История "Чужой жизни"
Я держу вырезки из газет спрятанными в толстом военно-морском справочнике. Когда-то это казалось таким удивительным, что почти у стольких парней и девчонок в нашем классе носят фамилии в честь боевых кораблей времён Второй Мировой войны.
Это, конечно же, рассказал мне Синдзи - других таких любителей всего военного я больше не встречала. Он ещё всё сокрушался, что у него фамилия "неправильная" и переводится как якорь...
Но он оказался нашим якорем - якорем для целого флота кораблей.
Я лежу на кровати в своей комнате, рассматривая потолок. Дом совершенно тих, только разнообразный уличный шум, единственный звук, проникает в него через открытое окно. Дома я одна.
Я встаю, подхожу к книжному шкафу, достаю тот самый справочник и иду обратно на кровать. Я прочитала ее много лет назад, но теперь у этой книги совсем другая, возможно более важная роль. Я открываю книгу, и черно-белые квадратики газетных вырезок разлетаются по покрывалу кровати.
Я беру верхнюю, самую важную, и долго смотрю на фотографию. Это фото мальчика с темно-русыми волосами и шутливой улыбкой на лице, стоящего в тёмном спортивном костюме где-то на фоне холмов. Внизу фотографии написано два слова - Икари Синдзи.
Это некролог.
Я знаю, что должна жить дальше. Я слышала это тысячу раз и то, что прошло уже больше пяти лет, но...
В тот год отец получил приглашение работать в местном хоть и небольшом, но весьма уважаемом институте, и я перевелась в школу Хаконэ. И мне было суждено познакомиться с новым классом...
Синдзи был первым, кто со мной заговорил. Он был... разным. Иногда сущим ребёнком, иногда - почти стариком что по словам, что по поступкам. Иногда серьёзным, иногда весёлым. Любил фантастику и военную технику...
Если честно, он был таким придурком!.. Хотя, наверное, именно поэтому нам было так весело. У него всегда был какой-нибудь странный ответ на все, что я говорила. С ним никогда не было скучно. Больше всего он обожал роботов и старый аниме-сериал "Хлад" и его героя - Виктора. Говорил, что хотел быть на него похож...
Я кладу фото мальчика обратно в книгу. Следующая вырезка с изображением девочки с короткими волосами удивительного пепельного цвета и красноватыми глазами. Девочка не улыбается, даже несмотря на то, что это абсолютно точно студийное фото.
Под фотографией подпись - Аянами Рей.
А вот двоюродная сестра Синдзи была совсем другой. Очень умной, спокойной и хладнокровной... Даже когда с самым меланхоличным видом выдавала затрещины своему непутёвому кузену. Казалось, что даже если небо начнёт рушиться на землю Аянами невозмутимо бросит что-нибудь вроде своего любимого "интересно...".
Ей всё и всегда было интересно, хоть это и был такой спокойный и рациональный научный интерес. А вот их извечная подруга детства - Аска была настолько активной, что, казалось, в неё засунули постоянно греющийся ядерный реактор.
Я кладу фото Рей обратно. Следующая вырезка про другую девочку, на этот раз она улыбается, одетая в лёгкое платьице персикового цвета.
Я очень хочу, чтобы в газете напечатали ее цветное фото. Черно-белое ей совсем не идет. Я уверена, оригинал фотографии просто взрывался красками. Могу поспорить, что у нее даже в этом возрасте был миллион самых разных красивых платьев.
И сразу видно, что она выросла бы в настоящую красотку.
Ее зовут Аска Лэнгли.
Она была везде и всегда первой. В спорте, учёбе и проказах. И единственные, кто могли её хоть как-то удержать или контролировать были Синдзи и Рей...
Ну, и я, конечно. Мы же с ней всё-таки стали лучшими подругами... Спелись на почве взаимной безответной любви к учителю физкультуры - Кадзи... Хотя сначала неплохо так сцепились, так что во все стороны полетели чёрные и рыжие волосы.
"Ну и гадюка же ты, Мисато!" - обхаяла она тогда меня. Ну, и я в долгу не осталась...
На секунду я вспоминаю ту, другую, вырезку (которую я не сохранила) из газеты, что вышла на следующий день после аварии. Рядом с описанием происшествия была фотография. Большую часть фото занимал черно-белый натюрморт из разбитого стекла и искореженного железа, с силуэтом перевернутого школьного автобуса на заднем плане и смятой чудовищным ударом кабины грузовика...
Не знаю, зачем я храню фотографии этих троих. Не уверена, верю ли я в жизнь после смерти, но если она существует, я бы хотела чтобы у моих одноклассников там всё было хорошо...
Пускай хотя в этой книге они снова соберутся вновь...
И я беру в руки новенький томик ранобэ, но не открываю его, а просто смотрю на обложку. Там на фоне какого-то футуристически выглядящего коридора, перегороженной плитой с алым гербом стоят трое - тот самый русоволосый мальчик, но почему-то в странной чёрно-золотой форме и пистолетом в руках, и Рей - вся бинтах.
Ну, и я, естественно. Какой бы мне хотелось стать лет через десять...
А на задней обложке - сцепившиеся в схватке серо-чёрный робот с ножом в руках и странный монстр.
Я читаю заголовок.
"Кацураги Мисато "Чужая жизнь"".
..Сказать, что я была расстроена, когда всё это произошло, это значит почти ничего не сказать. Я была разбита. Уничтожена. Как будто бы погибла вместе со всем своим классом в той аварии, а не лежала в больнице после того, как мне вырезали банальный аппендицит...
Единственная выжившая из всего класса... Я оказалась не готова к этой жизни. Она была для меня чужой. Я целыми днями бродила по дому, плача, и родители забеспокоились. Наверное, родители думали, что я вырасту из этого, так что, когда я не смогла, когда прошли годы, а я все также жила с этим камнем в душе, они решили вмешаться.
Они отвели меня к психиатру.
Я ненавижу этого доктора. Я ненавижу этого проклятого доктора, который говорит добрые слова, смотрит на меня своими добрыми глазами и желает только добра, но на деле считает меня больной.
Родители раздули большое дело из всего происходящего. Я помню, как сидела в офисе, когда они говорили обо мне. Тогда мне было уже семнадцать, а они относились ко мне так, будто меня там не было.
«Мы просто не знаем, что делать, доктор. Она постоянно читает книги об оружии, военной технике и войнах».
Синдзи всё это было интересно. А мне теперь стало интересно, почему это было ему интересно. Что он там находил.
«Она постоянно пересматривает один и тот же сериал. Буквально десятки раз».
Никогда не любила аниме. Особенно такое - не каких-нибудь детских "Покемонов" или сопливую "Сейлор Мун", а что-то вроде отмороженного "Хеллсинга" или "Чёрной Лагуны".
Но "Хлад" я пересматривала раз за разом. Опять же пытаясь понять, почему Синдзи так фанател от главного героя - странного гайдзина по имени Виктор.
«Она совсем забросила учёбу!».
Не знаю, в чем тут вообще проблема. Я не собираюсь поступать ни в какой институт. А для того, чтобы взяли в Силы Самообороны хорошие оценки не требуются. Главное только не в старшие крутильщицы вентиляторов или обер-точильщицы карандашей...
Хочу быть пилотом.
Весь первый сеанс с доктором я провела, думая о всякой мути. Представляла себе, каким был бы другой мир, где мы все были бы живы... Наверное, это был бы непростой мир. Очень. Где творилась бы какая-нибудь лютая фигня. И мы бы с этой неведомой фигнёй героически сражались. Как в манге, ага. Подростки, скажем, против... ну, пришельцев. Гигантских. И сражались бы, естественно, сидя в роботах каких-нибудь... Но просто сражаться и побеждать было бы слишком, так что там, наверняка, была бы целая куча проблем от неразделённой любви до заговоров Тайного Мирового Правительства...
На сеансах доктор задавал мне вопросы, на которые я обычно не отвечала, а когда отвечала, то обычно безбожно врала. Понятно, что мы не особо продвигались в моём "лечении"...
Но у сеансов есть один хороший результат. Доктор тогда дал мне тетрадку и сказал писать в ней, но его идея была просто смешной.
«Просто вставай каждое утро и пиши, что чувствуешь. Ты сможешь излить душу. Это будет очищением».
Вначале я действительно собиралась делать то, что говорил мне доктор. Только потому, что мне казалось, это поможет мне избавиться от него - если я буду делать вид, что стараюсь ему помочь... Так что на следующее утро, после того, как он дал мне тетрадку, я встала и приготовилась писать, но, глядя на чистый лист, я не знала, что именно написать. Я не собиралась записывать какую-нибудь ерунду, типа: «Сегодня мне очень грустно. Наверное, потому, что все мои друзья погибли три года назад».
Вместо этого, я решила записать какие-нибудь любимые воспоминания. Он сказал, что это будет очищением, вот я и решила попробовать.
Я начала записывать те свои мысли и фантазии, что пришли мне в голову на тот сеансе. О боевых роботах, которые вовсе и не роботы, о странных пришельцах, тайных обществах и прочем, прочем, прочем...
И сделала своих погибших друзей героями этой истории - пилотами загадочным Евангелионов. А себя состарила на двенадцать лет и сделала их командиром. Красивой, умной, весёлой...
И несчастной.
Я придумала, что под Хаконэ есть гигантская подземная каверна - Геофронт. А поверх неё стоит город будущего - Токио-3. И здесь есть какая-то Терминальная Догма, в которой на кресте распято неведомое существо по имени Лилит, которая является целью странного вторжения...
Целый год я старательно марала бумагу, исписывая тетрадь за тетрадью. Делая корявые иллюстрации и всё больше запутываясь в странном фантасмагорическом сюжете.
А потом я написала "Конец Евангелиона", закрыла последнюю тетрадь и решила перечитать всё написанное...
Вечером того же дня я сожгла всё, что писала больше года. Это была такая фигня!..
Странный, путанный и бессмысленный сюжет, где не было понятно ровным счётом ничего. Странные события и поступки, странные ритуалы и сражения...
И герои.
Те, кому хотела подарить новую жизнь на страницах своих тетрадей вышли уродливыми и жуткими пародиями на оригиналы. Синдзи стал тюфяком и размазнёй, Аска - припадочной стервой, Рей - отмороженным андроидом... Отца Синдзи, которого я видела всего лишь один раз - тогда на похоронах, я почему-то сделала чуть ли не главным злодеем. А всё потому, что он тогда не плакал. Стоял, обнимал рыдающую жену, но сам не проронил ни слова, ни слезы.
Тогда я решила, что он - бессердечный ублюдок... Но ведь это было совсем не так.
И в тот день моя чёртова депрессия прошла.
В тот день я почти возненавидела себя за то, что натворила из-за собственной тоски. У меня не было права делать их ТАКИМИ. Ни единого права.
И я решила.
Что могу всё исправить.
И рассказать такую историю, чтобы все они были в ней действительно живыми. И про них все узнали. И все их помнили.
И тогда они будут снова живы, потому что живя на страницах книги, они больше никогда не умрут.
Я всё-таки поступила в институт - небольшой, государственный. На педагогическое отделение. Решила, что буду учить детей.
И писала. В любое свободное время. Всё свободное время.
Больше не выплёскивая на бумагу собственную горечь, а рассказывая историю жизни. Пусть и чужой, но жизни.
В ней было всё, но не было главного - безнадёжности. В ней была надежда. Её герои стали не психованными картонными куклами, а живыми людьми. Иногда впадающими в уныние, испытывающими боль и печаль, но никогда не отчаивающимися.
Я решила, что моих друзей должны запомнить именно такими.
Весёлыми.
Сильными.
Было много трудностей, но я всё-таки добилась того, чего хотела - истории о благородном Синдзи, спокойной Рей, энергичной Аске, их весёлой раздолбайки-командирше, суровом Командующем, могучих Евангелионах и храбрых ребятах из института НЕРВ живут и в сердцах других. Не только в моём.
Это ведь хорошо... Правда?
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
