Невероятно, но мы добили основной текст, и начинаем его выкладывать большими порциями.

Сначала два куска, вставляемые в ранее выложенный текст. Первый осенью 6447 года (после гибели Заслава и куске книги, где говорится о первых успехах в с/х). Второй в конце уже выложенной части (до самопожертвования).

Линия эта была задумана давно, но только сейчас писалась.

Кордно, лето 6447 от Сотворения Мира

Корчма Зубаря – место известное. Не единственная корчма в городе, но самая большая и уважаемая. Татям сюда хода нет. Здесь честной люд отдыхает. Селяне, приехавшие в столицу по делам: кто на торг, а кто и к князю с челобитной. Мастера местные, желающие расслабиться вечером, отдохнуть с кружкой кваса или медка. А то и пива, зелья нового, чей секрет ушлый хозяин выведал у дружинников пришлого князя. Или те Зубарю нарочно рассказали, чтобы самим не варить. Вкусное зелье выходит, но уж больно дорогое. Дружинникам да купцам по карману, а мастеровые да селяне семь раз подумают, прежде, чем заказать. Знамо дело, и купцы сюда ходят, и дружина. Как новая, русинская, так и старая, еще при Ходоте служившая. Не прогнал новый князь старых воев, к себе на службу взял. Нет опаски, что могут вои свое решение переиначить, другого на княжение кликнуть. А может, просто за дело радеет, а за власть и не держится особо.
Под вечер у Зубаря всегда людно. Место такое. Придешь, устроишься с друзьями за столом у стеночки, да и потягиваешь квасок под неспешную беседу.
***
- А что, Угрюм, успели хлебушек до дождей убрать? – спрашивает соседа невысокий широкоплечий мужик, заросший бородой до самых глаз.
- А то! – откликается худенький живчик с гладко выбритым лицом. – И убрать, и обмолотить.
- Когда успели-то? – удивляется бородач. - Вы ж на хазар с князем чуть не всей веской ходили!
- Ты что, Первак? Аль не слышал? У кого из вески многие на ворога ходили, тем дружина помогала.
- Слышать-то слышал, - подтверждает Первак. – Да только верится слабо. Чтобы вои в поле вышли не славы раной искать, а хлебушек жать… Не бывало такого!
- Раньше не бывало, - смеется Угрюм, - а теперь стало.
- А верно говорят, - вмешивается мастеровой с другого конца стола, - что в Голодуповке сам Ярослав-князь хлеб убирал.
- Ну, за князя не скажу, - почесал затылок Угрюм, - а к нам десяток русинов приезжал. А в Щетиновку два десятка, да сам сотник Турим. То видел.
- И как русины в поле? – интересуется Первак.
- От работы не бегают, - чешет в затылке Угрюм. – Да и управляются со сноровкой. Не чужой им наш труд. Привычен вой к бою не только рукопашному, но и хлеборобскому…
***
А за другим столом громко возмущается крупный мужичина с копной светлых волос:
- Да где ж это видано, малышню буквицам учить? Зачем им то?
- А что тебе не нравится, Осока?
- Так самый возраст у детворы, пока побегать можно, да пошалить. А вместо того сидят, буквицы рисуют, глаза портят да спины гнут. Разве дело то? Нет, ну хоть ты скажи, Зубарь, то дело?
Корчмарь неохотно поворачивается к спросившему:
- По мне, так вреда не будет. Пригодится. А что лишний горшок разобьют, да от тятьки вожжами не схлопочут, так тебе же работы меньше!..
***
Булгарский торговый гость, мелкий и чернявый, пытает сидящего рядом тучного, пузатого купца.
- Правду говорят, Судиша, князь новый хазар побил, словно клопа раздавил? Правда?
- Врать не буду, - степенно отвечает тот, - своими глазами не видел. Но с поля ратного обратно почти все вернулись. И дружно бают, что из находников мало кто живым спасся…
- Ну как же так! Как же так! – суетится булгарин. – Сам Песах вел войско! Знаменитый огланкур! Песах, понимаешь?
Черные глазки останавливаются на собеседнике. Судиша хохочет:
- Был Песах, и нет Песах! Буревой лук натянул, стрелу пустил. Был Песах, а стал песок! - купец становится серьезным. – А нечего к нам воевать ходить. Вот ты пришел торговать, тебя никто не убивает. Ну что, по куне отдашь?
- Побойся Аллаха, язычник! Что же ты меня грабишь-то! Три дихрема за две штуки!
- Мне твой Аллах, что кобыле седло! По ногате! То мое последнее слово!..
***
Компания мастеровых гуляет в дальнем углу:
- Видел, какие у них мечи? – спрашивает один.
- Угу! – отвечает другой.
- Что «угу»?
- Меда налей!
- Держи! Так вот, я сам видел, как русинка хазарскую саблю срубила. Словно елочку молодую. Срез ровненький, словно не сталь, а масло резали!
- А вот и врешь! Хазарская сабля осколками разлетается! Там не срез, а слом!
- Это твоя сабля разлетается, ты перекаливаешь вечно! А хазарскую вообще сломать невозможно. А он ее, как колбаску!
- Да что ты в закалке понимаешь?!
- Эй, петухи, - останавливает спор могучий кузнец. – Кончай шум! Вы лучше подумайте, как секрет того железа спытать, из коего мечи русинские сделаны…
- А что тут пытать? - удивляется первый подмастерье. – Прижать русинку ту в темном уголке, да и вызнать всё, что надо. И удовольствие и ей и нам…
- Удовольствие? – ехидно осведомляется второй. – А ежели она мечи в крови хахалей закаляет? Обрежет тебе уд по самый корешок… Вот тут срез точно рооовный будет!..
***
Шумит корчма… Гудит гулом голосов, звенит сталкивающимися кружками, шаркает десятками ног… Стучит кулаками по столу и ладонью об ладонь… Шумит корчма… Зеркало Кордно… Его настроение…

Отредактировано ВВГ (17-11-2012 19:46:35)

Дальше продолжение.

Итиль, лето 6449 от Сотворения Мира.

Иосиф, каган-бек всех хазар, был не в духе с того проклятого мгновения, как солнечный луч, пробежав по подушке коснулся своим теплом лица. А с чего быть в духе властителю великого каганата? Разве случилось что хорошее? Да, арабы ослабли, и налета тысяч диких всадников с юга можно не ждать. Но хитрые ромеи, еще вчера считавшиеся союзниками, тут же начали плести интриги против бывших друзей. Правда, сейчас хитроумным не до хазар. Русь двинулась на Царьград. Император, конечно, откупится. Но какой ценой?.. Мало не покажется!
Впрочем, не ромеи волнуют всемогущего каган-бека, совсем не ромеи. Русы, неожиданно набравшие огромную силу, беспокоят Иосифа. А сильнее всего тревожат русины. Льющие странный металл в удивительных печах и зачем-то копающие болота, в которых и самый внимательный мастер не найдет и карата железа.
Тревожные мысли одолевали. А тут еще стаей назойливых мух мельтешат придворные, столпившиеся в зале. Мешающие думать своим настойчивым гудением. Жаждут, чтобы каган-бек снизошел до них, обратил внимание, пролил свет на тьму, сгучающуюся от скорби. Они мерзки и противны. И никому не нужны. Большинство – разряженные куклы, совершенно бесполезные, когда болтовня неуместна, и дошло до настоящего дела. Впрочем, не все, не все…
- Вон! – приказал властитель. – Все вон! Токак, останься!
Помещение быстро пустеть не хотело. Вернее, придворные не сумели верно выполнить приказ каган-бека. Забавно наблюдать за толкотней разряженых павлинов, сгрудившихся в дверях. И оглядываются, пряча за льстивыми улыбками ненависть перемешанную с завистью. Впрочем, это одно и то же. Подбодрить бы их копьями верных ларисиев... Взгляд Иосифа остановился на невысоком худощавом воине. Токак, поставленный огланкуром совсем недавно, принял под командование остатки разбитого где-то под Кордно подразделения и быстро навел порядок... Погибший был дураком и лентяем. За что и поплатился. Уже и не помнится, как того звали. А этот, Токак, пока неплохо справляется. Молодой, но умный и смелый...
- Есть новости? – спросил Иосиф, когда в зале остались лишь двое. Он и Токак. Ну и шесть живых статуй наемников.
- Есть, великий!
Иосиф поморщился:
- Церемонии оставь павлинам. Ты - волк. Веди себя как пристало.
- Русы выступили на Царьград. Идут двумя потоками. Из Киева вдоль Днепра и из Кордно по Волге с волоком в Дон.
- Второй поток не угрожает нам?
- Чудеса бывают лишь в сказках. И базарных слухах. Своими силами вятичам не одолеть войска Великого. Кроме того, они и так отстают от киевлян, и не будут терять время. Если не возникнет сложностей со снабжением. Но для этого достаточно действовать по Вашему плану, Великий!
- Хорошо. Отдай распоряжение в Шаркил приготовить еду для продажи русам. И выведи армию к излучине. Как только русы уйдут за Дон, пойдешь на север. Нужно захватить кузнецов, знающих, как получать эту их «сталь», а не тот мусор, что выходит у нас!
- Слушаюсь, Великий! - Токак склонился в поклоне. Низком. Однако молодой полководец сумел удержаться, и поклон выражает лишь уважение, но не лесть.
- И не забудь! Ты должен успеть до того, как они вернутся. Мы должны быть готовы и к ответным гостям. Да, ты не боишься русинских самострелов?
Огланкур презрительно поморщился:
- Детская игрушка. Наши луки бьют дальше и точнее!
- Иди.
Когда за Токаком закрылась дверь, каган-бек еще какое-то время размышлял над грядущими событиями. Нет, ошибки не видно. Пока русы будут громить Царьград, конница молодого огланкура обрушится на вятичей. Спалит города, разрушит все новые промыслы, что как грибы после дождя выросли за последние годы. И рабов пригонит. А измотанные схваткой с ромеями русы, вернувшись к пепелищам, будут не в силах нанести ответный удар. А через пару лет будет поздно. Да и никто не будет ждать пару лет. Следующим же летом Иосиф уничтожит эту угрозу. Впрочем, возможно все решится и в этом году. Если удачно выбрать время, дождавшись вятичских войск на обратном пути…