Орлов Гай

1. Про кобылу - очепятка. Мы люди сугубо городские и животных маленько путаем.

2. Про бизнес и обращение друг другу старых партнеров. Какое угодно. Поверьте, и сегодня, в век всеобщего образования и полудипломатического этикета, я, как бизнесмен, не вижу в данном диалоге ничего необычного. Другое дело с малознакомым человеком. И то бывает всяко. А уж в 10 веке, когда все грубые и небабственные.
Тем более никаких оскорблений тут нет. Язычник - ругательство только у современных христиан. Тогда ругательством было "поганые" (у мусульман - "неверные").
Язычник - принадлежность к религии. Как христианин или мусульманин.

3. Аллаха в данном конкретном месте никто не пинал. Мусульманин говорит естественную для него фразу "побойся Аллаха". Язычник отвечает естественной для него. Так же, как в другом эпизоде, Светлен называет атеистического бога Атосом.
Аллаха еще пинем, но не здесь. Для этой цели у нас всегда есть Шамси.

4. Собственно по бизнесу.
Зачем же кузнецов дураками считать? Если они с каждым купцом лично торговаться будут - производством кто будет заниматься? Гильдия договорилась с одним купцом и сбывает через него весь товар. Куда выгодней. Купец имеет монополию и держит цены. Соответственно, и оптовые не падают. Могу расписать этот механизм в деталях страницах на пяти. Он до наших дней дошел практически неизменным. Уникальный товар продается только так. А еще в середине двадцатого века любой товар продавался только так.
А "обычные" наконечники булгарину не нужны. Их он и в Булгарии купит. Как бы не лучше.

5. Русины деньги не печатают. В данный исторический период куной на Руси называлась 1/25 гривны (дирхем африканской чеканки), ногатой 1/20 гривны (дирхем азиатской чеканки). Каждый собеседник называет привычные ему термины, но они прекрасно друг друга понимают.

6. И наконец последнее.
В РИ средневековье не было ни одной битвы, в которой ставилась задача не выпустить ни одного человека. А раз не ставилась, то и выполнена не была.
А здесь задача поставлена заранее. Реализован конкретный тактический план. Как результат тонкой оперативной игры создано значительное численное преимущество. Более того, даже охрану в лагере врага несут оросы "батьки" Щараха.
Почему она не может быть выполнена?
И именно в степи ее выполнить легче всего. В лесу или в горах у одиночек есть шанс заховаться и уползти. А в степи куда бечь?
Представить всадника, ползущего с конем через плотное внешнее кольцо оцепления, у меня лично плохо получается.
Еще прибавьте преимущество русинских лошадок в скорости.

Вроде ничего не забыл.

Ах, да...

Erk

Заклепка не принимается. Слово "официально" подходит никак не меньше, чем "номинально" или "формально". Мстислав, как автор Книги, имеет право употребить любое.

Отредактировано ВВГ (18-11-2012 03:17:23)

Пролив Босфор, лето 6449 от Сотворения Мира

Все люди делятся на три категории. Одни мертвые, вторые - живые. А третьи ходят в море. В море хорошо. Почти как в лесу, но совсем не похоже. Даже не так. Всему лесному есть замена. Странная, иногда невидимая сразу, но от того, не менее реальная.
Запах прелой листвы, что вечно называют «грибным» имеет брата-близнеца, ведущего свой род от водорослей, выброшенных штормом или приливом. Шелест листьев на вершинах - шепот волн, в бесконечном движении меняющих друг друга.
Само море - тихое. Во весь голос звучит лишь у берегов, где водяные валы накатываются на камни, шипя пеной, шурша песчинками, что пропускают сквозь невидимые пальцы неретиды. Или когда сыновья Астрея, подгоняют бичами воду, заставляя ее бросаться грудью на утесы, взметывая себя выше скал, бессильно стекая множеством ручейков обратно, в материнское лоно Русского Моря...
Вообще, большинство звуков морю дают его обитатели и гости. Крики чаек, свист дельфинов, чьи лоснящиеся спины радостными бликами сверкают под жарким солнцем. Скрип деревянного корабельного набора, хлопки паруса, когда неопытная команда теряет ветер, неразборчивые трели ветра, заблудившегося в такелаже...
И все это умноженное в сотню раз. Русы, давшие имя морю, снова спустили корабли в прозрачную горечь. Мир так устроен, что приходится напоминать о своем существовании. Забывают враги, забывают друзья... И лучшим напоминанием становится выжженный город. Или полнейший разгром тех, кто вздумал объявить себя хозяином моря. Русского Моря. А что летописи в прошлом мире приписали лишний ноль к цифрам... Так то историки. «Хххуманитарии!» - как сплевывал сквозь седые усы инструктор с позывным «Буденный».
Только все это лирика. А проза в жизни в другом.
Проза прет встречным курсом. Отобразившись в виде тяжелого клина ромейского флота. Если верить скрытникам, то у врага вышло в море под две сотни дромонов с триерами и около сорока хеландий.
Глубинная разведка если и ошиблась, то не намного. От силы на десяток единиц. Несущественно. Плюс-минус, и точность для десятого знака - для счетоводов и бухгалтеров. А не для совершенно сухопутного человека.
Хорошо идут, красиво. Выдерживая почти ровный строй. Мерные взмахи длиннющих весел, копья шпиронов, временами прорывающие поверхность, красующиеся бронзовыми носами, безжалостными в толчее морского боя. А бой будет! Небось, разведка донесла, что русский флот идет на встречу, и уже близко. Так близко, что легкие кораблики передового дозора могут добежать до врага и обратно чуть ли не за пол дня. Если, конечно, ветер будет попутным...
Русская ладья к таранному бою не предназначена. Она вообще, если по прежним меркам - большой десантный корабль. Способный, разве что, на абордаж. Абордажа ни русины, ни русичи не боялись. Слабы ромеи в честной сшибке грудь в грудь.
Опаснее другое - на трети кораблей минимум стоят сифонофоры. Военно-морские огнеметы, опасные как скорпион в сапоге. Пожар на море всегда страшен. Особенно, если горючая смесь тушится отнюдь не водой. Серый красиво рассказывал про термические реакции, расщепление Аш-два-о с выделением горючих газов, про вероятную повышенную адгезию, сиречь прилипание....
Большое удовольствие доставило рассматривание отвисших челюстей Игоревых генштабистов. Да и сам князь сидел с таким видом, будто за углом сруба получил по темечку пыльным мешком. И дошел до терема исключительно на автопилоте.
Серый, хитро усмехаясь, покусывал кончик уса, и обещал отвести беду.
Обещал командир, а отводить рядовым...

Кордно, лето 782 от взятия Царьграда

Богатое на события выпало лето. Простому люду страсти те видны не были, хоть бушевали не шутейно. «Дело нохчей» не закончилось разгромом боевых группировок. От посланских и горных шакалят потянулись ниточки. Очень нехорошие ниточки. Почти канаты. Тати заметали следы, как могли. Но Управа волчьей хваткой впилась в глотку агонизирующему зверю. Полетели важные головы. И те, кто торопился подняться повыше или мошну потуже набить, позорными делами не брезгуя. И другие, что благодушествовали, про дело забыв. Кто в поруб пошел, ожидая суда. Кто отставкой отделался. Кого при задержании «оформили». Пинегин Теремную Стражу принял и на Управу кликнул* Лютого. Кликнуть-то кликнул, да кто ж ожидал, что Князь на то согласиться? Маленький человек Буривой, хотя и рода знатного. И чины не те.
Не знамо, родовитость роль сыграла, или Пенегину поверил самодержец. А может по бересам посмотрел, но стал Лютый по Управе старшим. А чтобы чины соответствовали, воеводу получил, разом через звание прыгнув. Не часто так бывает, но на то и Великий Князь, чтобы волей своей мог привычный порядок поменять…
На новом месте пришлось трудно. Непривычно теми руководить, кто еще вчера равным был, а то и постарше. Пока втянулся, пока разобрался, а на носу уже листопад, зима скоро…
Про дело русинское не забыл, но сил ему уделял немного. И то, надо сказать, посерьезнее вопросы стояли, а Гридница со своей работой справится. А надо будет, Скворец из-под земли достанет. Если такой за работу взялся - считай, сделана. Только время нужно. Не любит былое суеты и беготни всяческой.
Группа, в основном, корпела в свитницах, выискивая несоответствия в источниках и вычисляя, где нужно искать подтверждение невероятной версии. В конце серпеня стрый Ждан и сам Голуб укатили к Русскому морю, где проторчали два месяца. Вернулись довольные донельзя, и сходу вызвонили Буривоя. Позвонили одновременно, сидя рядом в салоне самобега, и даже не заметили, что повторяют действия друг друга. Розмыслы, что с них взять!
Выбраться в Гридницу у Лютого никак не получалось. Лишь через седмицу вышло. Тяжело было выбрать время, но сумел. И не пожалел.
Оба розмысла смотрели на воеводу, как коты, объевшиеся сметаны. Долго молчали. Ставили самовар, колдовали с пакетами, разливали взвар по чашкам. Ждан Ярославов вытащил откуда-то банки с домашним вареньем… Буривой не мешал. Сами скажут.
Наконец не выдержали. Скворец протянул волхву небольшой комок металла.
Буревой повертел бесформенную железяку в руках.
- Это что?
- Думаю, пуля, - сказал Ждан. – Нашли ее внутри чана греческого огня.
- А по порядку?
- По порядку так, - Голуб, в котором военный потеснил розмысла, перехватил инициативу. – Игорь в Царьградском походе сжег ромейский флот. Известный факт и серьезная загадка. Никогда до этого Византия не терпела такого поражения на море. Согласно источников, русы горящими стрелами подожгли дромоны.
- Чушь редкостная, - прокомментировал Ждан. – Можно подумать, ромеи не умели с этим бороться. Огнемет посреди деревяхи стоит, а техника безопасности не отработана… Да у них чуть ли не негорючие одежды были…
Скворец кивнул.
- По версии знакомого тебе Торгвассона, поджог был осуществлен иначе. С берега, путем бросания больших горящих снарядов. Чуть ли не сосудов с зажигательной смесью. В общем, тоже бред. Найти флот никому не удавалось. Было мнение, что суда сгорели без остатка.

Итиль, лето 6449 от Сотворения Мира

Город горел. Неохотно дымили бедняцкие юрты и полуземлянки. Ярким пламенем полыхали дворцы тарханов. Чадно коптили прибрежные склады, распространяя вокруг себя тошнотворный запах горелой рыбы смешанный с привычной портовой вонью. Потрескивая, пылали караван-сараи и «веселые дома». Пожар шел сплошной полосой, не спеша, но уверенно. Беря в осаду один дом за другим, захватывая улицы и кварталы, пардусом с раскаленной шкурой, перепрыгивая с острова на остров. И безуспешно пытались узкие полоски проток преградить путь огненной стихии. Первый же порыв ветра перебрасывал пожар дальше. Пламя то рвалось в воздух с басовитым ревом, то раскаленным ветром припадало к земле, чтобы снова взвиться огненным драконом, пожирая следующий дом. Город горел...
Город умирал. По тем кварталам, которых не коснулась еще жадная пасть пожара, стремительными тенями проносились всадники, на полном скаку насаживая на пики или полосуя мечами каждого, осмелившегося высунуться наружу. Очаги сопротивления гасились мгновенно и безжалостно. А если какой-то особо отважный горожанин рисковал-таки высунуть нос, опасливо вслушиваясь в отдаленный топот копыт, то разбросанные вокруг трупы быстро охлаждали желание куда-то бежать. Впрочем, те кто хотел отсидеться в своей норе - тоже был обречен. Рано или поздно, но хлипкую дверь вынесут ударом ноги, и в дом ворвутся опьяневшие от крови и боя воины. А если захватчики побрезгуют, то подберется безжалостный и вездесущий огонь.
Дворец держался. Обложенный плитами белоснежного мрамора поверх обожженного кирпича, он не поддавался огню. И пусть пала охрана стен, и ухоженный парк - украшение города и всей Вселенной, завален трупами защитников, но остатки ларисиев еще удерживают западные двери... Каган-бек Иосиф с саблей в руке лично отражал атаки озверевших язычников, рвущихся к его богатствам. Даже не зная, что происходит вокруг, Иосиф понимал: это конец. На западе и на востоке вставало зарево.
Полыхали казармы на западном острове и торговые ряды на восточном. Русы обрушились с двух сторон, огромными силами, а значит, все донесения доглядчиков оказались одним большим враньем. Не Константинополь был истинной целью славянских полчищ. Итиль! И ушедшая в большой поход на север армия, скорее всего, попала в ловушку хитроумных русинов и уничтожена. Помощи ждать неоткуда... В гибели войск Иосиф был уверен полностью - иначе не пропадали бы в степи гонцы один за другим...
Ларисии бились с мужеством обреченных. Вот отбит еще один натиск, и волна врагов откатилась назад. Враги? Наемники и верные слуги в прошлом! А сегодня - мерзкие предатели, переметнувшиеся на сторону русов. Проклятые сарматские выродки! Отхлынувшая волна атакующих не стала снова кидаться на шиты и копья гвардейцев. Нет! Росский строй расступился, пропуская вышедших вперед воинов с самострелами. Теми самыми. Чтобы их добыть, хазары прошлой зимой сложили немало голов, а добыча оказались никчемной безделушкой...
Иосиф вздернул над головой изщербленную саблю:
- Вперед!
Остатки ларисиев рванулись на прорыв. Главное - стоптать тонкую линию стрелков, разорвать строй. И в каменный лабиринт, знакомый до последней пылинки! Не догонят и не найдут!
И разом повалились на землю. Потому что русы выстрелили. Залпом. Последний каган Хазарии упал позже всех, хотя получил болт первым. Пока падали бойцы мусульманской гвардии, умирающий правитель смотрел на торчащий из нагрудной платины лучшего византийского панциря толстый хвостовик самострельного болта. «Обманули, - с горечью подумал Иосиф, чувствуя, как уходит из тела жизнь. – И здесь обманули… Это не безделушки…». А победители уже врывались в беззащитный дворец. Один из руссов, задержался над телом убитого - сдернул богатый шлем. И, с размаху ударил по шее, перерубив хрящи и позвоночник. Поудобнее ухватил за длинные, почти женские волосы, и сунул в мешок, стараясь не запачкаться в крови. Обычай, конечно, грязноватый. Но, нет лучшего средства от самозванцев, чем голова каган-бека, выставленная на всеобщее обозрение. А можно отправить в кадке зеленого вина в предательский Царьград. Там тонкость момента оценят по достоинству.