Глава 5. Часть 5.
Тут от двери донеслось:
– Девочки, мойте руки и садитесь за стол, – облегченно переглядывающаяся троица веселой гурьбой покинула светелку, оставив подозрительную соседку в гордом одиночестве.
Рукомойник у тетушки Фермопены, как у любого сельского жителя, был во дворе. К стволу старой ивы был заботливо привязан большой деревянный жбан с медным краником, который, однако, не откручивался, а его надо приподнимать. Девчонкам понадобилась подсказка старушки, так как на Мили в очередной раз наскочила вредность, и она демонстративно разглядывала росшие под окном необыкновенно крупные ромашки, предоставив подружкам самим решать эту проблему.
– Милька, ты опять проказишь? – тетушка Фермопена укоризненно покачала головой и шлепнула племянницу мокрым полотенцем чуть пониже спины. – Сейчас я тебя быстро к порядку призову. Показывай, как он работает, немедленно!
Феечка грез обиженно засопела, но ослушаться не посмела, потирая ушибленное место и бурча себе под нос о том, какая жестокая у нее тетка: «Нет, чтобы родную племянницу поддержать, так дерется и заставляет чужую глупость исправлять»…
«Ну, Миличка, погоди, я тебя отучу, как издеваться над подругами… – сердито подумала Крисиг, а Утар лишь что-то едва слышно пробормотала.
Вымыв руки, девчонки тихонько набрали полные ладони воды и, подкравшись к Мили сзади, выплеснули студеную жидкость ей за шиворот. У нее даже дух перехватило, а на глазах выступили слезы.
– Ах, вы, поганки… Целую фею грез ледяной водой обливать, вот я вас сейчас! – и она вприпрыжку понеслась следом за убегающими за хохочущими мстительницами.
Тут на пороге показалась Фермопена-травница и, уперев руки в бока, рявкнула:
– Марш в дом, шаромыжницы! От горшка два вершка, а туда же, носы драть и принцесситься! Вот полопаете у меня похлебки из свежего щавеля! – у Мили при упоминании об этом пикантном блюде мгновенно челюсти свело, и она даже запнулась о неведомо откуда взявшийся древесный корень. С громким визгом девчушка хлопнулась на покрытую зеленым вьюнком землю.
Подружки тут же навалились на нее и стали щекотать, приговаривая:
– А, ну, сейчас же прекращай вредничать, иначе мы десерт слопаем.
– Уууу, злюки, – с трудом выговаривая слова, заныла Мили, – Тогда к десерту слопаете и мою тарелку щавелевого варева.
– Размечталась, мы съедим только сладкое, а противную Царь Бабу оставим суп хлебать! – фыркнула Утар.
– И вообще, ты первая начала, – поддержала фею серых туманов Крисиг, – нечего было насмешничать.
– Я вам еще покажу, после ужина, поищете у меня ночью нужник… – пригрозила Мили, с трудом поднимаясь.
– Быстро за стол, болтушки, – топнула ногой строгая тетушка и ушла в дом, не оборачиваясь.
Оказавшись в горнице, феечки уселись на широкую лавку, еще немножко потолкавшись для приличия. Тетушка Фермопена внесла и поставила на стол дымящийся горшок со свежей картошкой. Затем она принесла две деревянных миски с огурцами и помидорами. Последним дополнением к обеду были три ломтя ржаного хлеба. Девчонки, старательно дуя на еще горячую еду, быстро поели. А вожделенного пирога все не было и не было.
– Мили, – толкнула подругу в бок Утар, – а где этот самый, который земляничный, с вкусным вареньем?
На пороге выросла фигура тетушки:
– Ну, если ты его сама испечешь, красавица, запачкав белые рученьки, то этот самый непременно попадет к вам на стол.
Пристыженная Утар смутилась и сделала вид, что увлеченно рассматривает беленые стены. Стоявшая возле кровати корзинка подпрыгнула и завалилась набок. Внутри раздался громкий возмущенный писк. Ответом ему был тоже визг, на этот раз феечек, с ногами забравшихся на лавку. Рассмеявшаяся Фермопена только махнула рукой и, смеясь, сказала:
– Так с вами родимец схватит…, – она собрала со стола посуду и вышла с нею прочь.
– Ути, как ты думаешь, а там что? – и дрожащая ладошка Крисиг указала на живую корзинку.
– Не знаю, Кри, но мне так страшно, что коленки трясутся. Меня к ней даже Онэриль не заставит подойти…
Тут со злополучной плетенки со стуком отлетела крышка и укатилась под кровать.
– Аааа, взвизгнули девчонки, тут же переместившись на столешницу.
По комнате заметались рыжие молнии. Одна из них ударила Крисиг в грудь и та с воплем сверзилась на пол, приложившись лбом о чисто выметенный глиняный пол. Застывшие от ужаса феечки уставились на пострадавшую товарку, которая лежала, не шевелясь и судорожно стиснув кулачки. На груди у нее, крепко вцепившись острыми коготками в тонкую ткань платья, сидел рыжий пушистый бельчонок и ошалело оглядывался по сторонам. Наконец он понюхал нос феечки, его усы нестерпимо защекотали девчонки ноздри.
– Апппчхи, – не удержалась Крисиг, рыжая комета свечкой стартанула к потолку, но не найдя там, за что зацепиться, рухнула обратно.
– Кри, ты в порядке? – испуганно прошептала Мили.
– Не знаю, – отозвалась та, все еще не решаясь открыть глаза.
Бельчонок недовольно застрекотал и, спрыгнув на пол, стал принюхиваться. Вскоре он нашел сидящих под другой лавкой собратьев и присоединился к ним, отчего она начала раскачиваться и тихонько подпрыгивать.
– Ах, вы, охальники, – не зло заворчала травница, – опять я полдня буду за вами гоняться… – и, взяв корзину, кряхтя, опустилась на колени, – А, ну, марш домой. – И она стала одного за другим выуживать из укрытия пушистых сорванцов и заталкивать их обратно, – Милька, подай крышку, она под кровать закатилась. Пошевеливайся, а то останетесь еще и без сушек.
Милисандра быстро слезла со стола и подала тетушке увесистую крышку.