«Ну что сказать про Сахалин? На острове хорошая погода…»
Здание опорного пункта в местечке Л. традиционно было местом «силовиков». При императоре, построившем, при Пилсудском, эксплуатировавшем, при Сталине поджегшим, но не сумевшим спалить до конца, при Гитлере, отремонтировавшем силами военнопленных и вновь при Сталине использующим по назначению.
Экскурсоводом выступал Лучонок. Он с капитаном Зенкевичем приятельствовал. Потому видимо на дороге милиции и не испугался.
В здании была служебная часть и примыкавшая к ней «квартира станового». Высокое здание на каменном фундаменте.  С обширным крытым широким крыльцом.  « Обезьянник»,  две маленьких камеры, трехкомнатная квартира с кухней. На дворе за домом дровяной сарай, пустая конюшня на три лошадиных места, ещё какое-то помещение, холодный погреб, во дворе средней глубины колодец. Справа от сараев будка «удобств», сколоченная из щитов от снарядных ящиков. За конюшней приличных размеров приусадебный участок. Картошка наполовину выкопана.Морковка. Ещё какие-то сельхозкультуры. Несколько яблонь-груш. Чисто. Аккуратно. Ухожено. Всё обжитое, только вот хозяева ушли. Ушли навсегда. 
Их успели привезти на «таратайке»- двуконном экипаже. Не знаю уж, как он точно назывался. Лошади нервничали, всхрапывали. Азамат и Иваныч сразу занялись ими.
Капитан, не успевший стать моим начальником и трое несостоявшихся подчиненных.
-Вечная вам память, павшие за Родину!
Поджатые губы, неприязненный взгляд Щукина не задели меня, когда сняв фуражку над телами погибших, я перекрестился.
С некоторой задержкой, не ожидавшие такого, моему примеру последовали Сема, Иваныч, Романеня. Азамат и Генрих тоже сделали что-то по своему - я не смотрел. Надо было ставить старлея на место:
- Что ж ты на меня таким взглядом-то смотришь?  Член партии верующий? Да. Сколько можно лицемерить! Под обстрелом, в бою, на смертном одре – неверующих нет! Ты на фронте-то был?
Щукин покраснел и, смутившись, пробурчал: - Был. Чем я хуже других?
И сняв головной убор, перекрестился привычным жестом.
Естественно телефон не работал. Разгрузив машину на крыльцо, положили в кузов погибших. Щукину и Романене предстоял скорбный рейс.
Вместе с ними отправил короткий рапорт:
«В связи с гибелью начальника принял командование на себя. Обстановку выясняю. Прошу восстановить телефонную .связь. Необходимы дополнительные инструкции. Подпись. Дата.»
Лучонок с Генрихом возились на кухне. Азамат в конюшне. Дыхно дежурил на крыльце.
Веска оживала. Перемещались пароконные телеги, носилась пацанва, бабы ковырялись в огородах. На противоположной стороне кучковались несколько мужиков.
Прибежал председатель поссовета. Молодой мужик. Почти мальчишка. Он, оказывается, куда-то уезжал, а тут  такое, такое!
Мне было не до него пока.
В двух словах поставив задачу, вместе с Семой и Шацем я подошел к местным на той стороне улицы и потребовал документы.
Как они на меня смотрели! Как смотрели! Кто в здравом уме в своем селе документы носит? А то я не знаю!
Выбрав наиболее субтильного и болезненного на вид потребовал показать плечи.
-Какие плечи, зачем? - изумился тот.
-Будем искать участников перестрелки в лесу. Если приклад плохо прижат – на плече будет синяк.
К счастью я угадал. Плечи у него были чистые.
А совесть его сотоварищей нет. В несколько секунд, пока мы, окружив жертву,  задирали на ней рубашку - их не стало.
Демонстративно удивленно оглядевшись, мы, с ребятами посмеиваясь вернулись в опорный пункт. Дело сделано. Завтра тут будет куча начальников, эмгэбешников и прочего сыскного люда. Ну и что, если  у некоторых местных жителей с утра возникнут срочные дела в других местах?
Начинать с арестов работу на новом месте мне очень не хотелось.

Отредактировано Грустный русофил (28-01-2013 00:10:03)