Рассвет встретил нас в дороге.  Встретил первым затяжным, настоящим осенним дождем. Но настроение отличное. Я зол и весел. Дождь сечет противный и мелкий, через два дня будет не проехать, но пока еще дорога не размокла и потому идем мы ходко.

Таких вещей спускать никому не намерен. Никому…
Но, каков же ты скот, друг Збышек! Я ж тебя ласково изничтожу, ты, мелкозернистый макак с пальмы острова Борнео…
Что, нет таких макаков? Будешь первым… Мелким и зернистым. Я тебя с прахом земным смешаю. Как там мудрость гласит? «Да будет воздано каждому по делам его», кажется так. Ну, по крайней мере, близко.
Ведь эта поганка меня не просто подсидеть хочет. А публично унизить. Перед князем, еще туда-сюда, но перед Анной… Да помереть легче, чем такое…
С фантазией действует парниша. Уж не знаю, по своей инициативе, или по приказу своего босса ты землю роешь, аки роторный экскаватор в угольном карьере. Стахановец.
Может, в женихи метишь? Так вроде калибром ты до Мирских не дотягиваешь.
М-да.  А сам-то я дотягиваю?
Так ведь то – я, единственный и неповторимый. Меня такая мелочь беспокоит меньше всего, поскольку я дитя иной эпохи. Мне можно. А тебе  - нет. Табу.
Хотя, запретный плод, и все такое…

Ладно, Серый, хорош ругаться, давай думать. Князь Кочубей тебе говорил - пора взрослеть. Вот и начинай. Спокойно и по возможности без эмоций. Вдох, выдох. Успокоился?  Ну и ладушки…
Как там эти поротые задницы говорили?
- «Вывалить из грязного мешка на ковер…».
Нет, на князя не похоже. Хотя… Типус тот еще, по молодости его эпатаж и самодурство на всю Литву были известны. Может напрямую и не приказал, но вот намекнул, дескать, не церемонься, пан Заремба. Может быть?
У князя Зигмуда Мирского  - может. Хоть и с натяжкой.
При всем уважении, но…
А если честно и без подхалимажа? Понимаю, что дед тебе симпатичен, но, Серега, ты ведь знаешь, олигарх и есть олигарх. Хоть сейчас, хоть в твое время. Они такие…, скажем так, неординарные товарищи.  Согласен?
Короче, гляди сам. Державный муж, любящий дед, богат как Монте-Кристо и знатен, почти как герцог. И какой может у человека быть нрав? Ответ однозначный – сволочной. Эт к гадалке не ходи.
Еще вопрос. А зачем все это затевалось?
Вот тут два варианта.
Один - плохой. Он не желает меня видеть подле своей внучки вообще. Хм…
Не клеится. Зная его нрав…, нет, не клеится совсем.  Скорее всего, подослал бы ко мне бретера, или велел бы шлепнуть без затей из-за угла. Мой тайный статус ему ведь не известен, чтобы со мной миндальничать? Надеюсь…
Если так, что его могло сдержать?
Не - что, а - кто. Анна. Для него – Анюся. Все же любит он ее по настоящему, трепетно. Все бы деды так внуков любили. М-да. И она его…

А вот второй вариант обнадеживает. Князь еще не принял решения и проверяет меня на вшивость. Вот это в его стиле. Сам экстремал, и другим бесплатный экстрим устраивать любитель. Выкручусь – тогда будем поглядеть, упаду ниже плинтуса – Анна сама отвернется. Может быть? А запросто…
Я конечно в глазах князя - валет, но Збышек Заремба и вовсе – шестерка. А шестерка валета не бьет. Разве что кто-то назначит ее козырной.
Ню, ню… А мы козыря поменяем.
Мешок? Ну нет, это - плебейство, это - не по-нашему.
Хоть и хочется, аж до зуда. Но… Невместно это, Серега. Так что – крепись. Мы наступим на горло собственной песне. Уроним скупую мужскую слезу и - наступим. Так надо.
Да и мало ли, какие виды князь на своего помощника имеет? Полностью его мешать с гумусом не будем.  А вот привести его в смешной вид, чтоб на «хи-хи» при князе пробило или что-то в этом роде. Чтобы вышло, он-де пошутить хотел и я вроде как посмеялся.
А что, это – мысль.

- Стой! Привал… - командую, и сам схожу с седла Трофея.
- Гаврила, Грач, Иван Михалыч, всех спрашиваю. Можно так напоить человека, чтобы он себя дня три не помнил и шутом гороховым выглядел? Или спал беспробудно? Интересуюсь потому, как отплатить хочу пану Зарембе и представить его в виде непотребном перед князем. Попервоначалу хотел и его в мешок засунуть, но после передумал. Лучше уж так…

Мне показалось, или Перебыйнис действительно качнул головой с легким одобрением? Гаврила же откровенно разочарованно хмыкнул. Его натуре явно хотелось спектакля по полной программе. Коновал задумчиво поковырял носком землю. После выдал.
- Есть такие травы. В вино подмешать – человек будет спать, и водой не отольешь. Только потом худо будет. Сильно худо… - и умолк.
- У тебя есть? – спросил я. – Надо на полтора десятка народу. Хватит?
Кивнул. Оно и не удивительно, у него целая травяная аптека для лечения лошадей с собой в сумке всегда имеется.

План начал прорисовываться.  На хуторе, где сейчас находится пан Заремба ориентировочно человек пятнадцать. Из них пятеро – гайдуки Мирского, остальные - просто вооруженные слуги из разряда лакеев, псарей, конюхов и иного обслуживающего люда. Народ физически крепкий и своему барину преданный. Недооценивать их не стоит. Особенно гайдуков. По нашим понятиям – бодигарды. То есть  - телохранители.  Профессиональные вояки. Со своей спецификой, конечно, но в драке - злые. А нас – четверо. Значит, что…? Значит - не деремся. Будем брать хитростью.
Эх… Прощай двухведерный бочонок португальского, что везу из самой Валахии.  Уж больно мне по сердцу вино пришлось, когда обмывали «Георгия». Откупил у валаха с переплатой. Жалко, но ничего не попишешь. Вина должно быть много и оно должно быть хорошим, чтобы все отведали. В такую промозглую погоду, самое то.

Так же думали и трое караульщиков на въезде в хутор, к которым  утром вышел слишком борзый, пьяненький мещанин с бочонком на плече. Мало того, что под мухой, так еще и уважения не проявил. Может и не тронули бы, да тот сам стал по пьяной лавочке приставать, пока не получил в рыло.
А что у тебя там? Ага, вино… Давай сюда. А сам вали, покуда цел…
А че? Доброе вино. Панское. Дукаты стоит. Когда еще такого попробуем? И с товарищами надо поделиться, и командиру поднести с уважением.  С утра негоже, но ведь только попробовать. И то… Сыро-то как. Сейчас винцо в самый раз.

Схема срабатывает в любой мужской компании безотказно. Коллективизм, это – сила. Бочонок, стремительно теряя свое наполнение  на коротеньких остановках в кружке пахоликов, пропутешествовал в избу, где находилось начальство. Начальство испробовало, одобрило, но и пожурило слегка добытчиков за несанкционированное распитие. После продегустировало  более основательно. И все… Зелье взяло свое. Хутор захватил Морфей и вместе с ним четыре по-восточному одетых мужчины подозрительной наружности. 
Ну, не в мундирах же нам было хулиганить, а экзотических одежек мои орлы набрали в достатке?  А хулиганили мы знатно, со вкусом.
Коней разогнали. Одежку со спящих слуг и гайдуков поснимали, и вместе с сапогами и оружием утопили в рыбном пруду. 
Бррр, как же им холодно будет все это доставать.
Приватизировали пару седел, а на остальных порезали ремни.  Замаются чинить. А еще украли спящего пана Зарембу, перекинув его через круп Трофея.  Жаль, что он этого не может прочувствовать.
Заплатили хозяйке хутора золотой червонец, чтобы позаботилась о болезных, когда проснутся. Хозяйке, оттого, что хозяин тоже винца отведал. Спят, они теперича…

От того места, где мы разделались со слежкой, до Бражичей добираться дня два.  По-прямой, как птица летит,  будет верст шестьдесят пять, может семьдесят. Но в этих местах среди болот и лесных чащоб, прямых дорог нет.  Можно смело считать  верст сто двадцать – сто тридцать. Но наши лошадки первую сотню, до хутора, где мы слегонца пошухерили, прошли за один световой день. Отблагодарили неутомимым бегом за то, что мы их берегли всю дорогу.  За ночь и подготовиться успели и даже слегка отдохнули. Оттого и вся операция «кавказская пленница» прошла на ура.
Продумали мы и торжественный въезд в  маеток.

Итак, в пятом часу, как раз и дождь прекратился на время, в ворота усадьбы «Бражичи» въехала необычная процессия. Впереди, на отличном сером, рослом коне драгунский офицер в полной форме. Серый же, в тон коня, офицерский плащ откинут, открывая левую сторону мундира, на котором белеет эмалью Георгиевский крест. У пояса сверкает золотом эфеса шпага с коронованным Аннинским орденским знаком.  Рука - на талии, едет подбоченясь. За ним два суровых драгуна при палашах у бока, при ружьях за спиною на ремне и с зарядными сумками на перевязи. Один из них ведет изумительной красоты караковую лошадь под красной попоной. И замыкает процессию запряженная парой коляска, на козлах восседает Гаврила, а на пассажирском сидении, безмятежно раскрыв рот, спит пан Заремба.  Его сон охраняет  сидящий напротив светло-коричневый крупный щенок. Картина уморительная, скажу я вам…
Мы торжественно приближаемся к парадному подъезду.
Дверь дома открылась и на крыльцо выходит хозяйка в сопровождении невысокого властного старика. И весь сценарий летит в тартар…

Все произошло в секунду. Один и тот же вихрь выдернул меня из седла и подтолкнул прекрасную женщину к ступеням крыльца, а после буквально швырнул нас навстречу друг другу. Я не думал, что так бывает в жизни. Но так есть…
Анна споткнулась в беге, но я успеваю подхватить ее и мы стоим в объятьях друг у друга, оглушенные бешеным громом стучащих в унисон сердец. Мир замер. Есть только мы. Я - ты, и ты – я. Мы словно вросли друг в друга. Нет Сергея и нет Анны. Есть МЫ. И все…
Она улыбается сквозь слезы, а я что-то шепчу и целую ледяные пальчики, отогревая их дыханием.
Все хорошо, родная. Я здесь…
Все хорошо, милая моя. Я с тобой…
Здравствуй…
Смотри… Дождь опять пошел… У тебя все лицо мокрое…
Здравствуй…
А у тебя шрам… Больно было?... Нет… Ты…? Да… А я… Я знаю…
Здравствуй…
Ждала… Ехал… Сильно… Очень сильно… Я тоже…
Здравствуй…

Голос с крыльца вернул нас к действительности.
- Анна,  ступай, переоденься, ты вся промокла, девочка... – слова звучали на польском языке ворчливо с чуть приглушенными повелительными нотками.
Анна неохотно оторвалась от меня, а потом вдруг весело рассмеялась. Как колокольчик серебряный…
- Tak, dziadku. ( Да, дедушка.).  – Взбежала на крыльцо, как серна, и чмокнула сурово хмурившего брови пана Зигмунда в щеку. - Kocham cię. ( я тебя люблю).
Губы старого князя тронула улыбка. И он ласково погладил женщину по волосам. А она, опять весело рассмеявшись, убежала в открытую дверь.
Я стоял под усиливающимся дождем и был счастлив и глуп. И снова счастлив.
Князь молчал. Я тоже.
Обстановку переломил Кангал. Ему надоело сидеть в коляске, и он неуклюже протыбудынел, иначе этот щенячий галоп назвать трудно, к новому человеку. Знакомиться…
Подбежал, непосредственно как все дети, ткнулся носом в руку князя, а после плюхнулся  перед ним на задницу, метя хвостом по земле.
Старый князь, кряхтя, присел. Один из лакеев моментально поддержал его за локоть, а пан Зигмунд серьезно глянул в веселые щенячьи глаза и слегка потрепал Кангала за ухом.
У щенка полная торба счастья. Ребенок ты собачий, все-то у тебя хорошие, всех-то ты любишь…
- Кто это? – Князь опять потрепал щенка за ухом, потом с таким же кряхтением распрямился.  Глаза его переходили с меня на Гаврилу, Грача, Перебыйниса, щенка. Опять на меня.
- Кангал. Друг. – Я вспомнил нашу первую встречу и свой ответ на один из вопросов князя.
Тот, видимо, тоже вспомнил, потому, как чуть улыбнулся и проговорил.
- У вас хорошие друзья, поручик. Надежные…

Отредактировано mitra (20-11-2012 19:07:45)