П. Макаров, Cobra - спасибо!

Продолжение 24-й главы:

Глава 24. Дела школьные

24.3.

Когда Рэм увидел в руках у Нины свою записку, он покраснел чуть ли не до свекольного цвета. Смущал его, конечно, не уровень грамотности, продемонстрированный в написанном им кратком тексте. Ему было жутко стыдно, что обнаружился сам факт – он написал девчонке объяснение в своих чувствах. Да еще и перед кем обнаружился – перед этой «взрослой» Нинкой (хотя она была ничуть не старше его самого), которой, конечно же, смешно читать подобные признания.
Разбираться в обуревающих великовозрастного пятиклассника эмоциях девушка не стала, но воспользовалась явно видимым замешательством парня, чтобы, не мешкая, захватить инициативу и перейти в наступление:
– Ты что это тут написал? Разве же так девушкам в любви надо объясняться?
– А как? – непроизвольно вырвался вопрос у сбитого с толку подобным началом разговора парня. Он-то ждал насмешек или даже издевки, а тут…
– Как, как… Вот причем тут кость в глотку, а? – пионервожатая в опрятной белой блузке и новеньком красном галстуке укоризненно покачала головой. – Не можешь сам как следует написать, взял бы что-нибудь подходящее из литературы.
– Из какой литературы? – непонимающе уставился на нее Рэм.
– Здравствуйте! – Нина картинно уперла руки в боки. – Для чего же, вас, балбесов, учат, литературу вам преподают? Возьми хотя бы Пушкина почитай: возьми поэму «Евгений Онегин» и найди там письмо Онегина к Татьяне. Увидишь, как культурные люди в любви объясняются. Или у Тургенева посмотри – в «Вешних водах», или, скажем, в «Дворянском гнезде».
– Вот еще, – возмутился Рэм, – буду я про всяких эксплотаторов, дворян-помещиков читать!
– Дурак! – притопнула ногой девушка. – Не «эксплотаторов», а эксплуататоров! Я же тебе не про дворян-помещиков толкую, а про то, чтобы ты научился красиво объясняться правильным литературным русским языком! Сам же увидишь – девчонки на тебя совсем по-другому смотреть будут. Что им приятнее прочесть – про кость в глотку, или вот такое… – и Нина стала декламировать, чуть вздернув голову, чтобы глядеть своему невольному слушателю прямо в глаза:

Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами,
Внимать вам долго, понимать
Душой всё ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!

Рэм слушал, чуть приоткрыв рот. Не давая ему опомниться, пионервожатая вывалила ему на голову домашнее задание:
– Для начала выучишь письмо Онегина к Татьяне. Смотри, я проверю! И вообще, буду следить, как у тебя с уроками литературы. Понял?
Парню, ошарашенному этим напором, оставалось только кивнуть. Перечить «Нинке–атомной бомбе» ему вовсе не хотелось. Тем более, что та не привыкла забывать своих обещаний, и уже через несколько недель Рэм волей-неволей вынужден был исправить к лучшему стиль своих любовных записок. Постепенно, войдя во вкус, он стал широко использовать литературные заимствования, и благодаря этому начал приобретать у сверстниц славу галантного кавалера, распространив это поветрие и на других одноклассников.
Вообще во взаимоотношениях пятиклассников и пятиклассниц проблем хватало, и Нине пришлось, засучив рукава, наводить порядок. Однажды, увидев у Вальки свежий синяк под глазом, она провела короткое расследование, выяснив, что этим украшением девица обзавелась в ходе выяснения отношений со своим кавалером – Костиком из восьмого класса.
– Что же ты позволяешь себя бить? – возмутила пионервожатая.
– А-а, попробуй не позволь! – чуть не всхлипнула рослая пятиклассница. – Чуть что не по нему – он сразу в морду!
Нина, не откладывая, отправилась на поиски виновника, и, встретив его, немедленно спросила:
– Константин! Как ты смеешь девчонок бить?
– Чего? – переспросил широкоплечий верзила, возвышаясь над своей собеседницей. – Каких девчонок? Валька, что ли, нажаловалась?
– Тут и жаловаться не надо – ты ей такой фонарь подвесил, что за версту светит! – возмущенно произнесла девушка.
– Не твое дело! – и с этими словами Костя развернулся, чтобы уйти. Нина схватила его за рукав, пытаясь удержать. Вырвав руку, парень ляпнул:
– Да пошла ты… – и он попытался разрешить затруднение привычным способом. Но замах правой пропал впустую, а удар в поддых основательно вышиб из него воздух, заставляя непроизвольно согнуться. Получив неожиданно крепким девичьим кулачком в нос, а в довесок ребром ладони по шее, он ощутил, как подгибаются колени, и плюхнулся задом на газон, привалившись спиной к забору.
– Запомни! – назидательно сказала пионервожатая. – Девушек бить не смей. Совсем! Даже цветком на девушку замахиваться нельзя. Понял? – Не услышав ответа, она повторила: – Понял, я спрашиваю?
– Понял… – пробурчал восьмиклассник. И, размазывая под носом кровавые сопли, пробормотал: – Девушек, значит, бить нельзя, а девушкам, выходит, можно?
– Девушкам – можно! – твердо заявила, как отрезала, Нина, и добавила угрожающим тоном: – Это я тебя, дурака, сегодня пожалела. Узнаю, что снова руки распускаешь, разберусь с тобой всерьез!