ЕМНИП.Про планы бомбардировки Баку как раз немцы и сообщили, опубликовав  захваченные документы французов.

18 июля 1941 года. Станция Рось. Панцершютце Макс Штайнер.
Макс высунулся из своего люка и с любопытством огляделся вокруг. Ишь ты, тишина какая. Русские опять попрятались по своим хатам. Совершенно пустая площадь перед небольшим зданием полуразрушенного вокзальчика. Брошенный русский грузовик с открытыми дверями. Дымящие обугленные доски. И опять дождь. Серость какая, фу.
- Макс, башку убери, - посоветовал ему Вейнингер. – Не ровен час какой большевик выстрелит из укрытия. Знаешь же этих фанатиков.
- Да вроде тихо… - обернулся заряжающий.
- Вроде… Вроде в огороде, - забурчал Мюллер. – Ничему тебя жизнь не учит. На войне чем тише, тем хуже. Сиди ровно, пока пехота дома не проверит.
Пехота… Слезы этой пехоты. Шесть человек на броне и сам танк: вот и весь вермахт на станции Рось. Нет, ну придумали же – «четверку» бросать в дозор! Вейнингер пояснил это тем, что «двойки» практически выбили, «тройки» должны действовать крупными силами, а немногочисленные «единички»…
Немецкие танкисты всеми силами пытались от них избавиться, порой доходя до прямого саботажа. Любое, самое незначительное повреждение этого, с позволения сказать, танка, тут же использовалось для того, чтобы по максимуму его разобрать на запчасти. На те запчасти, которые, естественно, подходили нормальной технике. Остальное тут же отправляли в тыл как «полностью небоеспособное».
- Муууууу! – вдруг раздался истошный стон. Макс аж подпрыгнул. А вот Мюллер обрадовался:
- Корова! Командир! – бывший крестьянин устремил тоскливый взгляд на Вейнингера. – Дойки просит, разреши, а?
- Подожди! – оборвал его командир.
В этот момент пехотинцы выскочили из какой-то будки, волоча с собой пожилого усатого дядьку в темной форме.

Дымящиеся

А чо я так медленно пишу?
Да вот чо скажу.
Унтер-офицер Мартин Ковальски. Фольксдойче. Братьев-сестер нет. Отец поляк, мать немка. Родился в Верхней Силезии, 13 апреля 1914 года. Отец в ПМВ потерял обе ноги во Фландрии. Траншейная стопа и ампутация. Вернулся домой, много пил. Пьяный срывал злость на матери и сыне. Мартин с десяти лет в дикие двадцатые работал. Ездил на велосипеде по деревням и продавал отцовские изделия. Вернее, выменивал на продукты. Учился кое-как. Подростком связался с мелким криминалом. Кражи, хулиганка. Девственность потерял в 14 лет с проституткой.
Гражданство Рейха получил лишь в 1938 году. Пришлось подделать документы. После чего сразу же призвали в вермахт. Прошел Польшу и Францию. Благодаря смекалке и хитрости, был замечен начальством. Отучился в унтер-офицерской школе.
Это так, биография.
Чихает смешно. Глаза выпучивает сначала.
Людей не любит. Легкая социопатия. Жесток, но по делу и без садизма. Постоянно свербит в левом ухе. Это чисто психологическое, перепонка после затрещины отца, конечно, заросла. Но вот чешется и все тут. Любит давить прыщи на носу. У себя, конечно. К женщинам относится с презрением, считая, что женитьба бессмысленна. И так дают. Предпочитает проституток, считает что так дешевле, быстрее и честнее.
Во сне храпит переливами. К алкоголю равнодушен. Есть - выпьет. Нет? Ну и хрен с ним.
Говорит мало. Любимое развлечение - сон. Читать не любит. Много курит, почти постоянно.
Жадный, хитрый и завистливый. Настолько хитрый, что большинство считает его простодушным парнем.
Друзей мало, но если он кого выбрал своим другом - все. Этот человек навсегда в его семье. Этому последние носки отдаст. Или предпоследние.
А еще я знаю какие ему сны снятся, что он в еде предпочитает, почему терпеть не может рыжих и как ругается.
Фишка в том, что из всего этого в книгу войдет процентов тридцать, не больше.
А еще фишка в том, что на каждого, даже третьестепенного персонажа у меня подобное досье есть.
Надо.