Еще два дополнительных фрагмента в пятую главу (курсив - старый, не измененный текст).
Большой:

Однако у них хватило ума ограничиться всего лишь выговором капитану Речницкому. Больше того, капитан пошел на повышение – в январе 1942 года его назначают командиром полка, а феврале его малиновые с желтым кантом пехотные петлицы украсились второй шпалой.
Нина поражалась выдержке отца. Дела на фронте шли плохо, и среди командиров, да и среди красноармейцев нередко вспыхивали разговоры, в которых одни кляли бездарность командования, которое все профукало, а другие с пеной у рта доказывали, что временные трудности вот-вот закончатся и мы вломим фашистам по первое число. Яков Францевич не примыкал ни к тем не другим. Он сохранял неизменное сосредоточенно-спокойное, может быть, лишь немного озабоченное выражение на лице, и когда немцы заняли Смоленск, и когда были оставлены Псков и Новгород, и когда пал Киев, была оставлена Одесса, захвачены фашистами Вязьма, Брянск, Орел, Калуга, оставлен Калинин и враг встал у самых ворот Москвы…
Кто бы знал, чего стоило ему это внешнее спокойствие! Там, в подмосковных снегах, дралась в смертельной схватке с врагом его жена, а он сидел, здесь, в пустыне, гоняя пополнение, которое раз за разом уходило на фронт. Ему же вместе с дивизией приходилось торчать в этой проклятой дыре, принимая новых новобранцев и стараясь за кроткие сроки вколотить в них хотя бы какие-нибудь навыки, необходимые в бою.
Дочка его была не столь выдержанной. Ее зрелище флажков, неумолимо смещавшихся по карте все дальше и дальше к востоку, расстраивала донельзя. В конце концов она решилась и прямо спросила своего отца:
– Папа! А наши еще долго будут отступать? Почему мы до сих пор все никак не разобьем фашистов?
Яков не стал отнекиваться пустыми газетными фразами, и, помолчав немного и собравшись с мыслями, медленно проговорил:
– То, что наша пропаганда насчет внезапности говорит, во многом верно. Нападающий неожиданно получает преимущество первого удара, – видя, что эти слова звучат для дочки уж слишком книжно, он пояснил:
– Это как в драке. Заехали тебе первому кулаком в ухо – и ты уже валяешься на земле, и тебя пинают ногами, хотя, ты, может быть, и ничуть не слабее своего противника. А попробуешь встать – подставишь голову под новый удар.
Нина кивнула. Такое объяснение было ей вполне понятно – ногами ее, правда, пока не били (не слишком это было принято даже среди шпаны), но видеть подобное развитие драк ей доводилось.
– У нападающего получается и еще одно преимущество, – продолжал Речницкий. – Продвинулись немцы вперед за счет внезапности, и вот, приходится эвакуировать заводы, чтобы они не достались врагу. А пока их размонтируют, погрузят, перевезут, соберут на новом месте – заводы оружие или боеприпасы фронту не дают.
– Так когда же мы немцев побьем? – не выдержала дочка и снова задала этот вопрос.
– Во-первых, когда оправимся от внезапных ударов, приведем себя в порядок, справимся с растерянностью и малодушием перед лицом первых неудач, – начал перечислять отец. – Во-вторых, когда снова заработают эвакуированные заводы. И, в-третьих, когда научимся воевать не хуже немца.
– А разве Красная Армия хуже немецкой? – удивилась Нина.
– Сама же видишь, кто кого пока бьет, – ответил Яков. – Да погляди на бойцов, которых мы готовим, – разве умеют они как следует воевать? Стрелять из винтовки еле-еле научились – и на фронт… – он задумался и замолчал.
Девочка еще не могла в полной мере оценить – хорошо подготовлены красноармейцы, или не очень, но словам отца она привыкла верить. И поэтому с удвоенным вниманием она старалась вникать во все тонкости воинского дела, которые были доступны девятилетней девчонке. Если уж драться с фашистами, то как следует!
Лишь один раз выдержка отца была поколеблена. В конце января пришло сообщение о том, что Анна ранена под Москвой и лежит в госпитале. Когда один из командиров, вернувшихся из поездки в Ташкент, привез с собой письмо, лицо Якова при взгляде на листок бумаги перекосила мгновенная судорога, а костяшки пальцев на сжатых до боли кулаках побелели. Нина еще не очень хорошо представляла себе, что это такое – валяться в госпитале с тяжелым ранением. Главное, что мама была жива, а остальное образуется.
Это известие еще больше укрепило в ней желание бить фашистов, и каждый день пребывания в военных лагерях девочка пыталась провести с пользой для себя. Папа был рядом с ней, и она старалась во всем брать с него пример, неизменно сопровождая его во всех делах. Она стремилась разобраться даже в премудростях штабной работы, то и дело приставая к Якову с расспросами, что означают те или иные значки на картах, и почему синие и красные стрелы тянутся именно сюда, а не туда.
Все хорошее имеет свойство кончаться, вот и для Нины наступил конец совместной с папой жизни в лагерях. Сразу после дня Красной Армии Яков Францевич увозит ее в Ташкент, а сам начинает готовиться к проверке дивизии комиссией Военного Совета САВО.

И маленький:

Времени и сил на воспитание Нины у неё почти совсем не оставалось, но не случайно считается, что лучший способ – это принцип «Делай как я!». Девочке было с кого брать пример, было, кем гордиться и, чего уж там, кем хвастаться перед ровесниками и знакомыми. Но ответственность теперь она ощутила нешуточную. Желание немедленно попасть на фронт, сражаться с фашистами, не исчезло, но отступило куда-то на второй план перед необходимостью стать помощницей и поддержкой для искалеченной мамы.
Ташкент давно перешел на военный лад. Уже с 26 июня 1941 года были введены обязательные сверхурочные работы, рабочий день для всех взрослых увеличился до 13 часов, при 6-тидневной рабочей неделе, отменялись отпуска.

Самого зацепило, но каюсь - забыл вернуться и подобрать слова поточнее.

Согласен. Лучше ту же мысль выразить в иной формулировке. Капитан в разговоре с дочерью просто вряд ли будет вообще выставлять оценки пропаганде.