Дык я только один раз... для скусу... 

***

Топлива в этой местности оказалось до крайности мало — даже трава, мокрая от утренней росы, долго дымила, просыхая в пламени, чтобы потом мгновенно сгореть. Тонкие прутики кустарника несколько поправили дело — некоторое количество мелкого сушняка удалось «начесать» по ближайшим зарослям. Да вот толком пожарить мясо было решительно не на чем, пока Граппа не подложила в костёр несколько сухих коровьих лепёшек.
Когда они занялись ровным жарким пламенем, не быстрым, где-то на границе с тлением, Петя испытал острый приступ стыда. Он, образованный и просвещённый не додумался до такой простоты! Уж если и забыл о том, что слышал про использование кизяка в качестве топлива, так мог бы сообразить, что любая органика способна гореть. Да уж — похоже, живя в суровой бугристой равнине он испытывал острый дефицит чего-то важного для жизни, отчего тормозил не по-детски. И исхудал — организм явно пережёг все жировые отложения организма для поддержания его жизнедеятельности.
Днёвка прошла в дремоте и набивании брюха жареным мясом. Граппа играла со щенками, получив несколько чувствительных укусов острыми зубками — правда не сквозных. Несколько тонких пластиков пожарили в дорогу. Немного — в пределах один раз хорошенько перекусить — сохранять пищу дольше суток на такой жаре Петя полагал неправильным.
Вечером, когда зной ослабел, люди отправились дальше. Собаки же остались около добычи — им тут ещё на денёк-другой хватало и пропитания, и трудов по отваживанию мелких любителей дармовщинки... если не придёт кто-то посильнее и не отгонит их самих.

***

Воронки для фильтров пришлось спешно складывать из камней, возводя невысокие колонны с углублениями посерёдке верхнего торца, а под место стока требовалось оставить лаз сбоку у основания, чтобы было куда подставить горшок. Стенки конической формы выложил глиной, которую утрамбовал, увлажнил и разгладил. Потом снял с подруги вязанную маечку и заделал ею выход, сверху придавив камушками, а еще один камушек прямо в сетке опустил вниз, рассчитывая, что по образовавшемуся фитилю вода пойдёт в подставленную посуду, а не расползётся мимо горшка по камням стенок и перекрытия. Выше нижней «затычки» насыпал самых мелких камушков и песка.
Заработало. Сначала, пока фильтр не промок, пара горшков ушла в него, как в прорву, но потом снизу закапало – процесс пошел. И запах на выходе уже не так оскорблял обоняние, как у исходного «продукта».
Рядом была сооружена грубая печка с вделанным в неё одним из водоносных горшков, под которым развели огонь – сухие коровьи лепёшки собирала Граппа, и дело это тоже оказалось весьма трудоёмким.
Второй фильтр был сделан аналогично первому с той разницей, что для увлажнения глины в воронке использовалась кипячёная вода, а не вонючая из колодца. Выдавал он уже вполне приличную воду, может быть даже совсем чистую – вечером двоим удалось напиться от души – сколько хотели. И еще Петя сварил кашу из зёрен, оставшихся в одном из обожжённых на солнце больших горшков ещё с прошлого «урожая». Вполне сытно получилось. А как поели, тут и спать легли – крепко утомил ребят целый день спешных трудов после бессонной ночи, проведённой в пути.

***

Наступление засушливой поры чувствовалось во всём. Зверьё и птицы куда-то подевались, травы высыхали прямо на корню и их длинный стебли клонились к земле. Злаки созрели и начали осыпаться. Вытрясать зерна из колосьев и метёлок было просто – растянутый на палках кусок связанной на спицах ткани расстилали по земле, наклоняли над ним ближайшие стебли – вдвоём натянутой верёвкой это получалось легко – а потом били палками, выколачивая семена. Добытое ссыпали в кошёлки и смещались дальше, сминая «зерноуловителем» ранее вымолоченные стебли.
Этим способом очень быстро обработали окультуренный весной участок, где злаки одного вида росли компактно, не слишком смешиваясь с другими, теми, чьи семена не годились в пищу из-за отвратительного вкуса. Урожай оказался не так уж велик – по полведра «овса» и «пшеницы» и почти ведро семян веничной травы – слишком малы были занятые под весенний посев площади.
Дальше началась просто охота, когда ребята обходили окрестности, вытрясая в свои кошёлки по стебельку, по пучку, по метёлке – в принципе на всё про всё было у них в запасе около трёх недель – как раз до следующего полнолуния, когда, пользуясь светом спутника Земли, можно было вернуться обратно ночными переходами.
Полевые работы вели в вечерние и утренние часы, а днём кемарили, фильтровали и кипятили воду, помаленьку приводили в порядок жилище и подзаброшенное хозяйство:
Вымочили и натрепали хороший запас пеньки – её и пряли помаленьку, увеличивая запас верёвок. Сменили в крыше несколько бунтов, отчего-то начавших расползаться. Яму бывшего карьера перекрыли фашинами из веничной травы и слоем глины поверх неё – нужно было проверить версию о том, сохранится ли к их следующему приходу сюда через год в яме вода, если прекратить её испарение и затруднить доступ желающим напиться. Изгнали из дома поселившихся там насекомых. Провели новую посевную у колодца, спалив сначала на этом участке всю старую траву и взрыхлив землю простейшей деревянной сохой – Петя тянул лямку, а Граппа направляла привязанный к ней кол, погруженный нижним концом неглубоко в грунт.
После вспашки возникло желание выбрать вывернутые при рыхлении корни, но делать это руками не хотелось, а подходящего инструмента, вроде вил, не было. Так что этот агроприём придётся проверить в другой раз – идея с житницей показалась привлекательной и хотелось развивать её дальше.

***

То растение, которое было принято за лук, переросло и на вершинах полых стеблей – стрелок – выбросило шарики семян. Они были собраны и ссыпаны в кошелёк – стоило посеять их около реки, а то как-то ничего похожего в тех краях не попадалось на глаза. Еще собрал семена двух видов корешков, которые перенёс сюда весной – сейчас они задеревенели и даже в печёном виде не прожёвывались, но молодыми были весьма недурственны, отчего, собственно, юноша и похлопотал о переносе их поближе к дому.
Ну а вообще-то всего, что переделали, просто не перечислишь. За хлопотами оглянуться не успели, а уже пора возвращаться. Конечно, деревянную и глиняную утварь оставили здесь всю, забрав с собой только два полных горшка с водой и три кошеля с зерном, килограммов по двадцать-двадцать пять – больше тащить на волокуше было неловко. Горшки же с водой несла на коромысле Граппа – в сумме получалось килограммов двадцать веса, вроде – терпимая нагрузка.
Собственно в доме оставалось еще немало зерна, ссыпанного в кувшины из обожженной на солнце глины, а в сарайчике у колодца был сделан запас сухих коровьих лепёшек в качестве топлива. То есть ребята постарались оставить эту «базу» в состоянии принять постояльцев в любой момент.
Уже перед самым уходом Петя вычерпал досуха колодец, выгреб со дна грязь, а сверху устроил такое же перекрытие, как и над «карьером» - то есть закрыл подземную ёмкость наглухо, полагая, что вода туда по любому просочится.