Я с интересом смотрел на сопящего Шаца, едва не ковыряющего носком сапога пол. А что судья из него выйдет неплохой. Парень честен, с врожденным чувством справедливости. Поучится на юрфаке и будет судить. Лишнего не даст, но и за дело спросит.
Меня всё сильнее распирало любопытство. Так что же он натворил?
Плаксин вздохнул, подпер голову рукой и начал рассказывать.

Расставшись с новой знакомой, Генрих шел в управление в романтическом настроении. По его мнению ситуация была проста и недвусмыленна. Завтра, то есть сегодня они встретяться днем и всё расставят по местам, так, как и должно быть.
Боги покровительствовали сегодня то ли Шацу, то ли уголовникам, но пути их не пересеклись.
     «Нас утро встречает прохладой…».
Небо, высвеченное ночными звездами, не обмануло. Заморозок был. Не сильный, но чувствительный, заставляющий ускорять шаг для согревания.
Генрих шел быстрым шагом, почти бежал. Пока то да сё, протокол опроса, бумажная фигня. Комсомольский секретарь с его взносами. Время до обеда пролетело птицей. А теперь следовало поторопиться. Нельзя заставлять ждать девушку.
Людмила ждала парня на условленном месте. Черные волнистые волосы прикрывались стареньким платочком. Светло-серое приталенное пальто подчеркивало талию, вызывая совсем не милицейские мысли.
« А что очень даже симпатичная…» - к лицу старшины прилил жар от воспоминаний о вчерашних случайных и не совсем прикосновениях.
-Привет! Давно ждешь?
-Привет! Я почему-то боялась, что ты не придешь. Как тебе идет форма…
Обменявшись ещё несколькими комплиментами, они двинулись к цели своей встречи.
Попавшаяся по дороге чайная была очень кстати. Молодые люди смогли погреться и просмотреть имеющиеся у девушки бумаги…
В тридцатом году учитель истории Ицхак Пинсон получил кредит и построил маленький домик… Убывая в ссылку Керен, мама Людмилы, постаралась сохранить все документы, надеясь на возвращение.
И вот теперь документы были, но живущие в их доме, где сохранилась даже мебель, не хотели даже разговаривать. Ссылаясь на то, что дом получен по всем правилам от властей, как пустующий.
Оставив новую знакомую в тепле чайной, милиционер пошел по соседним с нужным домом участкам, якобы проверяя наличие непрописанных.
Практически все были люди новые. Приехавшие либо во время оккупации, либо после освобождения.
Подтверждая право владения, ему четырежды  показывали какие-то бумаги то ли «крайс», то ли ещё какой «командатур».
Раздражение Генриха скачком перерастало в темный холодный гнев. Он уже знал за собой это состояние.
«Твари! Твари! Твари!» - билось в голове с частотой пульса. «На нас, евреев, вешают всю гадость и зло этого мира, обвиняют в жадности и сквалыжности! А сами, чистенькие и благородные, пользуясь моментом, прихватывают нажитое честным тяжелым трудом! Твари!!!»
  …В доме, принадлежавшем Пинсонам, жила мать с двумя детьми: мальчиками лет восьми и десяти.
Распоряжение «командатур» его даже не удивило.
- Где ваш муж, на которого выписан документ? – от «добрых» людей он уже знал где, но уж очень ему хотелось услышать, увидеть «невинность». Хозяйка, узнав девушку, изливала неприкрытую ненависть.
- Прапау падчас вайны, я нават не ведаю, дзе ён …
-Не знаешь, сука, а я знаю. Напомнить? В сорок четвертом, в августе он добровольно, падла, добровольно - вступил в Тридцатую гренадерскую дивизию СС «Вайсрутения» и ты сама, сама, курва подстилочная, выла когда его провожала во Францию!!! Что молчишь паскуда? Думала, получила от фашистов тридцать серебренников и всё будет шито-крыто?  А вот огородный овощ тебе во всю твою шкурную харю! Есть Советская власть! И тебе придется за это ответить!
От избытка чувств, раздражения и злости Генрих всадил в потолок короткую очередь.
-Два часа. Два часа на сборы. И не дай Бог тебе взять чужое имущество! С чем пришла, с тем и убирайся!
Обе женщины были напуганы столь явным проявлением ненависти до полуобморочного состояния.
На негнущихся ногах с мутными от гнева глазами Шац вышел из дома. Обернувшись, хотел ещё всадить очередь в дверь, но отходя только с  силой врезал по стене дома, и там внутри, упав, загремела какая-то кухонная посуда.
Людмила, вцепившись в рукав шинели, без остановки сыпала словами, пытаясь успокоить «своего», она теперь знала что именно «своего», грозного и взрывного защитника.
Они принесли узелки и чемодан девушки не через два часа, а значительно позднее. Домик был пуст. Везде были следы поспешных сборов.
Обитатели улочки к утренним событиям не остались равнодушны. Всю дорогу их провожали взгляды.  Из щелочек и из-за углов. Не все они были любопытствующие. Хватало и неприязненных.
Девушка боялась, что их встретят коллеги Генриха. Но он заверил её: никто никуда жаловаться не пойдет. Ибо чревато это.
Милочка пунцовая от смущения сама предложила старшине остаться ночевать. Воспитание. Чертово воспитание не позволило милиционеру воспользоваться моментом…
А часов в десять утра невесть откуда нарисовался злющий майор Плаксин. Загнал в машину и в сопровождении полуторки с автоматчиками привез домой, в Л.

Отредактировано Грустный русофил (03-05-2013 17:41:22)

639

Без запятых глаз режет.

640

вместе

шито-крыто

641

Выделить нужно. Обращение.

подбирали

В фильме было "остаться".

Отредактировано bespravil (03-05-2013 16:56:15)

- Пойдем, прогуляемся. На погоду не косись.
«Ну да, у природы нет плохой погоды…. Но шляться в ветер и дождь, ещё то  удовольствие».
Гнусную красоту "хромачей" Плаксин видать тоже знал, а потому мы дальше общались в сарае-блиндаже.
- Теперь, что касается Вас, товарищ старший лейтенант, – после такого вступления я автоматически принял строевую стойку, - тем же приказом начальника областного управления «за упущения в обучении и воспитании подчиненных в духе безукоснительного соблюдения социалистической законности» Вам объявлено замечание.
- Есть замечание!
- Ты не вздумай обижаться. Дело-то гнилое. Сегодня утром на пороге дома найдена застреленной Людмила Пинсон. Шаца пришлось в экстренном порядке увозить из города, пока он об этом не узнал. Зная его дикий нрав, начальник распорядился мне лично увезти и загрузить работой. Ему ничего не говори. Пусть надеется. Время лечит.  М-да, даже такое.
- Кто это сделал неизвестно? Бывшая хозяйка?
- Да это вряд ли. Скорее всего, недобитки. Паспортный режим, фильтрация не налажены. Архивы немцы при отступлении  пожгли. Поэтому доверять можно только прибывающему активу, да и то с осторожностью.
- Товарищ майор, а что там с Кельце? Интересно же. В СМИ ничего не было.
- Что такое «СМИ»? – И снова на меня смотрели с подозрительностью.
«Блин, ну вот опять прокол. Нет здесь ещё этого выражения»
- Средства массовой информации. Обобщенное название газет, журналов, радио – про телевидение и интернет я промолчал.
- Своеобразные у тебя Сергей Васильевич знания. Как что-нибудь завернешь, так завернешь. Ты Лапину про контртеррористическую операцию ляпнул?
Я пожал неопределенно плечами.
- Понравилось цекистам. В последних приказах бандитов именуют «террористами». А наше пребывание здесь наведением конституционного порядка. Мои знакомые из Москвы говорят - такая интерпретация союзников больше устраивает.
- Кельце. – Снова напомнил я.
- Вот прицепился. Раз интересно, слушай. Только помни информация секретная. В отличие от тутэйших беларусов, в Польше местное население принимало активное участие в уничтожении евреев. Как писал Фридрих Энгельс «во всех явлениях повседневной действительности ищите экономическую причину».
Вот и там боролись за «маёнток». Соседи соседей…,- майор, задумавшись, помолчал, видимо вспоминая своё, личное.
- Нда-а. В Кельце до войны около трети населения, тысяч десять - была евреями. Выжили, вернулись из концлагерей и партизан сотни полторы.  Власти собрали и поселили их в общежитии. В июле не дожидаясь итогов судов по возврату имущества, местные устроили погром. Якобы евреи украли пацана. Толпой в пару тысяч пришли штурмовать последнее прибежище уцелевших от фашизма.
Плаксин не торопясь прикурил очередную папиросу и продолжил.
- У бывших узников и партизан было кое-какое оружие. Они приготовились подороже отдать жизнь, но в здание вошли люди в форме милиции. Обронявшиеся не посмели в них стрелять. А это были погромщики. Мой хороший знакомый рассказывал, что убивали зверски. Ты представляешь, в каком состоянии выходили из Освенцимов и Майданеков? И вот этих доходяг били поленьями, железными прутьями, ногами. Куски мяса. Бр-р-р.
- А безопасность, армия наконец? Что стояли и смотрели?
- Армия… В толпе чуть не половина в форме была. Знаешь, больше всего моего знакомого поразили крики из толпы: «Доделаем работу Гитлера!», «Фашисты не добили, мы добьем!».
- И что там всё так и оставили? – моё удивление не имело границ.
- Почему оставили? Подтянули войска. Город прошерстили. Десяток поставили к стенке. Но полсотни зверски убитых, полсотни еле выживших по-тихому не спишешь. Вон даже ты что-то слышал.
- Ничего себе «погулял» народ. Представляю, сколько теперь евреев старается бежать из Польши.
- Много. По моей информации десятки тысяч хотят уехать в подмандатную Палестину.
- А вы бы сами, будучи евреем, остались?
Товарищ майор посмотрел на меня совсем нехорошим взглядом, и я предпочел свернуть с опасной темы на обыденную:
- Так куда мне отправить Шаца в первую очередь?

Ну вот, всё было так хорошо...
Не знаю я структуру МВД-МГБ. Только знаю что их слили в мае 1946 года. Кто кем тогда командовал загадка.