Wilhelm Josef Franz Ritter von Leeb.
В немецком все существительные пишутся с Большой Буквы. Отсюда и путаница.
Риттер (рыцарь) — дворянский титул в Германии, аналогичный французскому дворянскому титулу «шевалье». Все равно, что считать именем д'Артаньяна его титул.

Но и так тоже может быть.

Риттер(нем. Ritter — рыцарь) — немецкая фамилия
Иоганн Риттер — немецкий физик.
Карл Риттер:
Карл Риттер — немецкий географ.
Карл Риттер — немецкий кинорежиссёр.
Карл Риттер — немецкий дипломат, нацист.
Риттер, Роберт — психолог-нацист, обосновывавший геноцид цыган.
Риттер, Фридрих (1898—1989) — немецкий биолог, ботаник, исследователь кактусов.
Риттер (рыцарь) — дворянский титул в Германии аналогичный французскому дворянскому титулу «шевалье».

Ну да, бывают и фамилии. Но, в данном случае, это именно титул.

22 августа 1941 года. Николаев. Обершютце Вальтер Бирхофф.
  Вальтера разбудил удар по заднице:
  - Вставай, лежебока. Есть хорошие новости.
  Бирхофф поднял голову, приоткрыв левый глаз и прохрипел:
  - Ковальски, чертов поляк, чего тебе?
  - Ты как с командиром разговариваешь? - ухмыльнулся унтер-офицер и сел на кровать, сколоченную из досок.
  - По-честному, - буркнул Вальтер и отвернул заспанную физиономию к брезентовой стенке палатки. - Если выпить нечего, в глаз дам.
  - Есть чего выпить. Я тут на сапоги выменял литр отличного вермута. Местного. Хочешь?
  - Давай.
  Вальтер жадно приложился к стеклянной темной бутыли.
  - Э! Все не вылакай.
  Бирхофф оторвался от бутылки:
  - Ковальски! Самое святое для солдата - это сон. Он спасает от голода и смерти.
  - Ты прав. Но не время для сна.
  - Почта? - встрепенулся стрелок.
  - Письма для онанистов, сынок. А для нормальных мужиков приехал военно-полевой бордель.
  Вальтер с разочарованным вздохом плюхнулся на доски:
  - Зачем мне бордель, свинья?
  - Сам ты свинья. Да еще и ферфлюхнутая, - усмехнулся Ковальски. - Бабы, Вальтер! Бабы приехали!
  - Мне что с того? У меня девушка есть. Дома.
  Унтер-офицер вдруг перестал улыбаться и внимательно посмотрел на Бирхоффа:
  - Парень...
  - Чего тебе?
  - Бери от жизни все, что она подсовывает сейчас. Завтра тебя встретит святой Петр, и что ты ему скажешь? Я убит за Германию, но не пробовал девок? Я точно знаю, что он тебе ответит. Вальтер, ты дурак. Где я тебе тут девок возьму? На небесах борделей нет. А все разговоры только о бабах.
  - Откуда ты знаешь?
  - Немецкий унтер-офицер обязан знать все.
  - Ковальски, знаешь...
  - Я приказал Гельмуту занять очередь.
  - Да я не пойду никуда. Дай поспать!
  - Вальтер...
  - Да чего тебе?
  - Пятнадцать минут, Вальтер. Каждому дается только пятнадцать минут. Если ты откажешься... Откажись в мою пользу. А?
  - Скотина ты, Ковальски.
  - Скотина и солдат - это равнозначные слова.
  - Это синонимы.
  - Чего?
  - Ничего. Где мои сапоги?
  А на улице жарило солнце. Вальтер аж пригнулся, получив по макушке удар теплом.
  - Искупнемся?
  - Потом, потом, - поторопил друга унтер-офицер. - Очередь же идет.
  -Хорошо, идем, - Вальтер застегнул верхнюю пуговицу и, щурясь, посмотрел на небо. Белое-белое небо от жары. Нарисовать бы такое...
  - Да идем же! - Ковальски аж подпрыгивал от нетерпения.
  - Идем, идем... - и Бирхофф с тоской посмотрел в сторону моря.
  Перед входом в бордель волновалась и гудела толпа солдат. Веселые девочки заняли какой-то двухэтажный особняк, под окнами которого валялись школьные парты. По началу унтер-офицера не пропускали вперед: перед смертью и сексом все равны. Однако криком, кулаками и унтер-офицерскими нашивками Ковальски все же пробился вперед, крича:
  - Эй, солдат! Я все равно сегодня кого-нибудь трахну! Молись, чтобы не тебя!
  - Заведи себе унтер-офицерский матрас, ублюдок! - взревел кто-то из толпы.
  Ковальски остановился, выглядывая наглого рядового, но не нашел. Потому рявкнул безадресно в ответ:
  - Был уже один! Я после него в рыцарский замок загремел. Здесь девки чище!
  Толпа заржала.
  Пропустили.
  Гельмут Оллерберг, по прозвищу Викинг, был в двух шагах от входа:
  - Ну, наконец-то! Я задолбался вас ждать. Еще чуть-чуть и ушел бы один.
  - Заткнись, Викинг. Во-первых, это был приказ. А во-вторых, тебя ждет добрая бутылка отличного местного пойла.
  Вальтер приподнял брови:
  - У тебя две, что ли, было?
  - Три! - ухмыльнулся Ковальски. - Сапоги невинно убиенного Гюнтера вышли нам в три литра. Хорошее вино?
  - Нормальное. Но я больше пиво предпочитаю.
  - Ни хрена вы, северные варвары, в благородных напитках не понимаете, - ответил Ковальски и сытно рыгнул вермутом. - Третью выпьем после того, как.
  - А что такое 'рыцарский замок'? - поинтересовался Вальтер.
  - Место, где лечат благородные французские болезни.
  - Триппер, что ли?
  - И его тоже.
  - Следующие! - внезапно заорал фельджандарм у двери. - По трое! Проходим!
  Толпа взревела, встречая счастливчиков, выходивших из борделя с блаженными улыбками на лицах.
  Викинг, Ковальски и Бирхофф вошли в полутемный холл борделя.
  В алькове их встретил здоровенный фельдфебель:
  - Ваши презервативы? Предъявите, - грозно рыкнул он. Взгляд его был суров и безжалостен.
  - Что? - не понял Вальтер.
  Свой последний презерватив он потратил в лесах Умани, пряча от проливного дождя спички.
  Викинг и Ковальски предъявили свои резиновые изделия.
  Фельдфебель покачал головой:
  - Сынок! Оружие нельзя держать голым. Держи, - и протянул бумажный толстый квадратик. - Вермахт кончает безопасно. С тебя тридцать пфеннингов. И с каждого еще по 'хейерману' .
  - По пять марок? Дешево у вас, - довольно ухмыльнулся Ковальски.
  - А вам, унтер-офицер, в свой бордель надо. Не для рядового состава. Там девочки не такие уставшие, - заметил фельдфебель.
  - Не хочу. Там расходы большие. И с ними там поговорить надо, шампанским угостить. Нет. Здесь честнее. Пришел, увидел, трахнул. Война как она есть.
  Фельдфебель пожал плечами:
  - Тоже позиция. Деньги давайте.
  Выложили по пять марок. Вальтер с выражением посмотрел на Ковальски. Унтер-офицер подмигнул: потом, мол, отдам.
  - Пятая, шестая, седьмая! - рассчитал фельдфебель солдат.
  - Отлично! - обрадовался Ковальски. Его номер был шестым. - Куда идти?
  - Вон в ту комнату, - махнул рукой фельдфебель не глядя, потому как записывал что-то в свой гроссбух.
  Первым вошел в комнату Ковальски. И, открыв скрипучую дверь, тут же остолбенел:
  - Матерь божия, какие красотки!
  Пять девиц на диване молча смотрели на него.
  - Мне толстую! - высунулся из-за спины командира взвода Викинг.
  Толстая молчаливо поднялась и, приглашающе махнув рукой, скрылась за занавеской. Через секунду сапоги Гельмута ударили чечеткой по дощатому полу.
  - Ну... Девочки, а если двоих и на полчаса?
  - Пятнадцать минут и одна! - снова рявкнул фельдфебель за спиной. - Время пошло!
  - Вальтер! - подмигнул Ковальски Бирхоффу. - Я быстро!
  Потом унтер-офицер схватил за руку первую попавшуюся девку и поволок ее в утробу борделя.
  Обершютце присел на порог, стараясь не глядеть на блудниц.
  Те молча смотрели на него. Неловкая тишина повисла в комнате.
  - Ты трахаться будешь или спать? - изумленно спросила одна из девиц.
  - Отстань от него, Ильза, - перебила товарку вторая. - Пусть спит, хотя бы отдохнем.
  - У вас тут курить можно? - хрипло сказал Вальтер.
  - Кури, - пожала плечами Ильза и, приподнявшись с кресла, сама прикурила от свечки, стоявшей на полочке.
  - Первый раз... - неожиданно сказала третья. Акцент ее был красив и странен.
  - Заткнись, дура, - оборвала её Ильза.
  - Пшепрашем, паненеки, - извинилась полька. - Ой, эншульдиген зи битте.
  - Правда, первый? - дым от сигареты попал в глаза Ильзы, от чего она поморщилась.
  Вальтер, не глядя на нее, кивнул.
  - Я... Я товарищу уступил свое время...
  - Дурак! - засмеялись девчонки.
  - Через пятнадцать минут вас выгонят всех.
  - Вне зависимости от оргазма, между прочим.
  - Пойдем! - вдруг встала полька. - Хоть раз попробуешь.
  Ильза хохотнула.
  Вальтер, как пришибленный русской бомбой, молча взял за руку подошедшую к нему проститутку и пошел за ней, как щенок на поводке.
  - Как тебя зовут? - спросила она, ведя его через длинный коридор. Из-за тонких дверей доносились хрипы и стоны. Половицы скрипели в такт фрикциям ржавых кроватей.
  - Вальтер. А тебя?
  - Как хочешь.
  - Никак не хочу.
  - Никак не зови. Нам сюда.
  В комнате темно и пыльно. Окно наглухо забито плотной тканью.
  - Светомаскировка? - догадался Вальтер.
  - Здесь кино для двоих, - улыбнулась полька. - Снимай свою зброю.
  - Что?
  Она молча ткнула пальцем в карабин.
  - Я не...
  - Молчи.
  Он отвернулся. Она тоже.
  Заскрипела кровать. Она легла. Он стоял как школьник, глядя в угол.
  - Иди сюда.
  Он послушно развернулся, прикрыв свое ладонями.
  - Красивый. Иди.
  Он сделал шаг вперед. В ушах темнело, глаза застлало красным.
  Кровать заскрипела.
  - Ложись.
  Он послушно лег. Ее рука легла ему на грудь.
  - Правда, первый раз?
  Он судорожно кивнул.
  - Дай руку. Вот я какая. Нравится?
  - Мягко...
   - А тут?
  Судорожно кивнул.
  Тонкое одеяло зашевелилось.
  - А ты твердый. Женщина мягкая. Мужчина твердый. Так правильно.
  - Да...
  - Вот так сделай.
  - Как?
  - Вот так.
  - А...
  - Я надену...
  - Я...
  - Я сама. Ты лежи. Вот... Нравится?
  - Ма...
  - Тише, тише...
  - Боже...
  - Да, вот так. Теперь двигайся.
  Судорожно.
  Трясет.
  Война закончилась на миг.
  - Быстрый какой...
  В дверь заколотили:
  - Все, время вышло! Лос, лос, лос! Бегом рядовой!
  Вальтер спрыгнул с кровати, схватил брюки и лихорадочно стал натягивать их, время от времени оглядываясь на лежащую женщину. Первую женщину. На мягкой груди ее играли пылинки в луче света.
  - Я... Ты...
  - Иди, Вальтер.
  - Но...
  - Знаешь, забавно быть первой, - вдруг сказала она, глядя в потолок. - Сколько вас таких первых... Ваш Гитлер бы повесился от горя, если бы узнал, сколько немцев познало любовь от польки.
  - Зачем ты так говоришь? - ответил Вальтер, натягивая носки.
  - Потому что это правда.
  - Он такой же мой, как и твой.
  - Мой? Мой погиб на Бзуре. А твоя жива. И она ждет тебя. Она ждет?
  - Да.
  - Как ее зовут?
  - Урсула, - стукнул он сапогом по полу.
  - Красивое имя. Хочешь, я научу тебя любви?
  Второй сапог ударил по половицам.
  - Я...
  - Женщине нужна любовь. Но любовь надо уметь делать. И женщину надо уметь. Ты не умеешь любить.
  - Я умею убивать.
  - Ты умеешь. Вас умеют. Никто из вас так и не вернулся.
  - Из кого?
  - Из тех, для кого я первая.
  - Я вернусь.
  - Нет.
  - Да.
  - Ты и к Урсуле своей не вернешься.
  - Что ты говоришь?
  - То, что знаю.
  - Вальтер! Вальтер, выходи, сукин сын! - заколотили в дверь.
  - Иди, мне подмыться надо.
  - Я...
  - Не вернешься. Иди.
  Вальтер громко хлопнул дверью и вышел в узкий коридор:
  - Ну, это дело надо отметить! - перед ним стояли Гельмут и Ковальски. Рожи их были довольны, а мундиры мяты. - Сегодня погиб последний девственник второго взвода.
  - Ковальски, это ты специально так подстроил, да? - Вальтера затрясло от ненависти к... К самому себе.
  - А ты как думал? Идем, нас ждет вермут. Ну как девочка? - улыбаясь, обнял его за плечи Ковальски.
  - Да пошел ты... - Бирхофф скинул руку унтер-офицера с плеч и бросился к выходу. И тут же наткнулся на фельдфебеля:
  - Куда? - опять заорал тот.
  - Эй, страж рая удовольствий, мы все, уходим, - отозвался в ответ Викинг.
  - Уходят они... К медику, бегом... Марш!
  Ну, к медику так медику. Пришлось подчиниться церберу. Грохоча сапогами по дощатому полу, они пошли на медосмотр:
  - Прикинь, Викинг. Она мне такую встряску устроила, что яйца чуть не порвались.
  - А моя отсосала. Можешь себе представить?
  - Да ладно! С резиной?
  - Нет, конечно, - наврал Викинг. - Эй, мужчина! А твоя как?
  - Нормально, - меланхолично ответил состоявшийся мужчина-обершютце.
  - Всякое животное после совокупления грустно, - потер нос и подытожил Гельмут.
  - Не всякое. Лично я весел. Ты зачем так сказал? - входя в комнату, брякнул Ковальски.
  - Это не я. Это какой-то древнеримский умник, - дернул плечами Викинг.
  - Штаны спустить! - внезапно заорал на вошедших солдат медик.
  - Опять? - удивился Викинг.
  - Всегда, - ответил санитар. - Члены на стол.
  Парни сняли штаны и вывалили достоинство на стол врачу. Каждое из них он поднял пинцетом, внимательно осмотрел...
  - Здоровы пока.
  Солдаты начали было надевать брюки, но санитар опять рявкнул:
  - Стоять!
  Фельдшер надел перчатки, взял в руки шприц с толстой иглой, наполнил его зеленоватой жидкостью, затем взял в руки член Ковальски, прицелился...
  И воткнул шприц в уретру.
  Унтер-офицер выдохнул и выпучил глаза, скрипя зубами.
  Затем пришла очередь причиндалов Викинга. Тот зашипел и ругнулся сквозь зубы.
  Когда безжалостный санитар взялся за....
  БООООЛЛЛЛЛЬЬЬЫЫЫЫЫХХХХХХХХХХРРРРРРРРРРРРРРРР!
  Это...
  Это было невзъебенно.
  - Через пять минут, ублюдки! Ровно через пять минут можно поссать и ни секундой больше! Терпеть, шлюхи!
  Огненная струя ожгла низ живота. Бирхофф скрючился от боли прямо у стола врача. Ковальски, как ни странно, стоял спокойно, но улыбаясь криво.
  Словно он изображал из себя нормального немецкого солдата, а не какого девственника, из какой-нибудь Дании. В Дании все девственники, даже сражаться не смогли год назад... 'Боже, о чем я думаю?' - мысли Бирхоффа пытались найти выход из адской боли.
  - Терпеть! - орал санитар.
  - Обер-фельдфебель, проводите их до туалета. Время не ждет, - сквозь туман донеслись слова врача.
  Когда через слезы возникло расплывчатое очко сортира, Вальтер позволил себе всплакнуть.
  - Вот он, второй оргазм! - засмеялся Ковальски, выпуская из себя зеленую медицинскую струю. - За этим я и люблю полевые бордели. Всегда можно получить бесплатное удовольствие второй раз.
  - Да, оргазм - это близкое чувство, - согласился Викинг. - Знаешь, командир, я думаю, что без этих извращенцев я больше не смогу иметь детей. Я не смогу трахнуть бабу, если за спиной не будет медика.
  - А у тебя есть?
  - Медики?
  - Дети!
  - Мужчина никогда не знает ответа на этот вопрос, - ухмыльнувшись, ответил Гельмут, застегивая ширинку.
  - Ты прав. Вальтер, ты как?
  Вальтер попытался сблевать в гнилое очко, но вермут уже ушел в кишечник.
  - Держись, мужчина, - они взяли его под руки и вывели на улицу, под жгучее солнце и рев нетерпеливой солдатни.
  Идти Бирхофф не мог.
  Больно было.
  Единственное, что утешало, - то, что он зачем-то стал мужчиной.
  А Урсула?
  - А Урсула подождет. Вермут будешь?
  - Буду.
  Глоток из бездонной бутылки. Второй. Три глотка. Четыре. Спать...
  И пусть весь мир скрипит.
  Сквозь сон удалялись голоса солдат:
  - На какой черт ты ему отдал всю бутылку?
  - Он хороший солдат, Гельмут.
  - А я плохой, что ли?
  - Ты? Ты плохой.
  - Почему это?
  - Ты не запасливый. Вот у меня еще есть. А у тебя?
  - Нет. Но как?
  - Сапоги, Гельмут. Сапоги. Одна пара - три литра. А у меня этих пар. Я ж командир взвода. Вас все время убивают. Зачем вам сапоги?
  - Командир, скажи...
  - Забавно, но этот более насыщен. Другого урожая, что ли? Держи.
  - О! Действительно, не плох. Но не перебивай меня. Скажи лучше... Когда с меня сапоги снимут, ты меня убьешь?
  - Чего?
  - Ой, - флегматично уронил бутылку Викинг. Потом медленно посмотрел на унтер-офицера. - Наоборот. Когда меня убьют, ты мои сапоги продашь?
  - Нет. Я их тоже поменяю. На вермут. Или самогон, - сглотнул слюну командир взвода.
  - Лучше на самогон. Он крепче. Я же крепкий, Ковальски, да?
  - Да. А ты мои?
  - Что мои?
  - Сапоги...
  - А я... А я их съем. Я их сварю и съем, - Викинг радостно загоготал, и Ковальски хлопнул его по плечу, плеснув вермутом на плоские камни пляжа.
  Под ногами плескался Днепр.
  Над головой звездами разлеглась блудливая Кассиопея.
  Война заканчивалась.
  Вот-вот.
  Буквально...
  ...послезавтра.
  Наверное...