Севернее Киева, лето 6447 от Сотворения мира

Боль отзывалась в затылке, увесистыми молоточками тюкая в ритм дерганий усталого сердца. В такт, из груди рвались надсадные хрипы. Да, друже, отвык ты от настоящих дел. Не в горнице сидеть, вычерчивая стилусом по пергаменту, обмакивая в чернила, собранные из галлов. У русов много дубов. Нет недостатка в материале...
Очередная вспышка боли пронзила с пяток до затылка, заставив тело мучительно изогнуться. Проклятые русы с их гнилыми заборами и всякими настилами, и щепастыми неструганными досками, кои с презрительным смешком ломаются под не особо-то и тяжелым человеком. Добро хоть, в выгребную яму не провалился, отделавшись лишь подранной до кости ногой. А то было бы не только больно, но и смешно. Тем, кому доставать пришлось бы. Хотя, с другой стороны, моглии сразу копьем пырнуть. Чтобы не пачкаться. Русы гордостью сильны и слабы единовременно...
А так ушел. Хотя теперь даже и непонятно, куда податься. Многолетняя работа пошла коту под хвост. Проклятый русин! Сумел перемолотить стольких... Лучше бы эта отрыжка Перуна всех убила! А так… Покалеченные не уйдут. Каждый знает немного, но по отдельности. А все вместе… Вукомил его вел. Подворье на окраине было засвечено, раз успели так быстро. И часа не прошло. Переиграли, вчистую… Дурак! Так и не сумел выбить из себя идиотское зазнайство, вбитое воспитанием. «Свет истинной веры защитит тебя!». «Поганые не могут сравниться в уме с рабами Господа! Никогда не смогут!». Еще как могут. Не Христос же с Перуном умом меряется, а Ираклий с Вукомилом.
Да и, честно говоря, хорошо знавший святые книги Ираклий не сомневался, что скрытника, ведущего себя так, как вел себя Христос в человеческом воплощении, Вукомил раскусил бы минут через семь. Или через восемь, если бы был слишком занят. А потом разыграл бы игру. Может, так и произошло в Иерусалиме? Разыграли карту божьего сына римские скрытники?
Ираклий отогнал богохульные мысли. Нельзя так ученику самого Стилоса. Хоть и не только духовными делами ведал Великий Феодор, а всё же настоятель, никуда от этого не деться. Да и сам Ираклий в монахах ходит. Если верить записям в пергаментах. Впрочем, и службу кое-как отслужит, если припрет. Что, впрочем, не мешает работать еще и на хазар-иудеев, да и германцам иногда кое-что подкидывать. Богу лишние деньги не нужны. А его скрытнику пригодятся…
Ираклий вытер обильный пот, плотной завесой выступивший на лбу. Брезгливо отбросил пропитавшуюся насквозь тряпицу в угол. Шалишь, друже, не тех винишь. Сам же виноват...
Надо было сразу понять, не по зубам тебе эти странные вятичи. И ведь предупреждали боги, когда девку богомерзкую захватить не удалось! Насторожиться надо было. Но тогда единоверцев киевских посылал. Смердов, а не воев. А здесь лучших бойцов отобрал, да еще наемников волынских привлек… Немат именем Христовым клялся, что одним ударом дело кончится. Для Немата так и вышло. Одним ударом. Первым в ад отправился. Но, увы, не последним…
Кое-как, стараясь не тревожить раны, доковылял до полок, заставленных всяческими коробами, и заваленных высохшими чуть ли не до звона связками трав.
Прежний хозяин баловал лечением. От него и осталось. Ираклий, сам малость понимающий в лекарском деле, начал поиски нужных ингредиентов. Котелок лежал под лавкой, закопченным днищем кверху. Небольшой таганок стоит рядом, засунутый подальше от неосторожных сапог. Вот и правильно. Не топить же печь ради столь малого объема? Да и посреди дворика разжигать костер особой охоты нет.
Вода, вроде как есть у входа, в тяжелой бочке, собирающей дождевку. Улыбку с лица стерло неосторожным прикосновением к ноге. Смешно, в самом деле. Почти все киевляне и думать не думают о дожде, как источнике воды. В отличие от жителей города Константина. Или тех, кто живет за белоснежными, испепеленными вечным зноем стенами Саркела. Тут вода течет повсюду. И нет нужды беречь, отмеряя скупыми мерками...
Странный хозяин был у домика, застывшего кривым кубиком из великанской игры, брошенным в траву и забытым. Трава обернулась деревьями, кубик — тайным пристанищем. Здесь не найдут.
Что теперь делать? В Киев дороги нет. Надо уходить домой, в Византию. Принести слухи о русинах, выдав за достоверную информацию, да подкрепить кинжалом, забранным у пленного. Жаль, из него ничего не удалось выбить. Сталь сработает за подтверждение. Авось, за эти сведения простят бездарно потерянную агентуру и отправят служить куда-нибудь в Армению или к картлийцам. Всё лучше, чем в поруб к Вукомилу… «Авось…» Ираклий нашел силы улыбнуться. Ты проникся местным духом надежды на удачу. Наверное, слишком проникся…
Закипевший котелок послушно принял два пучка. Щедро всыпанный порошок вздыбил воду маслянистыми пузырями, перевалившими через погнутые края, плеснувшими в жаркое пламя.
Ираклий подхватил котелок, ухватившись за горячий металл через подол рубахи. Отставил чуть в сторону. И завалился на лавку, почуяв скорый приход черноты в глазах. Вроде бы невеликое усилие, но выжало из тела последние силы. Жалкого остатка достало только отхлебнуть неостывшего еще варева. И провалится в пугающую темноту горячечного сна, обернувшегося темнотой за окном, заставленным мутной слюдяной пластинкой.

Отредактировано Чекист (17-10-2012 19:03:49)