Так и напиши!

Унтер вразвалочку подошел к двум диверсантам в красноармейской форме. Он вообще никогда не бегал. Разве что в бою.
- Слушай меня внимательно, Ковальски… Очень внимательно!
Оберлендер отошел с унтер-офицером в сторону. И долго ему что-то говорил. Ковальски только кивал, почесывая время от времени искусанную комарами шею.
После чего, «соловьи» в красноармейской форме бесшумно растворились в кустарнике.
Ковальски вернулся к взводу:
- Это… Камрады. Значит, слушай боевое задание. Сидим тихо, не высовываясь. Ждем красной ракеты над селом. Как только она взлетает, идем в атаку, но не стреляем.
- Это как? – изумился старший из пулеметного расчета.
- Вот так. Стрелять можно, но высоко. Прямо в небо. И моли деву Марию, чтобы никого не зацепило.
- Ну, ё-моё! – удивился Ганс. – Типа, учения, что ли? А зачем?
- Понятия не имею, сердце мое. Да и еще. Есть среди нас тот, кто речь может сказать? Перед русскими крестьянами?
- На русском? Не, я только «хенде хох» могу сказать. Или «Сталин капут!», - отказался Ганс. Другие солдаты тоже замотали головами.
- Я могу! – из толпы взвода вдруг высунулся заморыш из новеньких. Форма на нем висела мешком, винтовка едва не волочилась по земле.
- Ты кто такой? – сверху вниз посмотрел Ковальски.
- Рядовой Швайнштайгер, - ответил заморыш. – Я был молодежным фюрером в нашем районе. Мы проводили митинги, я там часто выступал.
- Фюрер? – изумился командир-взвода. – Ребята, теперь у нас есть свой вождь!
Солдаты заржали.
- Виннету! Он же вылитый Виннету!
- Отныне и до гробовой доски назначаю тебя, Швайнштайгер, почетным Виннету, вождем команчей. Или апачей? Забыл. Бирхофф! У кого там вождем был этот перец?
- У Карла Мая, - Вальтер сидел в сторонке, улыбаясь и пожевывая травинку.
- Я про племя, дурак.
- Ааа… Апачи. А почему Виннету, а не Чингачгук?
- Бирхофф, ты хоть и начитанный, но дурак дураком. Настоящий интеллигент. Чингачгук воевал за англичан. Он же семит какой-то. А Виннету наш индеец, расово верный. Он же друг старины Карла Шаттерхенда .
- Ну, давай, Виннету, вождь апачей. Толкай свою речугу. Лезь вон на пень. Винтовку не урони, балбес!
Швайнштайгер забрался на пень, кашлянул и… И вдруг преобразился. Глаза его загорелись, втянулся животик, выпятилась грудь:
- Крестьяне! Сегодня, в этой знаменательный день, мы пришли освободить вас от жидо-большевистского рабства! Конец колхозам! Конец ярму Сталина! Отныне вы свободны! Крылья германского орла дадут вам убежище от комиссаров и коммунистов! Да здравствует…
И тут Виннету чихнул и зачем-то топнул ногой. И сделал это зря. С виду крепкий пень оказался трухлявым, а внутри него обнаружился муравейник. В обиталище рыжих тварей и грякнулся задницей вождь краснокожих под грохот солдатского ржача.
- Нормальный фюрер, я считаю, - одобрил выступление Ковальски и зааплодировал. – Вождь, ты перед сном нам выступления давать будешь.
- Только пусть эротические речи читает! – выкрикнул кто-то из толпы.
- Ага. Конечно. Да от его вида можно стать импотентом навечно. Поднимайся уже, растыка.
Виннету нещадно чесался. Рыжие муравьи не прощают вторжений в свои владения.
- Сейчас точно краснорожим станет, - меланхолично прокомментировал Бирхофф.
- Ему по должности положено.
- Командир! Ракета! – выскочил из кустов дозорный из боевого охранения.
- Таааак… Вперед, мальчики! Повеселимся!
Выскочив на границу леса, взвод моментально рассыпался цепью. Стреляя в воздух, как и приказал командир, солдаты быстро приближались к селу. А там… Там происходило что-то странное. Часть домов горело. В низко стелившемся дыму мелькали фигурки крестьян, выгонявших из горящих сараев скотину.
Увидев немцев, они засуетились еще быстрее и, почему-то, погнали коров и коз в центр горящего села.
- Испугались, - глубоко дыша, буркнул Ковальски, скорее сам себе. Но Вальтер услышал его и кивнул.
По улицам бежали, все же осторожно, пригибаясь, хотя обер-лейтенант и предупреждал, что сопротивления не будет. Но привычка – вторая натура. Тем более, если эта привычка полезная.
Крестьяне, при виде немецких солдат, всплескивали руками и бежали в разные стороны. Некоторые тащили на спинах мешки и баулы, видимо, бежали из горящих домов, заворачивая в скатерти и простыни самое ценное.
На центральной площади села, возле маленькой церкви, стояла толпа баб, окруженная «соловьями».
Как учил Оберлендер, унтер-офицер заорал во все горло:
- Хальт! Хенде хох!
«Красноармейцы» тут же побросали винтовки и автоматы на землю и послушно задрали руки в небо. Распаленные бегом немцы тут же прикладами согнали «соловьев» в кучу. Били по-настоящему, не жалея абверовцев или кто это тут, на самом деле? Один даже сознание потерял. Обер-лейтенант в форме советского политрука аж зло сверкнул глазами, но тут же слетел с ног, сбитый ударом Бирхоффа. Вальтер радостно улыбнулся: когда еще придется по офицерскому хребту пройтись от души? Оберлендер смолчал и, кряхтя, пополз на четвереньках к своим, сгрудившимся в кучу возле церкви. Пополз, сплевывая кровь: очень уж смачно приложился мордой о какое-то бревно. А еще били на рефлексах: красноармейская форма вызывала острое желание убить противника сразу. Солдаты еле себя сдерживали от смертоубийства.
Диверсанты стояли молча, набычившись.
- Эй, Виннету! Задвинь им речь!
Рядовой Швайнштайгер подскочил к командиру:
- Эта… Герр унтер-офицер… Я русского не знаю.
- Говори по-немецки.
- Герр унтер-офицер! Я могу перевести вашу речь! – вдруг склонился в полупоклоне Оберлендер.
Ковальски важно махнул рукой:
- Приведите мне этого раба! – командир взвода явно наслаждался спектаклем и, главное, ролью в нем.
Двое дюжих солдат схватили «политрука» за руки и потащили его к унтеру.
- Аккуратнее, - зло зашипел обер-лейтенант, когда его приволокли и бросили к ногам Ковальски. Солдаты почти ржали от удовольствия.
Унтер же нагнулся к стоящему на коленях Оберлендеру:
- Извините, но вы сами приказали, чтобы все было по-настоящему. Почти по-настоящему. Иначе, мне пришлось бы вас расстрелять на глазах у этих крестьян согласно приказу.
Зло пыхтя, побагровевший «политрук» встал.
Виннету начал толкать речь. Говорил он тоже самое, что и в лесу, только дольше. Оберлендер же торопливо переводил. А, может, и не переводил, свое чего-то втирал крестьянам. По крайней мере, в его устах ни разу не прозвучало слово «Руссланд», только какая-то «Украина».
Крестьяне стояли молча, на их угрюмых лицах не отражалось никаких эмоций. А вот когда «соловьев» повели из села, крестьяне заворчали, а бабы начали плеваться в «красноармейцев» и кидаться грязью. Иногда прилетало и немцам. Попытки солдат наказать наглых русских строго пресекались унтер-офицером.
До леса шли молча. 
Перед самой кромкой, Оберлендер вдруг сказал:
- Мальчик, ты крепко меня приложил.
- Извините, герр обер-лейтенант. Рефлекс.
- Рефлекс правильный, но больно же!
Потом помолчал и добавил:
- Мальчик, ты никогда не попадешь в абвер. Тебе суждено остаться пехотинцем.
- Не очень-то и хочется, герр обер-лейтенант. А почему, если не секрет?
- Если бы ты ответил, что твои действия были обусловлены необходимостью поддержать достоверность, я бы обратил на тебя внимание. А так, ты врезал на инстинктах. Инстинкты хороши для пехтуры, для разведчика важен разум.
- Это у нас разведка такая была? – удивился Ковальски.
- Унтер-офицер, я считал вас умнее, - фыркнул Оберлендер и вытер рукавом все еще кровоточащую губу. – Дайте платок, Ковальски!
- Нету, - отозвался командир взвода. – Вы под ноги смотрите. Не ровен час опять упадете.
- Это ярмарочное село. Скоро весть о том, что красноармейцы сжигают дома, а доблестный вермахт спасает крестьян Украины разнесется сначала по всей округе, затем по всему краю.
- А зачем это нам? – не понял Ковальски.
Обер-лейтенант только махнул рукой.
- А что такое «Украина», - полюбопытствовал Виннету.
Оберлендер понизил голос, воровато оглянувшись:
- Это колония Рейха. Но пока украинцы должны думать по-другому. Стась! Стась Вирус!
Высокий «соловей» оглянулся в строю «пленных».
- Товарищи из вермахта спрашивают, что такое «Украина»? Можешь объяснить?
- Конечно, - кивнул Стась. – Это наша страна. Это великая, богатая и могучая страна. Бисовы москали…
- Кто? – не поняли солдаты.
- Это Вирус и его товарищи так называют чертовых русских.
- Ааа…
- Украина это свобода и дух. Здесь живут лучшие люди мира: трудолюбивые, мирные крестьяне. Москали и жиды веками держали нас в плену.
- Чего ж таких могучих в плену держали? – не понял Ковальски.
- Потому что мы всегда были один. Москали, жиды, турки, ляхи…
- Поляки, - уточнил Оберлендер.
- …со всех сторон рвали нашу Родину. У нас даже язык украли!
- Кто? Поляки?
- И поляки тоже! Украина мать славян, брошенная неблагодарными сынами. Ведь кто такие русские? Это изгои, воры и грабители, которых мы когда-то выгнали на север, но они потом вернулись.
- Да они такие же наци как мы, - хмыкнул Ковальски.
Вирус согласился:
- Германия и Украина братья навек! Вместе мы уничтожим москалей как данность.
- И ляхов?
- И ляхов, несомненно. Как они уничтожали нас.
- И жидов…
- И жидов, в первую очередь.
- Скажите, Стась, а почему тогда вы сжигаете свои же русские, простите, украинские села? – вежливо спросил Бирхофф.
- На войне все средства хороши. И война без жертв не бывает. Вам это должно быть известно не хуже, чем мне.
Вальтер неопределенно кивнул, а Ковальски так же неопределенно хмыкнул. Швайнштайгер же горячо согласился:
- Вы абсолютно правы, Вирус, простите, не запомнил вашего имени.
- Мое имя я и сам уже забыл. Называйте Вирусом или господином фельдфебелем.
Виннету торопливо подтянулся:
- Простите, герр фельдфебель!
Стась покровительственно похлопал рядового по плечу.
- Ой, а можно вопрос? – сделал наивное лицо Бирхофф. – А почему Вирус?
- Потому что все, к чему я прикасаюсь, превращается в труп.
От этого ответа мороз по коже прошел. Стась был абсолютно серьезен и уверен в себе.
- Кстати, верните оружие моим людям, - приказал Оберлендер, когда два взвода оказались на той же полянке, с которой началось представление.
Через несколько минут, «соловьи» и немцы выстроились друг напротив друга.
Все еще плюющийся кровью обер-лейтенант вышел на средину. Оглядел немцев:
- Германия вас не забудет. О ваших действиях будет доложено начальству. Спасибо! – совершенно не по уставу закончил он свою речь.
Через несколько секунд диверсанты исчезли так, что веточка не колыхнулась.
- Уроды, - внезапно плюнул им вслед Ковальски.
- Ты чего? – не понял Бирхофф.
- Ты можешь себе представить, чтобы мы так жгли свои немецкие деревни? Эти в рот возьмут у любого, кто им пообещает свободную Украину. Хоть у Германии, хоть у Англии, хоть у всей Европы хоть у американского черта на рогах. Нет уж, лучше быть честным немцем и честным пехотинцем, чем этими.
- Но они же за свободу борются? И наши союзники, опять же…
- Союзники? Это точно, союзники. Думаю, таких союзников надо в расход пустить вовремя. Хрен им конячий, а не свобода. Это наша земля, Вальтер. По праву крови. Понял?
Вальтер кивнул, уворачиваясь от очередной ветки, едва не ударившей по лицу.
- Фу, шлюшье отродье, как же помыться хочется…

горела

повтор однокоренных

плевать

Спасибо за поправку - писал по памяти. Родственниками они были. http://ru.wikipedia.org/wiki/%C3%E5%E9% … D%F0%E8%F5

Отредактировано Cobra (29-08-2012 20:51:59)