Скорее всего. Но никакой фактуры об этом у меня нет. Совсем! Это индивидуальная особенность - таких, кто ее пытался обмануть или предавал доверие, она просто вычеркивала из памяти, начисто вычеркивала, человек для нее переставал существовать. Хотя зарубку насчет осторожности наверняка делала, но вот  на ее стремление защищать слабых и восстанавливать справедливость это никак не влияло. Поэтому следа от таких эпизодов в воспоминаниях нет.

Уточню. Раскладка примерно такая - десятка два-три шагов добежать до арыка, выбравшись из арыка - пересечь улицу, возможно, наискось, а там уже школьный двор. Вполне в пределах 100 метров. И уже на полпути кобра, конечно, начала замедляться, потому и не настигла. А характерная особенность среднеазиатской кобры - отгонять посторонних от гнезда - действительно, фиксируется герпетолгами.

Согласен. Но это для меня новый, еще не освоенный толком уровень литературной задачи, поэтому "с ходу" не получается. "Це дило треба разжуваты". Реконструировать события, опираясь только на знание характера персонажа... Буду пытаться, другого выхода все равно нет.
Придется взять тайм-аут и серьезно поработать над своим творческим воображением.

Отредактировано Запасной (14-01-2013 22:53:38)

Анатолий Спесивцев
По вашей подсказке переделал фрагмент. Вот что получилось:
Почти сразу после возвращения Нины в Ташкент домой привезли и мать. Анна Коновалова была тяжело ранена в декабрьских боях под Москвой – у нее был поврежден осколком позвоночник. Больше двух месяцев провела она по госпиталям, выжила, и даже могла немного двигаться, но большего врачи сделать уже не могли.
Только Анна сдаваться не привыкла. Не сломило её и тяжёлое увечье. Знакомый мастер изготовил для нее деревянное инвалидное кресло на велосипедных колесах. Невзрачное, не очень удобное, тяжёлое, но позволяющее передвигаться самостоятельно. Положив на сиденье подушку – иначе сидение в нём быстро превращалось в пытку – она его быстро освоила. Не обращая внимания на боль, которая через несколько часов пребывания в кресле становилась невыносимой, и от которой Аня порой теряла сознание, она, сцепив зубы, занялась любимым делом. При дефиците квалифицированных строителей ее без разговоров поставили заниматься возведением цехов для эвакуированного в Ташкент "Ростсельмаша".
Такая нагрузка для изувеченного организма оказалась на грани физических возможностей, Елизавета Климовна приходила в ужас, видя в каком состоянии дочь возвращается с работы, однако другого выхода они не видели. Помимо неуёмного характера, к работе Анну понукала и нарастающая проблема голода – командирская пенсия инвалида войны в условиях карточного снабжения и многократного роста рыночных цен имела очень малое значение. Специальных фондов для снабжения инвалидов войны не выделялось. А на производстве была возможность пользоваться столовой для инженерно-технического персонала, куда поступали продукты из подсобного хозяйства завода.
Времени и сил на воспитание Нины у неё почти совсем не оставалось, но не случайно считается, что лучший способ – это принцип «Делай как я!». Девочке было с кого брать пример, было, кем гордиться и, чего уж там, кем хвастаться перед ровесниками и знакомыми.
Ташкент давно перешел на военный лад. Уже с 26 июня 1941 года были введены обязательные сверхурочные работы, рабочий день для всех взрослых увеличился до 13 часов, при 6-тидневной рабочей неделе, отменялись отпуска. В декабре все работающие на военном производстве объявлялись мобилизованными и были закреплены за предприятиями. Самовольный уход с производства карался заключением на срок от 5 до 8 лет. Была введена карточная система. На рабочие карточки разных категорий давали от 800 до 500 граммов хлеба в сутки, служащим – 450–400, иждивенцам – 300 граммов. На карточки полагались и мясо, и жиры, и крупа, и много чего еще, но, в отличие от хлеба, который выдавали регулярно, остальные продукты можно было получить далеко не всегда, и не по обещанной норме. Иждивенцы вообще получали практически только хлеб. Немалое число жителей, не работавших на производстве, и не нашедших места на службе, оказалось под угрозой голода. Труднее всего приходилось детям и пожилым, а уж людям со слабым здоровьем иждивенческая карточка даже выживания не гарантировала…