жене для счастья? Но вскоре внешне благополучный брак распался – муженек, как выяснилось, очень любил ходить «налево», и после свадьбы свою привычку не оставил. Аллочка героически терпела его измены, пока наконец благоверный не нашел себе новую невесту с богатым приданым и окончательно не переехал к ней. Брошенная жена от расстройства угодила в больницу, откуда вышла сильно похудевшая и уже ни во что не верившая. В том числе в любовь и верность до гроба. С тех пор Аллочка как бы мстит мужикам – заводит с ними пылкие романы, а потом безжалостно бросает.
И лишь Славка удостоился чести быть при ней относительно долгое время. Отношения между ними весьма бурные: они то целуются, то ссорятся, то снова милуются, в общем, страсти кипят. Аллочка не пытается намертво привязать к себе Славку – понимает, что он человек вольный и сразу сбежит, а дает ему возможность погулять и пошалить. Да и сама любит оторваться по полной… Я, кстати, думаю, Аллочка живет со Славкой потому, что он чем-то напоминает ей прежнего мужа. Старая любовь, как известно, не ржавеет…
- И что мне теперь делать? – прервал мои размышления друг.
- Да ничего, - успокоил я его. – Кто последний – тот и папа.
- Ну и шуточки у тебя! – обозлился Славка. – Что же, я теперь должен всю жизнь чужого ребенка воспитывать и кормить?
- Думаю, Аллочка все это может сделать и без тебя, - успокоил я его, - твоей зарплаты вам едва хватит на неделю, а то и меньше. Так что ты по этому поводу не парься – она и саму себя обеспечит, и малыша вырастит. Кстати, ты спросил, кто является отцом ребенка?
- Да.
- И что?
- Кажется, вроде бы мой…
- Так в чем дело? – не понял я. – Тогда женись и не сомневайся. Ты уже давно не мальчик, скоро сороковник справишь, пора подумать о семье, о наследнике, продолжателе рода…
- Да как-то непривычно быть женатым, - замялся Славка, - боязно даже. Жить с одной Аллочкой… А вдруг мы не сойдемся характерами?
- Столько лет сходились, а сейчас не сойдетесь? – усмехнулся я. – В крайней случае разведешься и будешь опять холостым да юным. Кстати, сама Аллочка тебе предлагала зарегистрировать ваши отношения?
- Нет, только сказала мне о беременности…
- Так что ты волнуешься? – удивился я. – Расслабься – еще неизвестно, захочет ли она взять тебя в мужья.
- Как это – не захочет? – взвился Славка. – Мой ребенок – и не пойдет за меня замуж?
- Конечно, – подначил я его. – Сам посуди, ну какой из тебя отец: зарабатываешь мало, по бабам бегаешь, водку опять же пьянствуешь… А она женщина молодая и красивая, причем при деньгах, легко найдет себе достойного, богатого мужа и создаст здоровую современную семью… Отец ведь не тот, кто зачал, а тот, кто вырастил и воспитал, сам знаешь. А ты будешь биологическим папашей, считай – донором спермы, почти быком-производителем…
- Не хочу быть быком, хочу быть отцом! – закричал Славка.
- Ну, тогда немедленно звони Аллочке и предлагай руку и сердце, - посоветовал я, - пока она другого мужа не нашла.
- Так и сделаю, - сказал Славка и отключился.
Вот ведь как, два важных события за один день - и печальное, и счастливое: окончательно расстался с Людочкой и узнал о ребенке. Хотя, если разобраться, оба радостные. В самом деле, ну, зачем ему Людочка, понятно же с самого начала было, что ничего хорошего у него с ней не получится… А вот с Аллочкой, может, что и выйдет. По крайней мере, будет кому за Славкой присмотреть на старости лет. Любовницы, как известно, приходят и уходят, а жены остаются, причем до самого конца. Наверное, это правильно, так и должно быть в жизни…
Честно говоря, я немного завидовал Славке: после нескольких лет отношений с Аллочкой любовь к ней все еще била ключом (иногда, правда, по голове). А вот у меня с Ленулей… Похоже, все давно отгорело, потухло и подернулось серым, холодным пеплом. Как говорят, прошла любовь, завяли помидоры…
Я тяжело вздохнул и вновь погрузился в роман.

Глава пятнадцатая

Все люди, как я заметил, делятся на две категории - «собаки» и «кошки». И это не связано с тем, кого любит человек - псину или мурлыку (есть, правда, небольшая группа ценителей аквариумных рыбок, хомячков, пауков, ящериц и прочей экзотики, но они не в счет). Граница проходит по более глубокому признаку, можно сказать, по самой сущности человека, по его натуре.
Известно, что кошки - очень гордые и независимые существа и лишь разрешают себя любить, да и то не всем и не всегда. Иногда, впрочем, их можно погладить, но на этом все. Верности и преданности от них не жди – мурлыки привыкают к дому, а не человеку. Собаки же – отличные друзья и преданные товарищи, они никогда не бросят в беде и не уйдут к другому.
«Кошки», как правило, женщины, «собаки» же – мужчины, хотя бывает и наоборот. Мой друг Славка, например, типичный кошак, а Верочка – верная собака. Я тоже пес, а вот моя Ленуля – несомненно, кошка. И неправду говорят, что собака с кошкой никогда не уживутся. Наоборот - я прекрасно лажу с «усатыми-полосатыми» Ленулей и Славкой, а вот между собой они не в слишком хороших отношениях. Моя жена, что называется, его на дух не переносит. Как модно сейчас говорить, «терпеть ненавидит».
К чему это все я? Да к тому, что, задумываясь о годах, прожитых с благоверной, я вдруг понял, что все время верно и преданно служил ей: обхаживал, любил, угождал, разве что тапочки в зубах не приносил. Но любила ли она меня или держала в квартире только потому, что так удобнее, что так положено. К тому же статус семейной дамы ей очень важен для работы… Вопросы, что называется, на засыпку.
Вот такие мысли внезапно пришли мне в голову, когда я проснулся и с трудом продрал глаза. Вчерашний звонок Славки весьма сильно взволновал меня, и я долго ворочался с боку на бок, пытаясь снова заснуть. Никак не мог представить своего друга как семейного человека. А еще лезли в голову разнее другие размышления - о любви, дружбе и верности... Задремать мне удалось только под самое утро, когда за окном уже занялся серенький зимний рассвет. Потому и проснулся я сегодня намного позже обычного.
Надо было срочно идти гулять с собаками (а то еще дома наделают), поэтому быстренько умылся, оделся, взял на поводок сладкую парочку (хватит, побегали на свободе) и поспешил в парк. И пока Бобик и Габи делали свои дела, я курил рядом и прыгал с ноги на ногу – холодно, черт побери…
В это время ожил мой мобильник - я всегда беру его с собой на прогулку. Мало ли что... Оказалось, это моя благоверная. Легка, что называется, на помине.
- Привет, Собакин, - начала она. – Ну, как у вас дела?
- Да ничего, - неопределенно ответил я, - все нормально, слава Богу, живы и здоровы…
Почему-то мне не захотелось посвящать Ленулю в события последних дней. Приедет – сама все узнает...
- Ты что-то грустный, Собакин, - почувствовав непривычные интонации в моем голосе, произнесла жена, - сильно соскучился по мне или произошло что?
- Вообще-то меня Василием зовут, - напомнил я, - но у нас ничего не произошло и не случилось.
А в голове между тем навязчиво крутилось: «Все хорошо, прекрасная маркиза…» В трубке повисло напряженное молчание – очевидно, жена не ожидала от меня столь сухого ответа. Я тоже не торопился продолжить разговор.
- Тогда, может быть, я задержусь в Египте еще на недельку? – неуверенно произнесла жена. – Море здесь отличное, очень теплое, песочек белый, как я и люблю, да и компания подобралась хорошая, веселая…
- Конечно, задержись, - поддакнул я, - полноценный отдых – залог успешной работы.
- Что-то не нравишься ты мне сегодня, Собакин… - неуверенно протянула жена.
- Василий, - поправил я.
- Да, не нравишься ты мне, Василий. А ну-ка колись – что произошло? Дети заболели? Бобик сдох?
- Да ничего, в самом деле, - совершенно честно признался я, – дети нормально, учатся, Бобик в полном порядке, даже лучше, чем всегда, я работаю… «Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, и жизнь легка…» - не выдержав, запел я в трубку.
- Я те дам – «все хорошо»! – взвилась жена. – Вот приеду, разберусь, что у тебя там за маркиза завелась! И таких пипюлей наваляю, что будешь помнить до самого Нового года!
- Приезжай, конечно, - согласился я, - а впрочем, как хочешь – можешь и не приезжать, отдохни еще парочку недель, а то и месячишко-другой. Нам здесь, знаешь ли, и без тебя хорошо…
И отключился. Пусть поволнуется, поломает голову над тем, что означают мои последние слова. А то подумаешь - эта вечная уверенность, будто без нее в нашей семье никто и шагу ступить не сможет! Прожили мы без нее неделю, дай Бог, и еще проживем.
С этими мыслями я подозвал Бобика и Габи и поспешил домой — завтракать. В квартире меня ожидал сюрприз – сидела Элла. При виде меня она смущенно улыбнулась:
- Извините, Василий, что я к вам без предварительного звонка… Но вы сегодня утром не вышли с Габи на прогулку, вот я и взволновалась – а вдруг что-то случилось. И решила сама вас навестить.
- Но как вы меня нашли?
- Очень просто: дом вы мне показали, а квартиру я узнала у местных бабушек – из тех, что у подъездов все время сидят. Спросила: «Где живет такой симпатичный мужчина с черной собакой?» - и сразу мне показали. А ваш сын (весьма приятный молодой человек!) открыл и проводил в гостиную.
От слов «симпатичный мужчина» мне стало даже неловко – никто прежде так меня не называл. К счастью, Элла заметила свою болонку и радостно засюсюкала:
- Габи, девочка моя! Вот ты где! А я так по тебе соскучилась… Ты хорошо себя чувствуешь, лапочка, ничего не болит?
Болонка тявкнула что-то неразборчивое и пошла на свое место – на кресло. Бобик по уже устоявшейся привычке устроился рядом.
- Давайте я вас чаем угощу! – предложил я. – А заодно и поговорим…
Элла кивнула, и я проводил ее на кухню. Поставил чайник на плиту, а сам заглянул в холодильник – чем бы угостить нежданную гостью? Но внутри было хоть шаром покати. Элла заметила мое смущение:
- Спасибо, Василий, ничего не нужно! Я только что дома позавтракала.
- Ну, тем лучше, - жизнерадостно произнес я, - давайте просто пить, без закуски.
Я подождал, пока вода на плите забурлит, ополоснул кипятком чайник, засыпал в него заварку, залил наполовину водой и укутал полотенцем – пусть постоит, подышит, дойдет до кондиции. Элла с любопытством наблюдала за моими манипуляциями. Заметив это, я объяснил:
- Не люблю чай из пакетиков, если уж пить, то настоящий, а не мусор расфасованный. Поэтому и покупаю только листовой чай, натуральный. А заварка, прежде чем пить, должна хорошо настояться, иначе аромата не будет. Да и вкус не тот… Этому меня мама научила – как правильно заваривать чай.
- Я больше люблю кофе, - призналась Элла.
- Я тоже кофеман, но когда нахожусь дома и есть время, то предпочитаю делать чай. С ним, знаете ли, и разговор душевнее, и общение легче. Да и голова потом не болит, утром... Не то что от водки!
- Какой вы умелый, хозяйственный! – удивилась Элла. – Вот вашей жене повезло, наверное!
- Может быть, - согласился я.
Потом мы пили крепкий, ароматный чай и разговаривали. Оказалось, что Элла, при всей своей блондинистости, не такая уж дура. Точнее, совсем даже не дура и о многих вещах рассуждает весьма здраво – любая брюнетка позавидует.
- Чем вы занимаетесь? – поинтересовался я. – Ну, кроме обязанностей жены и хозяйки, разумеется…
- Я создаю своему мужу репутацию, поддерживаю имидж примерного семьянина и бизнесмена, - ответила Элла, задумчиво размешивая сахар в чашке. - Видите ли, мой супруг, Петр Федорович, человек очень хороший, но несколько - как бы это поточнее выразиться? – вспыльчивый и грубый. Он занимается крупным бизнесом, зарабатывает хорошие деньги, но порой бывает немного… несдержан. Он один из тех, кого американцы называют self-made man…
- Человек, сделавший себя своими руками… - вспомнил я институтский курс английского языка.
- Точно, - кивнула Элла. - Петр Федорович начинал с самых низов, был простым грузчиком, потом занялся торговлей, поднял свой бизнес, что называется, с нуля, а теперь торгует оптом зерном и мукой. Большие обороты, большие деньги… Нравы же в этой среде, если вы в курсе, довольно грубые, отношения весьма жесткие (конкуренция!), вот мой муж и бывает иногда слишком резок. Но для дела требуется, чтобы он часто на людях вел себя по-светски, по крайней мере, во время встреч с партнерами, вот я и сглаживаю острые углы его характера, усмиряю нрав... К тому же в его кругу принято, чтобы на важных мероприятиях бизнесмены были с женами, поэтому я выполняю еще и представительские функции. Так сказать, я – своего рода лицо его фирмы. Причем лицо мое должно быть всегда высшего качества - как и тот товар, что он поставляет. Поэтому Петр Федорович женился на мне чтобы, образно говоря, создать себе соответствующий имидж...
- И вы согласились на это? – удивился я. - Вышли замуж, зная, что это брак по расчету, своего рода сделка купли-продажи?
Откровенные признания Эллы несколько удивили меня – я не привык к такой откровенности со стороны женщины, к тому же практически незнакомой.
- А что мне было делать? – горько усмехнулась гостья. – Кто я в то время была? Девочка из самой простой семьи, никто и ничто. Мама и папа - обычные госслужащие, не имеют ни особых денег, ни связей, ни положения в обществе. После школы я мечтала стать переводчицей, поступила с большим трудом в иняз (родители все деньги на репетиторов потратили) и даже закончила с красным дипломом... А потом мне сказали, что вакансий нет, и предложили работу в школе. Все хорошие места оказались заняты детками состоятельных родителей да внуками вузовских профессоров. Промучилась я в школе полгода и решила – все, хватит, здоровье дороже. С нынешними школьниками вообще с ума сойдешь, не только язык забудешь… Бросила педагогику и устроилась секретаршей в контору, потом перешла в другое место, в третье… Одновременно, чтобы прокормиться, бегала по частным урокам, с абитуриентами занималась. А потом мне некрупно повезло – одна институтская подруга уходила в декрет и порекомендовала на свое место. Это и оказалась фирма Петра Федоровича. Им как раз переводчик срочно требовался, чтобы с зарубежными партнерами переговоры вести. А у меня три европейских языка свободно... Сначала работала в офисе, потом начала с Петром Федоровичем за границу выезжать. Ну, и там, в гостиницах, сами понимаете… Петр Федорович сразу меня предупредил: «Мне нужна жена, чтобы все завидовали – красивая, стильная и, по возможности, глупая, чтобы в дела не лезла и бизнесу не мешала. Но при этом культурная и воспитанная – чтобы в свете не стыдно было показаться. Ты мне нравишься, так что давай, старайся – станешь такой, как я хочу, тогда женюсь!» Вот мне и пришлось приложить некоторые усилия, чтобы подстроиться под блондинку: перекрасилась (я вообще-то по жизни шатенка), лексику соответствующую изучила, гламурные журнальчики почитала, тряпки нужные купила... Петр Федорович остался очень доволен. «Молодец, - говорит, - теперь тебя можно и людям показать!» Вышли мы пару раз в рестораны, где его друзья собирались, продемонстрировал он меня, и те одобрили – классная телка, говорят, к тому же глупая, как пробка. Стопроцентная блондинка, женись, мол, нормально! Вот с тех пор я и играю роль богатой дуры и все выйти из нее не могу.
Элла тяжело вздохнула. Мне стало искренне жаль девушку:
- Почему же вы не перестанете играть, если так надоело?
- Так Петр Федорович меня сразу же бросит, - горько усмехнулась Элла, - у него определенные представления о спутнице жизни. Супруга – это украшение мужа, приложение к его богатству и статусу. Не буду я соответствовать теме – он тут же найдет замену. Желающих же, поверьте, море! Он свистнет – мигом набегут!
Я поверил – сам знал, что найдется достаточно девиц, готовых хоть сейчас поменяться с Эллой местами. Богатый муж, упакованная по полной программе жена, светские удовольствия и развлечения… И работать не надо! Не замужество, а сказка. Вот только в данном случае оно обернулось золотой клеткой…
- А что я без него? – продолжила гостья. - Ни опыта работы, ни денег особых, ни бриллиантов с жемчугами… Петр Федорович всегда говорит: «Нечего тебя баловать, деньги в дело вкладывать надо, а не в стекляшки да безделушки!» Наверное, он по-своему прав… Вот и получается, что, если уйду от него, ни с чем останусь. На что жить буду? К тому же языки уже забываться начали…
Элла еще раз вздохнула:
- А самое печальное, что Петр не хочет детей, говорит, рано нам еще. Вот, мол, заработаю побольше денег, скоплю настоящий капитал, тогда уедем навсегда за границу и заживем в свое удовольствие… Подожди, мол, еще несколько лет. А что ждать-то? Годы-то идут, и я, между прочим, моложе не делаюсь. Да и вообще - давно уже не девочка…
Элла подняла на меня глаза, и я понял, что ей давно за двадцать, даже пожалуй, за тридцать. И еще почувствовал, что она по-настоящему несчастна… Конечно, по своему развитию Элла намного превосходила мужа самодура, но вынуждена была играть роль «сладкой дурочки» - во имя собственного благополучия и видимости семейной идиллии.
- Извините, я кажется, заболталась, лишнего вам наговорила, - поднялась гостья из-за стола, – это все мои личные проблемы…Не знаю, что на меня нашло – обычно я с людьми не откровенничаю.
- Наверное, вам захотелось с кем-то поделиться своими мыслями, так сказать, облегчить душу, - предположил я.
- Вероятно, - кивнула Элла. – Ну что же, я, пожалуй, пойду. Спасибо вам за чай, за заботу о Габи. Она и вправду мне дорога – почти как родная дочка... И я очень вас прошу – ни слова Петру Федоровичу!
- Что вы, - заверил я гостью, - я с ним даже не знаком!
Хотя, если честно, имя это показалось мне очень знакомым…
Элла еще раз извинилась, нежно простилась с Габи и удалилась. Я остался на кухне в раздумьях. Непростая все-таки штука жизнь, порой подбрасывает такие загадки, что не сразу и разгадаешь...
Вот,  например, Элла. Кто мог подумать, что под маской глупой блондинки скрывается такая умная и тонко чувствующая женщина? И главное – очень несчастная, несмотря на свое положение и деньги мужа. Богатство, вопреки распространенному мнению, приносит не столько свободу, сколько неволю. Золотая клетка, если вникнуть поглубже, ничуть не комфортнее обычной, железной. Разве что блестит ярче...
Я приготовил для всей нашей честной компании немудреный завтрак - из макарон и яиц, поел сам и накормил мохнатую братию, а потом решил, что могу немного почитать – все равно особых дел на сегодня не намечалось, а смотреть телевизор совсем не хотелось.