Орлов Борис

На правах рукописи (С)
Москва, июль - 2012г

Варяг из бюро комсомола

Се Повести времянных лет, откуда есть пошла Русская Земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуда Русская Земля стала есть?

Пролог

Град бурлил. На пристани с раннего утра толпились люди: купцы, ремесленники, бояре. Свободные родовичи, закупы, холопы, рабы…Все ждали ЕГО. Победителя врагов и защитника сирых и обиженных. Не побоявшегося кинуть вызов светлым богам и победившим их всех в неравной схватке. ЕГО…
Еще вчера с моря примчалась легкая вестовая лодья, с одним лишь сообщением: ОН идет. Он возвращается. Он снова победил. И теперь вся Ладога от мала до велика вышла встретить своего героя, своего любимца, своего князя…
- Сосед, ты на телеге стоишь – не видать?
- Нет, красавица, не видать еще…
- Тятенька, а тятенька?
- Что тебе, оголец?
- А правда, что князь Рюрик медведя забороть может? Голыми руками?
- Правда, сынок…
- Как смекаешь, Третьяк, выкатит князь городу угощение?
- Непременно, сосед. На то он и князь, чтобы угощать…
- Умила-то, Умила! Гляньте, люди добрые, извелась вся! Сама гостя дорогого встречать вышла!..
И, наконец, раздался клич, которого все ждали:
- Идут! Обо всех веслах идут! Вот они, вот! Идут!
К пристани одна за другой подходили расписные ладьи-снекки, слаженно ударяя веслами в морскую синь. Важно вставали борт о борт, связывались между собой и перекидывали на причал сходни. И по сходням сошел он – тот, кого все ждали.
Чуть выше среднего роста, крепкий в плечах, с бритым наголо черепом, он вышел вперед и поклонился в пояс:
- Здравствовать тебе, государыня Ладога! Здорово и вы – люд ладогжанский!
Наверное он хотел сказать еще что-то, но слова утонули, словно щенок в омуте, в громком разноголосом хоре:
- Поздорову, княже! Князю Рюрику – многия лета!
На шее Рюрика повисла сияющая счастьем Умила, торопился посадник Гостомысл, орала, надрываясь, толпа, и потому никто так и не услышал тихого княжеского шепота:
- И ведь просил же, просил… Все равно: хоть кол на голове теши! Ну почему они меня так зовут. Ну не могут выговорить «Рудольф» – ладно, но «Рудик»-то?! Ну неужели так сложно запомнить?!

Часть первая

Давным-давно жили-были…

Противостояние норманистов и антинорманистов длилось вплоть до XX века; хотя и с перевесом на стороне последних, но потребовалось еще целых двадцать пять лет после Октябрьской Революции для окончательной дискредитации "норманской теории". С тех пор она пользовалась популярностью лишь в Соединенных Штатах Америки и изредка в западноевропейской историографии, в частности в нацистской Германии…
М. Арушев

Глава 1

- Рудик! Рудик, где тебя носит?! Немедленно домой! Я кому говорю?! Домой сейчас же, наказание мое! И что же это делается, люди?! Пришел из армии и ведет себя так, словно я – уже не его родная мать?! Домой, я сказала!
Слышите? Маманя моя надрывается. Голосит так, что весь наш двор содрогается. А самое интересное знаете что? Дома я ей совершенно не нужен. Вот ни на столечко. Это она просто свою власть демонстрирует: мол, вот я какая! Муж – начальник цеха, свекор – зам на железнодорожной станции, отец – завмаг, сын – мастер спорта, в Москве учится, на всесоюзных соревнованиях серебро брал, а я – я их всех в кулаке держу! По струночке у меня ходят!..
А дома я абсолютно не нужен – гадом буду! Во-первых, отец и деда Зиля еще не возвращались с работы, во-вторых, дедушка Раф сейчас опять начнет уговаривать меня переводится в Плехановский а потом – идти по торговой части. Только я этой беды не переживу. Нет, не то, чтобы с дедом Рафаэлем, у меня были плохие отношения – вовсе нет, просто не лежит у меня душа к торговле. Я для себя все еще до армии решил: в институт физкультуры – и точка. Нет, серьезно, ну чего мне еще надо? Мастер спорта по пятиборью, в армии комсоргом роты был, характеристики – лучше не придумаешь! И на зарубежные соревнования можно выпускать, потому что с пятым пунктом у меня – полный ажур. Хотя и странный…
…Дедушка Зиля – Зильбер Фридрихович Штайнер,  в начале сорокового года попал в Казахстан. Нет, не в ссылку – служить. Он у нас лейтенантом НКВД был. В смысле – тогда. И встретил тут мою бабушку Майру. Он – немец, она – казашка, что тут такого. И сын у них – мой отец, Эдуард Зильберович Штайнер, по паспорту – немец. Хотя больше всего похож на своего дедушку, а моего прадедушку Ернаса. Но это еще что! Моя бабушка, Эсфирь Ароновна Шпильрейн – по национальности понятно кто, попала в Казахстан как раз в ссылку и очень возможно, что дедушка Зильбер ее сторожил – так вот, вышла она замуж за моего деда – Восканяна Рафаэля Мгеровича. И родилась у них моя мама – Шушаник Рафаэлевна. А так как у евреев национальность считают по матери, то она – еврейка, невзирая на то, что Восканян. И в паспорте это у нее записано – бабушка настояла.
А дальше – совсем занятно. Встретил мой папа немец мою маму еврейку и родился у них я – Рудольф Эдуардович Штайнер. Знаете, кто я по пятому пункту? Никогда не угадаете! Папа – немец, и, стало быть, с точки зрения немцев, я – тоже немец. А мама у меня – еврейка, и, по мнению евреев, я – натуральный еврей. Вот именно это я и рассказал паспортистке – смешливой девчонке-казашке Шолпан, когда пришел оформлять паспорт. Она долго хихикала, а потом сказала, что проблему мою решит. И решила, да еще как! Когда я свой паспорт получил, то хохотали над ним всей семьей. Потому что в графе национальность значилось бескомпромиссное «русский». Дедушка Зиля сказал, что у нас теперь в семье – коммунистический интернационал.
Так что с пятым пунктом у меня все в порядке, несмотря на то, что я – это… Ну, это… В общем, когда я совсем маленький был, бабушка Фира меня отнесла куда надо и это… обрезали, короче… Папа рассказывал, что когда дед Зильбер об этом узнал – орал так, что в трех кварталах было слышно. Но его успокоили общими усилиями двух бабушек и деда Рафа. Потому что обрезают ведь не только евреев. У казахов и армян это тоже – за милую душу!
Так вот и получился я, Рудик Штайнер – темноволосый, смуглый, с чуть раскосыми глазами небесно-голубого цвета. Как говорит бабушка Майра: «Девичья смерть». Про это я пока не скажу, но девчоночьим вниманием не обижен, что да – то да… Например, Ленка Вайнштейн – дочка папиного начальника. Как я из армии пришел, все на глаза мне норовила попасться. И вот теперь: стоило мне на каникулы домой приехать – уже две недели как проходу не дает. Стоит мне только на улицу выйти – она тут как тут. Словно из –под земли выныривает. Вот и теперь – откуда только взялась?..
- Привет, Рудик, – и улыбка на пол симпатичного конопатого лица. – Ты куда намылился?
- Салют, Ленка, – и в ответ – лучшая фирменная, на тридцать два крепких, ровных, белых зуба. – Да никуда, особенно. Думаю, может смотаться в ДК, посмотреть, чего сегодня идет?
- Индийский фильм «Танцор диско», – радостно сообщает Ленка. – Может, сходим? Я так их песни люблю…
Любит она… Нет уж, девочка-Леночка, с тобой я никуда не пойду! Ты же сразу: чуть что – и в ЗАГС! А в качестве тяжелой артиллерии папашу своего подключишь. Нет, я не то, чтобы категорически против женитьбы, но совершенно не согласен на скорую свадьбу с нашим общим участием…
Но вежливость соблюсти все же надо, так что…
- Пойдем… – глаза задумчиво вверх. Резко хлопаю себя по лбу, – Вот же я олух!
- Ты чего?! – пугается Ленка.
- Да я ж тренеру, Степану Ильичу, обещал сегодня на вечернюю тренировку прийти! Черт, Ленка, звиняй, но сегодня ни хрена не выйдет…
И поймав уже в спину ее огорченно-протяжное «Жалко», рысью-рысью – в наши «Трудовые резервы». Степана Ильича и впрямь повидать надо –  договориться о графике тренировок. Каникулы каникулами, а бросать спорт нельзя…

…Чем Гурьев лучше Москвы? Тем, что в любое место можно очень быстро попасть. Лишь бы маршрут правильный знать. Примерно так рассуждал Рудик, двигаясь целеустремленной рысью к стадиону «Нефтяник». Дороги ему туда было минут двадцать-двадцать пять, хотя если добираться транспортом, то заняло бы все полчаса, если не больше. Ведь автобусы-троллейбусы по прямой не ходят, а все норовят куда-нибудь завернуть. А тут дворами, дворами, потом переулком, опять дворами и – здравствуй, родимый «Мунайшы» !
Ему оставалось обогнуть дом, и пройти всего два двора, когда он услышал отчаянный плач. Инстинктивно обернувшись, Рудик увидел бегущую к нему со всех ног девчонку лет пяти-шести, в развевающемся коротком платьице и с развевающимися короткими косичками. На бегу девчонка умудрялась одновременно реветь и вполне отчетливо вопить:
- Дядя! Дядя! Помогите! Дядя!..
…Для скорости Рудик подхватил ревущую Дину – так звали девочку, – на руки и теперь мчался как на республиканских соревнованиях, когда впервые взял серьезное «золото», далеко обставив всех соперников. Зареванная девчушка рассказала ему, что ребятишки играли возле трансформаторной будки, которая, как им казалось, давно уже не работала. А потом кто-то плеснул в кого-то водой из ведерка, в будке что-то сверкнуло, повалил дым и начался пожар…
- …А  Булатик – он на крыше!
Услышав это, Рудик наддал и выдал такой финишный спурт, что будь тут Степан Ильич – долго бы восхищенно цокал языком. Он вихрем прилетел к самой будке, спустил Диночку на землю, и кошкой взлетел, на охваченную пламенем крышу. На самом краю сидел мальчишка лет пяти, и ревел, в ужасе глядя на подступающий огонь. Рудик схватил его, прыгнул вниз, ловко перекатился, прикрывая малыша своим телом…
- Цел? У… – далее последовала длинная тирада, в которой причудливым образом перемешивались русские, немецкие, еврейские, армянские и казахские ругательства.
От удивления малыш перестал, было, плакать, но вдруг заревел еще пуще. Парень схватил его за плечи:
- Где болит, говори?!!
Но малыш только мотал головой, а потом…
- Там наш Мурзик еще был! Где он?!
Лезть за котенком на горящую крышу Рудику совсем не улыбалось, но у окруживших его ребятишек были такие глаза… Он разбежался, прыгнул, уцепился за край бетонной крыши, подтянулся и заметался в дыму, разыскивая несчастного котенка. Мурзика нигде не было. Рудик уже чувствовал, как потихоньку начинают тлеть кроссовки, но бросить котенка не мог.
Внизу вдруг угрожающе затрещало, парень метнулся в сторону и наступил на что-то мягкое. Нагнулся и едва не расхохотался, увидев под ногой игрушечного тряпичного кота, который нахально пялился на него зеленым глазом.
Рудик подхватил «Мурзика», прыгнул через пламя к краю крыши… Последнее, что он увидел, была удивительной яркости сине-голубая молния, вспоровшая стены будки. И наступила темнота…

Глава 2

Ох, ты… В голове гудит так, будто там танк разворачивается. Да еще и не один. Здорово меня шарахнуло. И дернула меня нелегкая полезть на эту чертову трансформаторную будку! Подумаешь, кошка, к тому же еще и игрушечная…
Вот под эти мысли я и открыл глаза. Не понял?! Чего, будка взорвалась, что ли?!!
Взорвалась будка или нет, но лежал я вовсе не на асфальте, и даже не на газоне, в окружении пятиэтажных «хрущоб», а в самой что ни на есть настоящей степи, которая начинается километрах в трех за городом. Здрассьте, приехали! Это меня что же, повезли в больницу, и выронили из «скорой»? Потеряли по дороге? Ни х… себе, шуточки!..
Должно быть последние слова я произнес вслух, потому что метрах в пяти от меня из особенно густых зарослей ковыля раздался вполне человеческий стон. Это что, еще какой-то бедолага выпасть из машины исхитрился? Поглядеть бы…
Помянув добрыми словами маму врачей и водителя неотложки, а так же тех, кто изобрел, сконструировал и собрал машину-растеряху, я с трудом перевернулся на живот и встал на четвереньки. Ну, голова, конечно, кружится, но не так уж все и плохо. Можно попробовать встать, оглядеться…
- Эй, друг! Ты где там?! – позвал я, оглядываясь по сторонам.
Ответом послужил протяжный стон и какое-то невнятное бормотание. Так. Надо, значит, идти туда и посмотреть, что там с моим товарищем по несчастливой поездке в «Скорой помощи» произошло?..
Ну, где ты там, где?.. Стон слева – значит, я промахнулся… Ага, вот он ты – будто куча старого тряпья в гуще ковыля. Только старые тряпки не стонут и не ворочаются… Ой, как же тебе досталось-то – в самое перекати-поле угодил! А оно колючее, зараза такая!.. Мамочки мои!.. Это я что – еще и с ума сошел?! Ну откуда ж могло взяться такое чудо?!!

…Рудик стоял и ошалело пялился на человека лежащего перед ним. Нет, человек был вполне себе человеком, но вот то, во что он был одет и что держал в руках… На всякий случай парень осмотрел самого себя – нет, все нормально. Джинсы, правда, немного испачкались, да и кроссовки из белых стали грязно-серыми. За компанию с майкой. Но в остальном – вполне себе нормальная одежда. Но стонущий страдалец, ворочающийся прямо у его ног…
Засаленная бурая шкура, под ней – не то рубашка, не то – майка, только из замши. Тоже грязная и засаленная. На ногах какие-то кожаные обмотки, а в руках…
Рудик ошарашено вытер мгновенно вспотевший лоб. В левой руке незнакомец сжимал какой-то заостренный камень, а возле правой валялась солидных размеров дубина… Зрелище дополняли спутанные русые волосы, перехваченные кожаным же ремешком и клочковатая борода, особенно неуместно смотревшаяся на совсем еще молодом лице…
- Э-эй, чувак?.. Ты там живой, что ли? – он обхватил лежащего и, содрогаясь от крепкого запаха немытого тела, поднял его и усадил. – Вот так… Египетская сила!..
Руки парня покрывали синие узоры, нататуированные грубо и густо. Но это бы еще полбеды: у Рудика и у самого имелась татуировка, сделанная в спортивном батальоне и изображавшая синего сокола, расправившего крылья. Видывал он и уголовников, руки которых были разукрашены… ну, пусть не так же густо, но все же весьма и весьма… Но у этого человека татуировка покрывала еще и лицо. Мелкие синие точки, сплетались в какие-то странные линии, спирали, и создавалось впечатление, что у сидящего перед ним и сжимающего в руках голову парня синие, нахально закрученные усы…

…Руб открыл глаза и понял, что волосатые его все-таки убили. Потому что очнулся он в Нижнем мире. Или в Верхнем. Точно он не знал, потому что сам там раньше никогда не бывал, а шаман рассказывал так путано, что ничего невозможно было понять. Но то, что перед ним стоял самый настоящий дух, Руб понял сразу. Шкуры на духе были совершенно неизвестные, а уж постолы … никто из рода Шерстистых Носорогов даже не мог бы себе представить такие постолы! Во-первых, почти белые, точно подтаявший весенний снег. Выделялись лишь несколько цветных полосок да силуэт какого-то прыгающего зверя. Что это за зверь Руб не разглядел, но похож он был на длиннозубого. Может быть, дух сделал постолы из него?..
Во-вторых, кожа на них как-то странно облегала ногу духа, и создавалось впечатление, будто у духа на ногах – копыта. В-третьих, ремешки были просто удивительные: белые и мягкие, точно вываренные березовые корни, только намного тоньше…
Руб с трудом поднялся, заткнул нож за пояс, и протянул духу свою палицу. Тот сперва, было, отшатнулся, но потом принял оружие, взвесил на руке, взмахнул на пробу… Наверное, палица чем-то духу не угодила, потому что тот еле заметно усмехнулся, но оружие не вернул, и оперся на крепкую буковую дубину, словно на третью ногу.
- Могучий дух! – Слова давались с трудом, но Руб, как и положено воспитанному Шерстистому Носорогу, встал, отдал ритуальный поклон и продолжал – Могучий дух! Будь моей защитой, моими глазами, моими ушами, моим языком в этом мире. Я же обещаю разделить с тобой добычу…

…Табунщик Хараз пригляделся. Сомнений не было: двое! Без лошадей, значит – беглые рабы или купцы, которых пощипали кочевники. И то и другое – очень хорошо! За рабов даст награду хозяин, за купцов – царь. А если  за них некому вступиться в Итиле, то можно взять выкуп. Хараз ударил коня и помчался наперерез двоим, устало бредущим по степи…

Руб был доволен: в провожатые по Верхнему миру – а он был теперь уверен, что попал именно в Верхний мир! – ему достался замечательный дух! Не успел Руб испугаться, когда на них выскочил, размахивая длинным когтем, какой-то демон, сидящий на мохнатой лошади, как дух закричал что-то грозное, повелительное, и руки охотника сами все сделали за него. Шарахнули демона палицей по голове, сдернули с лошади, прижали к земле. Хорошо, что дух вовремя вмешался, не дал зарезать демона. И правильно: зачем Рубу кровники среди демонов? А так добрый дух связал демона, да еще и разговаривает с ним. Правда, язык духов, наверное, не совсем такой, как у демонов, но это – не беда! Все равно поймут друг друга. Дух сам поехал на лошади, а пленный демон пошел рядом. И Руб его стережет. Дух дал охотнику замечательное копье с наконечником из странного серого камня, и такой же отличный нож. Свой кремневый Руб выбросил: зачем обижать духа? Вдруг обидится?..

Отредактировано Серб (11-07-2012 08:23:47)