насыпь

неоправданно близкий повтор

22 июля 1941 года. Где-то между Уманью и Киевом. Обершютце Вальтер Бирхофф.
Атаки русских шли одна за другой. Не успели от одной волны отбиться, пошла вторая, за ней третья.
Немцам везло: атаковали русские шаблонно.
- Уж не знаю, кто у них командир, но у нас бы его давно расстреляли, - меланхолично сказал Ковальски, разглядывая поле перед траншеей.
А Вальтер жадно курил, навалившись на стенку неглубокой траншеи. Неглубокой… Хорошо, что хоть так успели отрыть.
А еще хорошо, что русские атаковали без бронетехники. Ну, почти без нее. Каждую волну сопровождали два-три колесных броневика и еще два-три танка типа «Виккерс».  Их довольно быстро выщелкивали артиллеристы и бронебойщики, после чего русская пехота залегала и отползала, несмотря на отчаянные крики и свистки советских командиров.
И так три дня подряд. После очередного заката смертельно уставшие пехотинцы шестнадцатой танковой засыпали прямо на месте, свернувшись клубками прямо в коричневых лужах. Один Ковальски не спал и не давал спать стрелкам, заставляя пинками и кулаками ползти в боевые дозоры, вынесенные вперед от основной траншеи на тридцать метров. Хрен его знает, когда он спал.
Бирхоффу везло, его унтер-офицер не ставил в охранение до самого утра, давая хоть немного поспать. Но вот с четырех утра – будь добр вперед.
Однако, по ночам русские не беспокоили, видать, зализывали раны.
А потом повторялось снова и снова.
Когда-то ровное зеленое поле превратилось в изувеченную снарядами свалку тел большевиков. Одно было плохо – интендантская служба не торопилась с подвозом продуктов. На второй день пришлось сожрать НЗ. На третий…
- Вальтер!
- Я, герр командир?
- Пошути, пошути еще…
- Все по уставу, Ковальски.
- В жопу устав. Сбегай до Ганса, пусть прикроет нас. Возьми с собой Виннету и еще кого-нибудь. 
- А зачем?
- Пошарим по ранцам у мертвых русских. Вдруг жратва найдется?
- У них не ранцы, а мешки какие-то.
- Да хоть корзинки, лишь бы еда нашлась.
- Думаешь, они с мешками в атаку бегали?
- Ты стрелял с закрытыми глазами, что ли? Не заметил? А еще художник…
Вальтер встал, пригнулся и пошлепал было по траншее, но тут почти на него свалился адъютант командира роты Петер.
- Ковальски!
- Чего тебе?
- Принимай пополнение . Из роты мясников.
В траншею спрыгнули четыре здоровяка. Но даже среди них ростом и плечами выделялся черноволосый, но рыжеусый гигант. Усы его были столь длинны, что свисали с подбородка.
- Лучше бы ты мяса притащил, а не мясников. Эй, парни, вы хоть знаете с какого конца карабин стреляет?
- С конца я только в бабу стреляю, - басовито ответил рыжеусый. – А карабин с той стороны, которая противоположна моему заду.
Ковальски хохотнул:
- Эй, Вальтер, нам еще одного остряка прислали. Тебя как зовут, викинг?
- Гальс, - ответил, ухмыляясь мясник.
- Насрать. Отныне ты – Викинг. Со мной сейчас пойдешь. А вы трое…
- На правом фланге у Фляйшмана нехватка людей.
- Тогда фляйшманов к Фляйшману . Беги за Виннету через пулеметчиков и пойдем. Да еще… Петер, когда боеприпасы будут?
- Уже выслали, - ответил адъютант, карабкаясь из траншеи. – Готовь карманы.
- Вальтер, передай Гансу, чтобы организовал прием.
- Хорошо, - кивнул Вальтер и ускакал, разбрызгивая сапогами грязь.   
- Куда идем? – деловито поинтересовался Гальс.
- За мясом.
Через пару минут нарисовался Бирхофф и Швайнштайгер.
- Готовы? Викинг, ты со мной в паре. Виннету, Бирхофф смотрите в оба. Там, наверняка, полно раненых. Если что, добивайте.
- Эти сволочи так и норовят тебе в спину выстрелить, - спокойно ответил Бирхофф.
- Все, парни, вперед!
И поползли вперед.

Русские, действительно, бежали в атаку со своими мешками за плечами. Примитивные такие мешки. Две лямки, притороченные к самому мешку и веревка, которой затягивают горловину. Но удобные же! Честно говоря, Вальтеру показалось, что удобнее родных ранцев. По нескольким причинам. Такой мешок, из-за своей бесформенности, более вместимый. Напихать можно разного, он только раздувается. Во-вторых: его можно использовать как подушку, например. Напихал туда белья и бинтов – спи как хочешь. А у ранца разные пряжки то и дело норовят впиться в щеку. Да и в изготовлении, наверняка, прост и дешев. Прожег? Не жалко. А кожаный ранец, он денег стоит. Да и сам мешок, если что, можно порезать на жгуты или бинты. Да, нестерильные. Но лучше не стерильный бинт, чем полное его отсутствие. Вчера, например, убили Франка из второго отделения. Пуля прошла почти вскользь, но порвала сонную артерию. Фонтан крови был выше бруствера. Рану пытались заткнуть ветошью, которой Франк только что чистил свой карабин. Не успели… Когда тело Франка оттаскивали в тыл, санитар сказал, что тут ничего бы не помогло. Счет шел на секунды. Но умер парень быстро, и то хорошо.
- Ковальски! Сухари брать? – вполголоса крикнул Швайнштайгер.
- Бери, дурак! – рявкнул на него Вальтер. – Табак тоже бери.
Вождь покосился на Бирхоффа:
- Сам не спи!
Бирхофф подполз к очередному русскому, с трудом перевернул его на живот. Обрезав лямки, заглянул в мешок. Так… Банка консерв – гут. Пачка папирос… Тоже гут. Бритва, зеркальце, мыльница – хрен с ними. А что во фляжке? Вода? Да тут этой воды кругом… К черту воду.
Справа кто-то простонал. Вальтер оглянулся на звук.
Гальс душил раненого русского.
Так, а что в этом мешке? Опять сухари… О, а это что?
Бирхофф достал портмоне. Разноцветные денежные бумажки немедленно выбросил.  На кой, они, черт? А это что? Фотография?
Да, фотография.
С нее, смешно выпучив глаза, на Вальтера смотрели трое. На стуле сидел военный, видимо, офицер. Круглолицый, гладковыбритый, нахмуренный парень одних, похоже, лет с Вальтером. Ну, может чуть постарше.
Обершютце протер грязным пальцем фотографию, размазав по ней кровь и землю. Да, точно командир. Три квадратика на петлицах.
На коленях у офицера сидела девочка. Совсем еще маленькая, пухленькая, с полуоткрытым ртом и торчащими вверх хвостиками. В глазах ее замерло изумление.
Бирхофф усмехнулся. Наверное, ее тоже птичкой обманывали.
Рядом стояла женщина. Она слегка улыбалась, в глазах задорно светилась молодость, но между бровей время уже вырезало морщинку. Жена военного, понятно… Ее ласковая рука легко лежала на плече мужа.
Обершютце еще пошарил в мешке. И достал оттуда… Голенькую целлулоидную куколку с голубыми глазами. Впрочем, с одного глаза краска уже облупилась. Чуть помедлив, Вальтер сунул куклу обратно, а фотографию, зачем-то, сунул в карман. Потом перевернул русского на живот. Странно, но он совсем не был похож на того офицера с фотографии. Этот был явно старше и форма рядового… Странно. А, может, он у командира забрал личные вещи, чтобы передать потом семье?
С левой стороны донесся хрип и бульканье. Кто-то из наших дорезал очередного русского. 
- Эй, Бирхофф! Я водку нашел! – дернул обершютце за ногу Виннету.
- А? Хорошо, прибереги. Только нашим не говори. Одной фляжки на взвод не хватит.
- Будешь?
- Давай.
- А чего у тебя рука дрожит?
- Фляжку давай!
Фуф…
Вальтер вдруг представил, что приходит домой и протягивает родителям Ковальски его довоенную фотографию. Ой, не Ковальски, у того нет семьи. Ну, Швайнштайгеру, или Максу…
- Эй, присосался! Мне оставь.
Виннету сделал несколько больших глотков.
- Точно водка была? – не поверил Вальтер, с сомнением поглядев на опустевшую фляжку.
- У тебя что, нюх отбило? – усмехнулся Виннету.
- Да зашла как вода, - пожаловался Бирхофф. – А нет! Греет! Точно водка! Ладно, ползем дальше.
Минут через десять они наткнулись на Викинга с Ковальски.
Унтер-офицер сердито что-то втолковывал бывшему мяснику:
- Запомни, тупой баран, все просто. Треугольники – это русские унтер-офицеры. Понял? Три угла – мало. Четыре – много.
- Ну?
- Квадратики – сколько углов?
- Четыре…
- Четыре больше чем три?
- Ну да.
- Квадратики – это младший офицерский состав. Два квадратика – лейтенант. Три – обер-лейтенант.
- А один?
- Ну… Унтер-лейтенант.
- Что, у большевиков лейтенанты в унтерах ходят?
- Не важно. Дальше слушай. Что больше – квадратик или прямоугольник?
- Прямоугольник, наверное…
- Прямоугольники – это уже средний офицерский состав. Один прямоугольник – гауптман. Два – майор. Три – оберстлейтенант. А четыре?
- Герр оберст?
- Молодец, башка твоя тупая. Как только увидел квадратик или прямоугольник – зови меня. Остальных – сам обыскивай. Ясно?
- Так точно, герр унтер-офицер.
- Да, Гальс, - встрял в обучение Бирхофф. – Если увидишь на рукаве большую звезду это комиссар.
- А если на петлицах?
- Тебе такие не попадутся.
По лицу Викинга было понятно, что его мозги шевелятся как ржавые пружины в старых часах:
- Почему?
- Это русские генералы. Их на всех мясников не хватит. Давай, давай, работай.  Вальтер, как у вас дела?
- Набили все ранцы и карманы. Понемногу, но хватит на всех.
- Водку будешь? – протянул унтер-офицер фляжку Бирхоффу и Швайнштайгеру.
Вальтеру стало стыдно, но фляжку он взял. Водка лишней не бывает.
После чего поползли обратно к траншеям. Большую часть груза тащил бывший мясник. Он очень старался стать полезным. Уже по возвращению, выкурив очередную сигарету, Вальтер спросил у него:
- Викинг, а нахрена ты русского задушил?
Гальс ухмыльнулся:
- Всегда хотел попробовать человека задушить. Смогу или не смогу? Интересно же. А тут такой случай!
Обершютце кивнул и откинулся на стенку траншеи, держа карабин перед собой.
Невдалеке ругались друг на друга солдаты, пытаясь поделить по справедливости сухари, сало и консервы.
Гальс высунулся из-за бруствера и долго глядел на поле боя. Потом обернулся и спросил у Вальтера:
- Слушай, я вот что думаю…
- М? – ответил Вальтер, не открывая глаз.
- Они или очень глупые или очень храбрые.
- Кто?
- Русские. Так переть на пулеметы…
- Они просто презирают нас, - пробормотал Вальтер, засыпая…

Издержки погружения...