Ожидание затягивалось. Пристав уже начал нервничать. Он то и дело поглядывал на часы. Евгений Васильевич заволновался, а что если Филиппу не удастся отыскать Кирилла Андреевича. Наконец он не выдержал и позвал дворецкого. Тихон появился сразу.
- Мне бы позвонить в город, - проговорил Максимов.
- Следуйте за мной, ваше благородие, - молвил он.
Пристав поднялся по лестнице. Дворецкий открыл дверь и пропустил его в дом.
- Телефон находится в гостиной, ваше благородие, - добавил Тихон и ушел.
Евгений Васильевич гостиную нашел быстро. Первая комната от дверей. На пороге остановился и засмотрелся. Ему впервые удалось взглянуть на то, как живут заводавладельцы. Присвистнул от удивления. Нечестно признался себе, что не ожидал. Телевизор, стол, у стены пианино. Рядом с дверью этажерка. На нижних полках книги, а на верху телефон в стиле ретро.
Увы, но до исправника так дозвониться и не удалось. Наконец его соединяли с дежурным по отделению. Дежуривший сегодня Иван Тютчев, молодой парень, еще недавно отслуживший в армии, сообщил, что ни Косолапова, ни Лопухина нет. Максимов сделал вывод, что те все еще в музее.
- Хорошо, - тогда проговорил Евгений Васильевич, - записывай. Мы с Егоровым застряли в имении Верещагиных. Сам хозяин находится на охоте и еще не известно когда вернется. К тому же наш «КаЗаВоС» сломался. Как придет исправник, передай.
- Будет исполнено, ваше благородие, - отрапортовал Тютчев. Максимов хотел, было повесить трубку, но тот поинтересовался – получится ли отремонтировать машину и не прислать ли механика из гаража?
- Много времени уйдет, Иван, - ответил Евгений Васильевич, - а техпомощь нам из Мологи вот-вот должна прибыть, благо до города всего каких-то полсотни верст.
Повесил трубку и только после того, как перезвонила девушка из АТС, покинул дом. Вышел на крыльцо и тут до него донесся шум двигателя. Невольно взглянул в направлении ворот, а он доносился оттуда и обомлел. Вездеходы Евгению Васильевичу приходилось видеть, но такой он наблюдал впервые. На территорию усадьбы въезжал пневмоколесный вездеход. Явно самоделка.
- Богата земля русская – Кулибиными, - прошептал пристав, поправляя униформу.
Вездеход был создан по специальному заказу Верещагина, и им явно сейчас управлял сам хозяин. Видно было, что Кирилл Андреевич возвращался с охоты. На нем был пятнистый камуфляж. В кузове сидел мальчишка, посланный за ним, а у его ног лежало ружье и трофеи.   
Максимов обратил внимание, что при движении рама вездехода постоянно изгибалась, как бы отслеживая рельеф местности.
Кирилл Андреевич остановил вездеход около беседки. Филипп тут же соскочил и куда-то умчался. Сорванец - одним словом. Максимов поддался искушению и подошел ближе. Машина его поразила еще больше. Видно было, что все четыре колеса у нее были ведущими, а конструкция рамы – ломающаяся. Особенно понравились Евгению Васильевичу шины – широкопрофильные низкого давления.
- Вот бы мне такой, - прошептал пристав.
Максимов и сам был не прочь заиметь такой вездеход. С такими шинами и на болото сунуться не страшно и реку переплыть можно, а для него любителя клюквы да морошки самое то.
Верещагин слез с вездехода. Не обращая внимания на полицейского, прокричал:
- Семен!
Повар не заставил себя ждать. Появился тотчас. Поклонился барину.
- Возьми дичь, да пожарь.
- Хорошо, барин, - проговорил Семен, направился к вездеходу. Взял пару уток и ушел в дом.   
Кирилл Андреевич снял очки (существовала вероятность, что камушек, вылетевший из-под колеса, мог попасть в  глаз) и направился к приставу. Протянул руку для рукопожатия и представился:
- Кирилл Андреевич Верещагин, с кем имею честь общаться?
- Евгений Васильевич Максимов – участковый пристав.
- Чем обязан визиту, ваше благородие?
- Преступлением, Кирилл Андреевич, преступлением.
- Что-то случилось серьезное? – поинтересовался заводавладелец.
- В один из ваших домов, - молвил Евгений Васильевич, - а конкретно в здание музея проник вор.
- А сторож?
- Сторож убит.
Верещагин изменился в лице. Побледнел.
- Плохие новости принесли вы, Евгений Васильевич, - проговорил он. – Кто ж мог подумать, - прошептал Кирилл Андреевич, - я ведь еще вчера с ним разговаривал. Семеныч все талдычил – крайняя смена. – Вздохнул: - А вышла последняя. Аглая! – Позвал Верещагин супругу. Затем взглянул на пристава и спросил: - Мое присутствие необходимо?
- Боюсь, что да, Кирилл Андреевич.
Верещагин вздохнул. Охота, рыбалка и летний отдых (а ведь лето вот-вот закончится) псу под хвост. Вчера утром он с супругой приехал в имение. Тут же озадачил прислугу, а сам начал собираться на охоту. Лесничий сообщил, что в Тихой гавани он накануне видели уток. Ружье, обмундирование и вечером, взяв пневмоколесный вездеход, он выехал к озеру.
Верещагин предпочитал охотиться с чучелами и духовыми манками. Для этого Кирилл Андреевич предпочитал использовать пять чучел кряковой утки коричневой окраски. При чем она была намного темнее, чем у живой. Удобно тем, что чучело хорошо видно вечером.
Расположил он в кормовых местах на окраинах окон от ряски и тростника, в непосредственной близости от своего укрытия.
Вечером Кирилл Андреевич подстрелил двух и отправился на остров, где у него была землянка. Выпил морковного чая да спать лег, а по утру опять в укрытие. Неизвестно сколько он просидел в засаде, если бы не Филипп. Голос мальчишки, звавший его, заставил позабыть об охоте. Пришлось забыть на время о чучелах и отправиться к Фильке. Вряд ли тот по своей воле отправился бы в Тихую заводь отвлекать его. Скорее всего, что-то случилось. Не ошибся.
Филипп тараторой как неугомонный.
- Стоп, - остановил его Верещагин, - не спеши. Говори медленно. Да и отдышись.
Видно было, что тот спешил сюда.
Филипп отдышался и произнес:
- В усадьбе вас ожидает полицейский, барин.
- Что-то случилось, Филя?
- Не знаю, барин, но барыня велела, чтобы вы приехали немедленно.
Вернулся, а тут такое.  Вздохнул, вспомнив последнюю встречу со сторожем, и спросил:
- Вы на автомобиле?
- Да, - проговорил пристав, - да только боюсь, что он в дороге сломался.
- Незадача. Моя машина тоже сейчас в ремонте, - проговорил Кирилл Андреевич. Затем взглянул на Максимова и спросил: - А вы когда-нибудь летали на геликоптере (12)?
- Ни разу, Кирилл Андреевич, - признался пристав, не понимая, к чему клонит Верещагин.
- А на аэроплане? 
- Бывало.
- Вы как переносите полеты на аэропланах?
- Да вроде нормально…
- Вот и замечательно. Подождите тогда меня несколько минут. Мне еще кое-какие дела нужно сделать, - он оглядел себя, - ну, и само собой, переодеться. – Тут из дома вышла Аглая. Подошла к супругу. Кирилл Андреевич обнял ее и демонстративно поцеловал в щечку. – Милая, - проговорил он, - ты в курсе, что Семеныча убили?
- Пристав, сообщил, - проговорила женщина.
- Ну, так вот. Выдели денежную сумму на похороны. Ну и там родственникам…
- Так у него никого не было, - перебила Аглая, - разве только племянница в Киеве.
Кирилл Андреевич задумался.
- Вот что, - молвил он, - отправишь в Киев телеграмму с соболезнованиями. Потом сходи в гараж и прикажи Виктору приготовить геликоптер.
Сказал и по лестнице вбежал в дом. Пристав проводил его взглядом. О том, что у Верещагина, как у любого предпринимателя, может быть личный геликоптер, он как-то не подумал. Евгений Васильевич мысленно выругал себя.
- Старею, - вслух произнес Максимов, - ох старею.

Верещагин вошел в дом. Дворецкий тут же забрал у него ружье и унес. Кирилл Андреевич снял куртку, но прежде чем направиться в гардеробную, что была под лестницей, ведущей на второй этаж, пошел в гостиную. Сперва он попытался позвонить на домашний номер Теткина, но смотрителя на месте не оказалась. Девушка на АТС сделала несколько попыток, и в очередной раз спросила:
- Еще раз набрать, Кирилл Андреевич?
- Нет, не надо. Скорее всего, он в музее, а там телефона нет.
Верещагин уже собирался положить трубку, как вдруг его осенило.
- Вот, что Настя (так звали барышню, что дежурила сегодня на АТС) соедини меня с Санкт-Петербургом.
- Говорите номер, Кирилл Андреевич.
Верещагин назвал номер полицейского управления столицы, а так же фамилию чиновника, которому он хотел позвонить. Старый приятель (еще по академии) уже не раз обещался помочь ему, да вот только подходящего случая не подворачивалось. На том конце провода девушка сказала подождать минут десять. Этого было достаточно, чтобы переодеться.
Пока ждал, скинул камуфляж. Отыскал в шкафу потертые темно-синие джинсы, зеленую рубашку и кожаную курточку. Успел надеть как раз в тот момент, когда телефон неистово зазвонил.
- Телефон, барин, - доложил дворецкий.
- Сейчас иду, - проговорил Верещагин, хватая с полки плотный шлем. Геликоптер он поведет сам.
Вернулся в гостиную и взял трубку.
- Да. Слушаю.
- Столица на проводе, - проговорила Настя и добавила, - соединяю.
Что-то щелкнуло, а затем на том конце провода раздался знакомый голос.
- Князь Юсупов у телефона.
- Алексей Николаевич, - проговорил Верещагин, - это Кирилл Андреевич.
- Узнал, узнал. С чего это ты вдруг решил побеспокоить своего старого приятеля, да еще и звонить на рабочий номер. Али что случилось? Уж не вдовцом ли ты стал? – Подшутил князь.
- Да бог с тобой, ваше сиятельство, - проговорил Верещагин, понимая, что отвлекает Юсупова от важных дел. – Меня, Алексей Николаевич, ограбили…
- Что вы говорите, Кирилл Андреевич, - сказал Юсупов, - а я-то чем вам могу помочь? Вам нужна полиция, а не я. Причем череповецкая полиция, - добавил он.
- Само собой, ваше сиятельство, да вот только я местной полиции не доверяю. Не найдут они вора. Вы бы уж посодействовали, Алексей Николаевич.
- Чем же тебе помочь,  старый друг?
- Человечка бы, какого в помощь нашим сыскарям бы прислал, но толкового.
- Так у меня все толковые. Дураков не держим-с. – Юсупов вздохнул: - Ладно, посодействую, но помни ты у меня в долгу.
- С меня стакан водки и огурчик. – Пошутил Верещагин.
На том конце провода засмеялись.
- Ладно. Договорились. Стакан и огурчик. Тогда в конце сентября жди. Приеду к тебе…
- Я тебе знатную охоту организую.
- Так за этим и еду. А теперь извини – служба.
Князь отключился. На том конце раздались гудки. Верещагин постоял в нерешительности. Вернул трубку на место. Хотел отойти, но телефон вновь зазвонил.
- Да? – Произнес он.
Барышня на том конце назвала время разговора и сумму.
- Запишите на мой счет, - проговорил Кирилл Андреевич.

Семен с пакетом в руке вышел из дому на улицу и ушел за угол дома. Максимов вытащил из кармана часы и взглянул. Прошло уже полчаса, а Верещагин явно не спешил. Тут уж занервничаешь. Евгений Васильевич поднялся со скамейки и вышел из беседки. Начал расхаживать около крыльца в ожидании Кирилла Андреевича. Наконец тот появился в дверях.
- Заждались? – Спросил он. – Ничего, через полчаса будем уже в Череповце. Следуйте за мной, ваше благородие, - проговорил Верещагин.
Кирилл Андреевич спустился и быстрым шагом последовал за угол дома, пристав только и успевал, что поспешать за ним. Только теперь Максимов оказался за домом.
Под навесом стоял мангал. Около него хозяйничал Семен. На столе лежал тот самый пакет, с которым тот несколько минут назад прошмыгнул мимо пристава. Повар увидел их и прекратил работу. Сказал, что-то поваренкам и те заняли его место. Направился к приставу и барину. Поклонился и протянул пакет.
- Как просили, барин, - проговорил он.
Евгений Васильевич не сомневался, что в пакете был бараний шашлык.
Подошла Аглая и сказала, что все готово. Кирилл Андреевич сообщил ей, что улетает в Череповец и не знает когда вернется.
- Если позвонит князь Юсупов, - добавил он, - сообщи, что я вернулся в череповецкий дом.
- Хорошо, любимый.
На мгновение Максимову показалось, что слова ее были не естественные и натянутые. В памяти для себя сделал небольшую отметку, вдруг эта деталь пригодится. Верещагин нежно обнял супругу и проследовал в дальний конец сада. Там в заборе оказалась калитка, ведшая на поляну, где возвышался геликоптер Сикорского (13). Рядом стоял Виктор.
- Ты сегодня не летишь, Виктор, - проговорил Верещагин, - машину поведу я.
Шофер поклонился. Помог открыть дверцу двухместного геликоптера. Первым, на заднее сидение забрался Максимов. Пристегнулся ремнем. Затем свое место занял Кирилл Андреевич. Виктор захлопнул дверцу. Помахал им  и отошел на безопасное расстояние. Верещагин щелкнул тумблерами, и закрутились винты. Машина медленно стала подниматься в голубое небо.

12 – то же, что вертолёт.
13 – русский конструктор геликоптеров/вертолетов Игорь Сикорский.

Как-то Михаил Лопухин отметил, что его родной город это чистая геометрия. Улицы прямые, словно по линейке начерченные. По Череповцу даже ходила легенда, что к плану города приложила руку сам государыня-матушка Екатерина. Кривые улочки, переулки появились, только когда город (по причине строительства машиностроительного завода) начал расширяться на юго-запад. Виной всему были ссыльные, что хаотично начали застраивать бывшую деревеньку (славившейся и до этого буйным нравом) Панькино. Вот и попробуй побегать по таким лабиринтам. Бегать Лопухин не любил. Предпочитал действовать наверняка.
Город с чистой геометрией имел нечетное количество храмов. Не считая трех часовен. Причем настоятель храма знал о своих подопечных почти все. Кто и когда откуда прибыл, и есть ли подозрительные личности в том же Панькино. Один из таких соборов находился как раз напротив полицейского отделения, что находился не перекрестке улиц Генерала Кутепова (славного военачальника Мировой войны) и Крестовской. А рядом с храмом старое городское кладбище и торговая площадь. Где-то и дело фараоны (как по-прежнему величали служителей правопорядка в народе) вылавливали перекупщиков. Удивительно, но спекулянты не боялись торговать рядом с полицейским отделением. И это в небольшом провинциальном уездном городке Новгородской губернии. Тогда что же твориться в Москве и Санкт-Петербурге? Тамошним полицейским Михаил Лопухин не завидовал.
Частенько, когда выпадали скучные дни службы, а в Череповце время от времени было, Михаил думал, чтобы случилось с городом, если бы история вдруг пошла совершенно иначе. Был бы это такой же уездный град или некий индустриальный центр, созданный по воле правителя или какой-нибудь умной головы из министерства? Сравнивая Череповец и другие города, попавшие под жернова индустриализации (что вспыхнула в начале двадцатых годов ХХ века), Лопухин бога благодарил, что тот не допустил этого. В газетах писали, а Михаил был любителем такой периодики и выписывал около пяти наименований, что в районе Магнитогорска, где возвели металлургический комбинат, пропала нормальная рыба, а в реке Урал появились рыбы-мутанты. В последнюю информацию он не верил, а вот, что  вся рыба была потравлена, не сомневался.
В Шексне, как впрочем, и Ягорбе, рыбы было предостаточно. Недаром местные купцы до сих пор были поставщиками ее к царскому двору. На том же рынке, что рядом с полицейским управлением, ее можно было купить разных видов и причем в любом количестве. Частенько повар, служившей в полицейской столовой, наведывался туда и прикупал, для сотрудников, то форель, то семгу. 
Когда, наконец, осмотр дома Верещагина закончился, и Серафим Григорьевич распорядился возвращаться в отделение, так как больше без хозяина в музее делать было нечего, урядник облегченно вздохнул. Он уже проголодался, а идти в общепит не хотелось. Трактиров, столовых и прочих забегаловок на восьмидесяти тысячный город было предостаточно. Удивительно, как они еще умудрялись выжить в этакой-то конкуренции.
Прибыли. Исправник направился к себе в кабинет, что был на втором этаже, а остальные сотрудники в столовую. Прежде чем подняться, Серафим Григорьевич поинтересовался у дежурившего полицейского, не звонил ли пристав Максимов.
- Звонил, ваше благородие, - отчеканил тот, поднимаясь из-за стола.
- Ну, и?
- Поломка автомобиля, ваше благородие.
Новость не самая радостная, но в нынешней ситуации, такой вариант исправник должен был предвидеть. Ситуация складывалась не так как хотелось. Пока неясно, что именно, кроме картины «Дагестанец» (так портрет фигурировал в деле), было украдено. Смотритель пообещал, что часа через два-три,  точно сможет сказать какая именно, а для этого ему нужно перелопатить кипу различных бумаг.
- Вот что, господа, - проговорил урядник, взглянув на криминалистическую бригаду, - через полтора часа в моем кабинете. Вам этого хватит, Акакий Акакиевич?
- Ну, если не обедать… - пробормотал Ремизов.
- А вы по быстрому.
- Постараюсь, ваше благородие.
- Постарайтесь, Акакий Акакиевич, - молвил Серафим Григорьевич, поднимаясь по лестнице, - постарайтесь. – Остановился у портрета императора Константина, взглянул на Лопухина: - И вы тоже, господин урядник.
Косолапов прекрасно знал, что Михаил любил уделять трапезе достаточно много времени. Даже когда им удавалось отужинать в местном ресторане «Поплавок», что располагался на одном из дебаркадеров, Серафим Григорьевич отмечал, что набирал Лопухин достаточно много блюд, а вот чтобы съесть все у того не получалось. Кроме того, за столом урядник любил поболтать. Нравилось Мише травить анекдоты.
- Это приказ, - добавил Косолапов.
Лопухин вытянулся, словно прозвучала команда «смирно» и замер. Судмедэксперт взглянул на него и расхохотался. Улыбнулся и Косолапов.
- Через полтора часа у меня, - напомнил он.
Как только исправник скрылся, князь хлопнул Ремизова по плечу.
- Вот такие вот дела, Акакий Акакиевич, - прошептал он. – Исправник сейчас будет метать молнии. Кресло, если мы не сыщем пропажу и воров, - может под ним пошатнуться. Если оно уже не шатается. Тут ведь все одно к одному. Так, что пошли лучше пообедаем.
- Вы ступайте, да мне возьмите, а я пока анализы подготовлю. Сам знаешь, ваше сиятельство, что на все про все время требуется.
- Ладно, ступай, но мы ждем. Пошли, Мишки, - обратился князь к Лопухину и Бычкову, - пообедаем. На сытый желудок работа веселее пойдет. – Чавчавадзе вздохнул: - Хотя веселиться пока нечему.

Серафим Григорьевич отложил блокнот в сторону и вышел на балкон. На улице конец лета и погода уже не такая теплая, как пару дней назад. На голубом небе белые пористые облака. Если приглядеться, то можно увидеть все что угодно.
- Какое небо голубое, мы не сторонники разбоя, - пропел Серафим Григорьевич песенку из детского мюзикла про «Буратино» (14).
Любил Косолапов этот мюзикл, несмотря на то, что полицейские в нем были выставлены идиотами. Все равно не русские это, а итальянские. Еще в детстве Серафим Григорьевич, по просьбе матушки прочитал сказку Алексея Толстого. Маленький деревянный человечек, так не похожий на итальянского Пиноккио, был куда более симпатичным, а Карабас Барабас казался воплощением зла. Поэтому когда на афише (а Косолапов был уже взрослым человеком) Рояль-Вио появилась реклама нового российского фильма, поспешил на первый же сеанс. Увы, попал только на второй, но зато на лучшее место. Когда выходил из зала заметил, что песенка кота Базилио и лисы Алисы так и вертелась на его языке. Вот и получалось, что время от времени он напевал ее.
Никто уже не помнил, но отчего-то центральное полицейское управление города оказалось на самой границе двух районов. По правую руку – старый Череповец, тот самый, что возник еще при Екатерине II, слева новый, что начали застраивать сразу же после Мировой войны. Если не брать в расчет Панькино, то можно сказать – центр города. Отсюда что до реки (что на юге), что до железнодорожного вокзала (что на севере) расстояние одинаковое.
Вид, увы, с балкона печальный. Так и тянет думать о смерти. Ну, а что делать, если кладбище через площадь? Закрытое, не работающее, но все-таки кладбище. Так уж вышло, что оно в самом центре города. Кто мог знать в XIX веке, что город вот так вот разрастется? Да еще не на восток, как хотелось бы многим, а на запад. Поглощая тем самым болота. Он бы и дальше стал расти, но там, по словам старожилов, были самые гиблые места.   
Напротив кладбища, через улицу генерала Кутепова, – парк. Аллеи, как и улицы города, там прямые. Много скульптур, словно, это не Череповец, а столица империи, скамейки, лавочки и даже фонтан. В этом месте любили гулять барышни с детьми. Там для соблюдения порядка в свое время даже выставили два поста городовых. На одном конце парка и на другом.
А вот если от полицейского управления направиться к речке, так можно к городской больнице прийти, а там морг. Исправник выругался и плюнул в сердцах.
- Да, что же это такое, - прошептал он, - все мысли о смерти. Напасть какая-то.
Именно туда, а не в заводскую больницу (в обоих был морг) и отвезли невинно убиенного сторожа. Туда же за заключением отправлен полицейский. Вот-вот должен вернуться на автомобиле с решением.
Серафим Григорьевич подошел к другому краю балкона и взглянул на видневшийся парк. Там среди деревьев был виден памятник бывшему городскому голове – Ивану Андреевичу Милютину. Говорят, лучший был градоначальник за всю историю. Много сделал. Исправник улыбнулся, а ведь благодаря Милютину город получил неофициальное название – Северные Афины. Кто-то в городской думе даже предлагал переименовать Торговую площадь в Милютинскую. Увы, но идея не прижилась. Ограничились улицей, что отсюда была в двух кварталах на восток. Старая тянувшаяся от привокзальной площади к паромной переправе на тот берег Шексны.  С балкона ее было прекрасно видно.
Здание, в котором находилось полицейское управление, прекрасно вписывалось в окружающий пейзаж. Как и все в районе площади и парка, оно было каменным. Трехэтажным дом с балконами, окрашенным в серо-зеленый цвет. Архитектор явно постарался, даже парадный вход сделал входящим на площадь. Вокруг здания железная ограда и автомобильные стоянки. Во дворе гаражи. Там же и вход в местный вытрезвитель. Он находился в этом же здании на первом этаже.
Дежурному полицейскому приходилось отмечать клиентов и сопровождать к фельдшеру, который и должен был определить степень опьянения. Многие зажиточные граждане готовы были остаться здесь, лишь бы в непотребном виде не попасться на глаза супруге.
Кроме трезвака, на первом этаже находилась и столовая. Туда Серафим Григорьевич редко хаживал, обычно полицейский повар доставлял ему обед в кабинет. Вот и сейчас, когда криминалисты обедали, он принес ему легкий завтрак (это не смотря на то, что уже был третий час дня).
Над его же кабинетом, и кабинетами сотрудников полиции, находились лаборатории. На третьем этаже для судмедэксперта и фотографа были созданы идеальные условия для их работы. Там же находился и кабинет князя Чавчавадзе.
По Крестовской улице, мимо полицейского управления, проехал автобус. Один из многих маршрутов, что существовал в городе. Он вел от часовенки, что стояла на берегу реки Ягорбы до конечной остановки в Панькино. Как раз около машиностроительного завода, что построил здесь фабрикант -  Иван Куроедов. Выпускали на нем, кроме автобусов, еще и скутера да снегоходы. У Косолапова была одна из моделей снегохода. Остановился в нескольких домах от полицейского отделения, и оттуда высыпали разночинцы. Люди важные предпочитали перемещаться по городу в личном транспорте. 
Автобус проехал еще несколько кварталов и, выехав за территорию «Нового района», сделал небольшой поворот и скрылся в лесу, через который тянулся тракт к «Убей городку». Оттуда, по прямой дороге, через болота, аккурат до собора Афанасия Череповецкого (первой остановки в Панькино). 
Подумывали, было в городе и трамвай запустить. Даже пробную ветку сделали вдоль Северного проспекта, но местные жители возмутились. Шум, издаваемый им, мешал. В итоге ограничились автобусами, благо их, хватало для перемещения по городу.
- А жаль, - проговорил в слух Косолапов, вспомнив, как в юности катался на питерском трамвайчике.
О метрополитене в небольшом городке даже не мечтали. Метро это удел двух столиц, да нескольких крупных российских городов с населением более миллиона человек.
Серафим Григорьевич вытащил из кармана брюк часы. Пора. Время, отпущенное на обед, подходило к концу. Косолапов вернулся к комнату. Подошел к карте города, что висела под портретом императора.

14 – «Буратино» сказка графа А.Н. Толстого. Вольный перевод сказки Карло Коллоди сделанный графом в 1933 году. В 1960 по нему сняли мюзикл, где роль Карабаса Барабаса сыграл Георгий де Мильё.

Отредактировано Pretorianes (16-09-2012 00:33:16)

Повар сегодня явно порадовал всех. Скрасил неприятный день. Пока полицейские возились возле усадьбы Верещагина, он сходил на рынок и купил несколько отменных карпов да еще небольшую корзинку с красной смородиной.
- Да ты, кудесник, - проговорил князь Чавчавадзе, когда тот в конце обеда подошел к ним, чтобы убрать посуду.
- Старался, ваше сиятельство, - молвил тот.
- Вот что, Алексей, (так звали повара) ты мне рецепт запиши, я своему повару отдам, пусть он меня на рождество порадует.
- Будет исполнено, ваше сиятельство.
Лопухин вполне возможно из-за стола бы не ушел, если бы не приказ исправника, но прежде чем идти к тому в кабинет, он пошел на улицу – покурить. Косолапов категорически запрещал это делать в его кабинете. Увы, но от вредной привычки Михаил отказаться не мог. 
Князь еще остался за столом, когда ушли фотограф и Ремизов. Судмедэксперт явно спешил. Чавчавадзе прекрасно понимал, что для точной экспертизы требовалось довольно много времени. Жили бы они, если уж не в столице, так в Москве то было бы куда проще. Отправил бы данные в Единый Вычислительный Центр и глядишь, час заключение было бы готово. Увы, но в Череповце такой Центр создать было довольно проблематично. Требовалось много денег. Взять их в небольшом уездном городе сложно, а просить у государя-императора бессмысленно. Таких  городишек по Руси много, на всех золота не напасешься. Вот и крутись, как можешь. Поэтому князь, когда пришел в кабинет к исправнику, отсутствию Акакия Акакиевича его не удивило.
Оба Михаила уже сидели за столом. Серафим Григорьевич расхаживал по кабинету и нервничал.
- Опаздываете, ваше сиятельство, - проговорил он, когда дверь в кабинет открылась, и вошел криминалист, - да и Ремизова все еще нет.
- В его случае лучше не спешить, - молвил князь, занимая свое место.
Косолапов вздохнул.
- Бог с ним, начнем без него.
Сел в кресло и взглянул на князя.
- Ну, что мы с вами имеем, господа? – Спросил он, обращаясь к каждому. – Начинай, Михаил, - это уже к Лопухину, - ты первым прибыл на место преступления.
Урядник взглянул сначала на исправника, потом на князя. Чавчавадзе кивнул – начинай.
- Звонок поступил в семь утра. Я взял помощника и выехал по указанному адресу. Пристава Максимова тут же отправил в имение Кирилла Андреевича Верещагина под Луковец, понимая, что присутствие хозяина дома нам необходимо. Когда прибыли у ворот застали городового. Околоточный уже опрашивал соседей. Труп сторожа лежал в паре метров от дверей, которые были открыты. До приезда криминалистов осмотрел сад.
- Что-нибудь обнаружил интересное? – Задал свой вопрос Косолапов, перебивая урядника.
- Есть предположение, что душегуб перемахнул через забор. Веточки там в нескольких местах были сломлены, да и травка слегка примята.
- Следы?
- Увы, но следов, как таковых, если не считать сломанных веточек, нет. В общем у меня все, ваше сиятельство.
- Князь!
- Значит так… - начал свой рассказ Чавчавадзе.
В основном это была информация в общей своей массе известная исправнику. Серафим Григорьевич внимательно слушал князя и только один раз перебил.
- Выходит, сторож курил на крыльце, - сделал заключение он. Ираклий кивнул. – Так. Получается, он беседовал с убийцей.
- Не думаю, ваше благородие.
- С чего вы так решили, князь?
- Ну, будь на месте сторожа я, то вряд ли прихватил с собой ружье. Знакомый человек – чего опасаться? Отсюда вывод, что, скорее всего, Семеныч со своим убийцей знаком не был. Да и курил, по-видимому, еще раньше.
- Это  ты с чего решил? – Удивился исправник.
- А, ты что, Серафим Григорьевич, когда покурить на улицу выходишь, папку с документами берешь?
- Да нет. Я всегда папку в кабинете оставляю, да еще для спокойствия своего ее в сейф закрываю…
- Вот то-то и оно. Зачем с ружьем выходить курить? Покурил сторож. Затем ушел в дом. Включил телевизор. Не знаю, что он там смотрел, но неожиданно вместо чая на пиво переключился…
- Причем дорогое, - вставил вошедший в кабинет Ремизов.
Исправник взглянул на вошедшего эксперта, затем на настенные часы.
- Опаздываете, Акакий Акакиевич, - проговорил он.
- Виноват, ваше благородие.
- Присаживайтесь, Акакий Акакиевич, а вы, князь, продолжайте.
Чавчавадзе кивнул. Подождал, пока Ремизов займет свое место, и продолжил:
- Вот то-то и оно, что дорогое. Не всякий себе может позволить… Впрочем вернемся к нашему делу. Стал пить пиво и тут шорох. – Ираклий взглянул пристально на Косолапова. - Вряд ли это был шум, - пояснил он, - в противном случае бы соседи заметили, а ведь тихо в районе было. Собака полаяла и все. Взял ружье да на крыльцо. Выстрелить не успел.
- Князь, вы словно присутствовали, - проговорил исправник. -  Будем считать, что так оно и было на самом деле. – Взглянул на Ремизова: - Ну, а тебя-то, батенька, что задержало?
- Так ведь проверял полученные пальчики, Серафим Григорьевич. А когда уже сюда шел, прибыл полицейский из морга.
- Что там?
- Да, можно сказать, слова князя подтвердились. Курил покойный задолго до своей смерти, а вот рана довольно любопытная.
- Чем же? – Полюбопытствовал Чавчавадзе.
- Не характерна она для этих мест. На Вологодчине, да и на северо-западе никто, таким образом, никого никогда не убивал.
- Так что же получается? – Спросил Косолапов. – Душегуб залетный?
Акакий Акакиевич наполнил из графина граненый стакан водой и отпил.
- С большой вероятностью что - да. Причем, как написал фельдшер Селиванов, действовал профессионал. Так убить, а он пробовал на манекене, не опытный человек не сможет.
- Так-так, - постучал по столу Косолапов, - а что еще?
Ремизов открыл папку. Вытащил снимки сделанные Бычковым и стал подсовывать исправнику по одному, время от времени комментируя.
- Это сам дом, - начал пояснять Акакий Акакиевич. – Место, где убили сторожа. Вот тут обнаружили окурок.
- Понятно, - проговорил Серафим Григорьевич, - что там у вас следующее?
- Коморка сторожа Семеныча. Пальчики на бутылке и обоих стаканах – сторожа. Посторонних, - он покосился на Серафима Григорьевича. Тот понял, к чему клонит эксперт: - В нашем случае, слава богу, не обнаружено. Иначе я был бы вынужден заставить вас, господа, пройти дактилоскопию.
Следующие снимки. Вся группа внимательно рассматривают. Никто из них на улицу Дворянскую, туда, где был обнаружен труп немецкой овчарки, не ходил. Огромный злобный зверь, одним своим видом способный испугать многих, но как выяснилось не всех. И на пса нашлась пуля. 
- Как я уже говорил, стреляли из Вальтера. Теперь могу точно назвать модель. – Акакий Акакиевич назвал, а князь и исправник одновременно вскрикнули:
- Ничего себе!!!
- Вот то-то и оно, - проговорил Ремизов. – Оружие, распространенное на Кавказе.
- Кавказский след? – Спросил Чавчавадзе.
- Вполне возможно. – Подтвердил Акакий Акакиевич: - Вот только на сто процентов заявлять не буду. Всего лишь – вариант.
Серафим Григорьевич задумался. Пока это ни о чем не говорило. Хотя факты указывали именно в этом направлении. Нехарактерный удар ножом, оружие, которое в ходу на Кавказе, картина с дагестанцем. Впрочем, это могло быть простым совпадением. Горца могли просто нанять для похищения картин. Он, может быть, сработал бы чисто и никто бы не догадался, если бы не предвиденные обстоятельства в лице пса и сторожа. Но, с другой стороны, удар ножом мог нанести и кто-нибудь другой, изучавший приемы владения им у тех же кавказцев. Допустим дезертир. Впрочем… Как бы то ни было, но искать все равно придется заказчика. Косолапов закашлял. Взглянул на замолчавшего Ремизова и произнес:
- Продолжай, Акакий Акакиевич.
- Вот если бы найти этот пистолет, - проговорил эксперт.
- Если бы, - вздохнул князь. – Да только сейчас у нас с тобой нет этого самого Вальтера, и вряд ли в ближайшее время появится.
Ремизов понимающе кивнул. Серафим Григорьевич невольно улыбнулся. Если все же в похищении картин и убийстве замешен горец, то существовала вероятность, что город он не покинул. О подозрительном человеке – кавказкой национальности - уже давно бы сообщили таксисты. 
- Так вот, господа, - проговорил Акакий Акакиевич, - следующая группа снимков.
Он протянул еще несколько и вздохнул:
- Бухгалтерия. Пальчики обнаружены, но точно установить, кому они принадлежат, не удалось. Было ли тут что-то украдено – это, господа, уже не ко мне. Беспорядок там такой, что даже черт ногу сломит. Теперь по поводу кабинета, - продолжил Ремизов, - в котором были похищены картины. Отпечатки, конечно, есть, но точно сказать, кому они принадлежат трудно. В картотеке, увы, мне обнаружить ничего не удалось.
- М-да, - вздохнул Косолапов, - не густо.
Исправник взглянул на урядника.
- Вот что, Миш, - проговорил он, - возьмешь смышленого помощника да прокатишься по этим адресам.
Серафим Григорьевич протянул листок, исписанный мелким почерком. На удивленный взгляд Лопухина, ответил:
- Это первые подозреваемые. Мне кажется, что вполне возможно, что похищение всего лишь способ увести следствие в другое направление. Попробуй доставить обоих в отделение, а там уж пусть фискалы ими занимаются, ну, если конечно мы у них украденных картин не обнаружим.
Лопухин спрятал записку в карман мундира.
- А кто это? – Спросил князь.
- Старый и новый бухгалтер.
В дверь постучались. Скромно так.
- Входите, - проговорил Косолапов.
Вошел дежурный офицер.
- Разрешите доложить, ваше благородие?
Серафим Григорьевич кивнул.
- Звонили из дома Верещагиных…
- Смотритель  Поликарп Федорович Теткин? – Перебил его невольно исправник.
- Никак нет, ваше благородие. Звонивший представился Кириллом Андреевичем Верещагиным.