Начинаю новую главу:

Глава 32. Ангина

32.1.

В Варшаве, собравшись навестить Владислава Леонардовича, Нина обнаружила, что его нет ни дома, ни на работе. Все, что удалось выяснить – уехал в служебную командировку. Поинтересовавшись у отца, надолго ли пропал Андруевич, девушка получила вполне стереотипный ответ:
– Съездит – вернется.
Когда полковник действительно вернулся, он ни словом не обмолвился о своей поездке, и Нина привычно выкинула этот вопрос из головы: раз нельзя распространяться о служебных делах, значит, нельзя. Но когда Владислав Леонардович заглянул к генералу Речницкому в гости, тот неожиданно спросил:
– Как результаты?
Андруевич бросил беспокойный взгляд на сидящую рядом с ними за столом Нину, но Якуб только небрежно махнул рукой
– А, при ней можно!
– В общем, информация подтвердилась, – произнес полковник, сопроводив свои слова легким кивком. – Тадеушу Коморовскому действительно в августе 1944 года поступил банковский перевод на один миллион фунтов.
– И? – напрягся Речницкий, немного подавшись вперед.
– Что – и? Там все концы так запрятаны, что потянуть не за что! – раздраженно отозвался Владислав. – А начать копать глубже – однозначно подставить голову! Это же Лондон, а не Варшава!
– Я так и предполагал, – не без разочарования промолвил генерал, откидываясь на спинку стула. – Но начальству разве объяснишь, что разматывать этот клубок надо с другого конца?
В этот момент зазвонил телефон. Якуб подошел к телефонной тумбочке и снял трубку:
– Генерал Речницкий у телефона.
…
– Да? Что-то серьезное?
…
– Понял. Сейчас подъеду, – и, не успев еще положить трубку, бросил своей дочери:
– Казика я уже отпустил, так что отвезти меня к Яцеку придется тебе.
А на вопросительно вскинутые брови Андруевича ответил:
– Генерал Базилевич заболел. Так что придется к нему на квартиру наведаться.
– Что с ним?
– Говорит, очень высокая температура.
Нина ни разу не была у Яцека на квартире, – обычно тот сам наносил визиты генералу Речницкому, – и поэтому не знала дорогу туда. Однако, направляемая точными указаниями отца, быстро домчала его до нужного дома. В квартиру поднялись вместе. Яцек открыл дверь не сразу. Но вот щелкнул дверной замок, и он появился на пороге – раскрасневшееся лицо, обветренные губы, движения неуверенные. Сделав шаг вперед, Нина почувствовала, что от него так и пышет жаром.
Якуб, свято убежденный, что если в человеке нет дырки и не течет кровь, то все остальные болячки – ерунда, если не пустое притворство, и тот почувствовал, что с генералом неладно.
– Давай-ка, Яценты, лучше ляг. Неважно выглядишь.
– Сначала – пакет, – отозвался тот, присев в углу и возясь с ключами от небольшого сейфа. Наконец, дверца поддалась его усилиям и открылась. Яцек достал оттуда пакет, вскрыл его, и протянул извлеченный оттуда конверт Речницкому. Якуб расписался на пустом пакете, вернул его Яцеку, а конверт сунул за отворот мундира.
– Тебя подлечить бы надо, чтоб быстрее на ноги встал, – произнес Речницкий несколько неуверенно.
– Дома какие лекарства есть? – вмешалась Нина, вспомнив одну из своих прежних профессий.
– Не знаю, – севшим голосом пробормотал Яцек, – вон, глянь в шкафчике за левой дверцей.
– Тут даже аспирина нет! – возмущенно воскликнула девушка, покопавшись немного на полке. – А врача ты вызвал?
– Да, должен приехать из военного госпиталя, – отозвался больной.
– Папа, – решительно взяла дело в свои руки Нина, – я, пожалуй, останусь, дождусь врача. А то ведь даже за лекарствами сходить будет некому.
После короткого раздумья Якуб согласился:
– Ладно. Я сейча вызову себе такси, а ты уж присмотри за ним, – и, обращаясь к Яцеку, добавил:
– Оставляю тебя на Нину. Она у нас в госпитале работала, так что приглядеть за тобой сможет. Давай, поправляйся скорей, – нам болеть некогда!
Вскоре появился врач, осмотревший больного и прослушавший легкие – к счастью, легкие оказались чистые, плеврита не было. Однако пожилой эскулап смотрел на больного с тревогой:
– Голубчик, у вас ангина разыгралась не на шутку! Как же это вы подзапустили ее, да… – и он сокрушенно покачал головой. Сделав необходимые назначения, он посмотрел на Нину:
– Правильно ли я понимаю, пани, что вы будете присматривать за больным? – девушка молча кивнула, и он протянул ей листочки с рецептами:
– Вот здесь я прописал лекарства. Постарайтесь, пока еще аптеки не закрылись, получить все, что указано в рецептах. Обязательно давайте жаропонижающее, у больного слишком высокая температура, – он снова покачал головой. – Если не поможет – холодный компресс на лоб. Неплохо так же дать чай с медом или с малиной, чтобы больной пропотел.
Кое-как вызнав у Яцека, которому на глазах становилось все хуже, где находятся ключи от дома, Нина выскочила за порог почти сразу вслед за эскулапом. Вызнав у редких в вечернее время прохожих, где в этом незнакомом ей квартале ближайшая аптека, девушка со всех ног понеслась туда. Успев приобрести лекарства буквально перед самым закрытием, она поспешила обратно в квартиру Яцека – генерала бригады Яценты Базилевича (в Советском Союзе носившего имя-отчество Акинфий Макарович).
Несмотря на все принятые меры, температура у Яцека не спадала. Хотя он один раз пропотел, и Нина сменила на нем майку и простыни в постели, облегчения это не принесло. В очередной раз меня холодный компресс на его лбу, Нина уловила едва слышный шепот и наклонилась почти к самым губам больного:
– Claire, ma cheri… My darling… My beloved spouse…
(Клэр, моя дорогая – фр.; Моя дорогая…– англ.; Моя возлюбленная супруга… – англ.).
Первые слова – это, кажется, по-французски? Французского девушка совсем не знала. Английский ей приходилось слышать чаще, да и общение с леди Дианой даром не прошло – значение слов «my darling» она поняла. Затем Яцек пробормотал еще что-то по-английски, но смысл этих слов ускользнул от Нины. А потом больной перешел на польский:
– Как мило, что ты пришла… Ты так давно покинула этот мир… Хочешь позвать меня за собой?
Глаза его, с широко раскрытыми зрачками, неподвижно смотрели куда-то в пустоту.