Они вышли в горницу, и тут Эркин понял, почему она показалась ему такой маленькой. Она же разгорожена! Ну да, Колькина выгородка за занавеской и вон ещё одна отодвинута наполовину, открывая рядом с печью высокую кровать с лежащим на ней молодым ещё, вряд ли намного старше Кольки, парнем. Его лицо было бледным и, как показалось Эркину, слегка одутловатым, но он больше Кольки походил на моряка с фотографии.
– Во, Сёма, это Мороз, мы в одной бригаде.
– Привет, – Семён протянул Эркину правую беспалую ладонь.
Эркин пожал её и улыбнулся.
– Привет.
– Слышал, ты на «стенке» хорошо стоял, – улыбался Семён.
– Он не стоял, – Колька придвинул к Эркину табуретку и сел на кровать в ногах Семёна. – Он как сквозь масло прошёл. Двинул раз – и всё. И знаешь, кому? Волкову, ну, Леонтию.
– Ого, – Семён с уважением смотрел на Эркина. – Леонтия сшибить – это силу надо иметь.
– Дело не в силе, он открыто стоял, – охотно поддержал тему Эркин.
– А ты, я заметил, без замаха бьёшь, – подхватил Колька.
– Замахиваться – это время терять, – усмехнулся Эркин и не удержался: – Вырубать надо первым ударом, второго тебе сделать не дадут.
– Верно, – кивнул Семён. – Много драться пришлось?
– Много, – честно ответил Эркин.
Из кухни прибежал и полез к Кольке мальчишка. Но почти сразу вошла Эсфирь, вытирая на ходу руки об угол фартука.
– А теперь спать.
Она очень ловко взяла мальчишку на руки и унесла в соседнюю комнату, несмотря на обиженное хныканье. А они продолжали разговор о «стенке». Эркину рассказали о кулачном бое «сам-на-сам», что там выходят попарно, один на один, а правила те же, хотя и в обхват взять и повалить можно, но это если сумеешь вплотную подойти. Эркин рассказал о ковбойской олимпиаде, о Бифпите, перевёл, как смог, формулу трёх радостей ковбоя, и они все вместе долго взахлёб ржали.
– Ну, это по-нашему, – отсмеялся Колька. – Как с корабля на берег, так то же самое.
Семён смеялся и шутил вместе с ними и, когда Эсфирь вошла в горницу, сказал покровительственным тоном старшего:
– Идите есть, драчуны. А я сосну малость. Коль, задёрни меня.
– Ага, – легко встал Колька.
Сразу встал и Эркин. Он не знал, нужно ли прощаться, но Семён уже закрыл глаза, а Колька подтолкнул его в плечо и, отходя, задёрнул за собой занавеску.
И тут Эркин увидел, что в горнице рядом с маленькой украшенной ёлочкой на комоде, над узким деревянным диванчиком на стене висят гитара и… как нож в ножнах. У моряка на фотографии такой же. Ну, нож ладно, а вот гитара… Колька заметил его взгляд и невольно вздохнул.
– Батины. Гитара и кортик. Всё, что осталось. Ордена на нём были, как положено. А кортик тогда не взял с собой.
Эркин понимающе кивнул. От Андрея ведь тоже… только ящик с инструментами остался. И понимал, что невежливо вот так стоять и смотреть, и не мог отвести глаз от гитары.
– А ты… играешь?
– Не, – мотнул головой Колька, – так висит. Как память. Вот Колобок подрастёт, может, будет, – и зорко посмотрел на Эркина. – А что, ты играешь?
– Играл, – вздохнул Эркин, – уже, да, шесть лет, как в руках не держал.
– Ла-адно, – протянул Колька, – пошли, поедим.
Ели на кухне. Тоже, как и горница, маленькой, за покрытом полотняной скатертью столом. Колька нарочито строго посмотрел на Эсфирь, расставлявшую тарелки.
– А сама-то?
Она улыбнулась.
– И я с вами.
Сняла фартук и косынку и села к столу. Посуда была – Эркин уже в этом разбирался – самая дешёвая, но еда оказалась необычной и очень вкусной. Жёлтый куриный бульон с плавающими в нём маленькими шариками – их называли клёцками, потом запечённая в печи курица, оказавшаяся, к крайнему изумлению Эркина, без костей. Нет, так поглядеть, курица как курица, только что без крылышек, а режется на ломтики как… как колбаса. Его изумление очень понравилось Кольке. А Эсфирь всё подкладывала и подкладывала ему и Кольке. Потом был чай, из самовара, с золотистыми кругляшами печенья.
Эсфирь угощала и расспрашивала Эркина о его семье, давно ли он в Загорье, почему выбрали именно этот город.
Эркин улыбнулся.
– Как-то само получилось. Искали работу и жильё. А в деревню не хотелось. В деревне для Жени, жены, работы нет.
– Конечно, – кивнула Эсфирь. – Город у нас хороший. Мы сюда тоже, можно сказать наугад приехали, – по её лицу скользнула еле заметная мгновенная тень и тут же сменилась улыбкой. – И не жалеем. Правда, Коля?
– Точно, Мама Фира.
Глаза у Кольки радостно блестели.
– Эх, жаль, Мама Фира, ты нас на «стенке» не видела.
– Ну нет, Коля, это зрелище не для меня. Давайте, я вам ещё чаю налью.
– Спасибо, – Эркин запнулся, не зная, как обратиться к ней. За столом он разглядел, что она ненамного старше него и, похоже, ровесница Семёна, и тридцати ей точно нет.
Она поняла его заминку и улыбнулась.
– Мама Фира я, вы же с Коленькой вместе. Пейте на здоровье. И печенье берите. Нравится?
– Да, очень вкусно. Никогда такого не ел.
– А ты заходи почаще, – пригласил Колька.
И за едой и разговором не заметили, как за окном потемнело. Эсфирь встала и включила свет.
– Как хорошо, что свет провели. Так прошлой зимой с керосином мучились.
– Да, – кивнул Эркин. – Знаю. Мы тоже так жили, – и встал. – Большое спасибо, но мне пора.
– Заходите ещё, – улыбнулась Эсфирь.
Они попрощались, Эркин взял свои бурки, обулся, и Колька вышел с ним в сени. Эркин быстро оделся, чтоб не держать человека в холодных сенях.
– Спасибо, что зашёл.
– Спасибо, что пригласил, – ответил в тон Эркин. – И ты заходи.
– Спасибо, зайду. Дорогу-то найдёшь, или проводить?
– Найду, – улыбнулся Эркин.
Они даже обнялись на прощанье, и Эркин ушёл.
Фонарей в Старом Городе, похоже, не было, но настоящая темнота ещё не наступила, в окнах горел свет, отсвечивал снег, так что заблудиться Эркин не боялся. Он благополучно пересёк оба двора, вышел в проулок и на минуту остановился, соображая, как лучше идти. Где-то нестройно, перекрикивая друг друга, пели, а вон ещё, и ещё… Эркин улыбнулся. Нет, всё хорошо, жаль только, что Жени с ним не было.
Гуляли здесь, в общем-то, как в Цветном: с песнями, несерьёзными стычками, разве только песни другие, да нет – тряхнул Эркин головой – всё другое, всё хорошо и даже лучше.
– Эй, Мороз, здорово, куда спешишь?
– Здорово, Антип, – охотно откликнулся Эркин. – Домой иду, а что?
– Больно рано ты домой собрался, – Антип был несильно, но заметно пьян. – Здорово ты сегодня на «стенке» врезал, это обмыть надо.
Шумная компания окружила его, шлёпали по плечам и спине, звали отметить. Совсем, как в Бифпите после скачек и борьбы. И Эркин пошёл с ними. Напиться он не боялся, зная, что в общей гульбе главное – не отказываться и не ломать компанию, а в рот тебе заглядывать не будут, и смыться втихую тоже не проблема.
Так в общем и получилось. К тому же, пока добрались до трактира, компания сильно поменялась в составе, и, выпив с Антипом и немного посидев для приличия со всеми, из общей пьянки Эркин удрал. Тем более, что в трактире вовсю шумел Ряха, а уж с ним в одной компании быть зазорно.
И сейчас Эркин шёл, жадно дыша холодным воздухом и с удовольствием слушая снежный скрип под бурками.
В Новом Городе гуляли не на улице, а по домам, из окон вырывались голоса, музыка, пение… Святки, неделя гульбы. И с площади слышалась музыка. Эркин уже знал, что вечерами там танцуют, и, если бы с ним была Женя, конечно, они бы пошли туда потанцевать. Он же… он же ни разу не танцевал с Женей, так, может, завтра или послезавтра… как она захочет… Он шёл и незаметно для себя пел, подпевая доносившейся до него музыке.

Алиса, нетерпеливо топтавшаяся у двери, пока он возился с ключами и замком, увидев большую коробку, оглушительно завизжала. Да так, что из кухни прибежала с ложкой в руках Женя. И ахнула.
– Эркин! Что это?!
– Ну-у, – замялся он.
Но Алиса пришла ему на помощь.
– Это на Новый год, да?
– Да, – радостно кивнул Эркин.
– Тогда убирай до завтра в кладовку, – распорядилась Женя, быстро поцеловала его в щёку и, ойкнув, убежала на кухню.
В кладовке Эркин убрал коробку наверх, к пакету с новогодними подарками, и туда же коробки с шампанским и конфетами, а рыбу лучше под окно, конечно. А шоколадных и сахарных зверей… можно и сегодня или лучше на ёлку повесить?
С его идеей повесить эти пакетики на ёлку Женя согласилась.
– Вот идите и вешайте, а я пока с обедом управлюсь. Ой, это ты рыбу купил? Эркин, какой же ты молодец, это на завтра. Алиска, не хватай, поломаешь. Вот и идите вместе, вешайте.
Эркин сгрёб в охапку все пакетики, и они с Алисой пошли к ёлке. В самом деле, мандаринок и конфет почти не осталось. Всех угощали и сами прямо с ёлки ели.
Они как раз успели всё развесить, когда Женя позвала их обедать. А потом Алиса спала, а он заново натирал полы во всей квартире, отмывал ванную и уборную. Завтра праздник как-никак. Работал он с поразившей Женю весёлой тщательностью. И Алиса после сна не пошла играть в коридор, а стала ему помогать. И время до ужина прошло, ну, совершенно незаметно. Зато Алису пришлось отмывать с неменьшим старанием. Эркин в процесс мытья Алисы никогда не вмешивался. И после ужина, пока Женя мыла Алису, он сидел на кухне, упоённо перечитывая уже знакомые страницы азбуки. Всё-таки, как же это получается, что он может читать? Рабу это не положено, это тайна открыта только белым, господам. А оказывается… оказалось несложно, странно только, но, нет, ничего непосильного в этом нет. Так что, и здесь белый обман? А если… чёрт, как он раньше не додумался, ведь писать он тоже может, писать – это… рисовать буквы. Две-то он умеет. Где бы взять бумагу и ручку…
Эркин встал и пошёл в спальню. Хотя он отлично знал, что и где лежит, но открыл один за другим ящики комода, осторожно перебрал лежащее там своё и Женино бельё. Конечно, ни бумаги, ни ручки он не нашёл. Может, в трюмо…?
– Эркин, ты что ищешь?
– Женя, – он круто повернулся к ней, – я… мне… я подумал… я же могу и писать, ну, срисовывать буквы, Женя…
– Ну конечно! – ахнула Женя. – Господи, как же я не сообразила. И ты ищешь бумагу, да? – он кивнул. – Сейчас… ой, Эркин, у меня же только расходная тетрадь и ручка, в сумочке. Слушай, Эркин, – она подошла и обняла его, – после праздников всё купим, хорошо? – он опять кивнул и в кивке поцеловал лежащую у него на плече руку Жени.
Конечно, это он сглупил, начал пороть горячку, будто этот день последний.
– Да, Женя, конечно. Извини.
– Тебе не за что извиняться, – она поцеловала его в щёку. – Эркин, знаешь, я подумала, ты всегда моешься в душе, тебе не нравится ванна?
– Да нет, – растерянно ответил Эркин. – Просто, просто как-то так, само собой получается.
Женя задумчиво кивнула.
– Так, ладно. Эркин, ты посиди с Алисой, я пока в ванной уберу. Хорошо?
– Конечно, – улыбнулся Эркин.
Женя ещё раз поцеловала его в щёку рядом со шрамом и убежала. Эркин закрыл дверцу у трюмо и пошёл к Алисе.
Алиса уже лежала в постели и очень обрадовалась Эркину.
– Э-эрик, ты посидишь со мной?
– Посижу, – улыбнулся Эркин.
Он переставил стул и сел возле кровати.
– Эрик, а завтра Дед Мороз придёт, да?
– Да, – кивнул Эркин. – Конечно, придёт.
– Эрик, а когда ты был маленьким, он к тебе часто приходил?
– Нет, – засмеялся Эркин. – Он ко мне совсем не приходил.
– Да-а? – изумилась Алиса. – Ты не слушался, поэтому?
– Когда как, – неопределённо хмыкнул Эркин.
– А когда ты слушался, – начала было Алиса, но тут же перескочила на другое. – Эрик, а Дед Мороз придёт один или со Снегурочкой?
– Не знаю, – честно ответил Эркин.
– На площади они вдвоём были, – рассуждала Алиса. – И подарки разносить должны вдвоём.
– Правильно, – вошла в комнату Женя. – А ты почему ещё не спишь, а? Ну-ка, закрывай глаза.
– Ага-а, – врастяжку согласилась Алиса, послушно закрывая глаза и вытягиваясь под одеялом. И совсем сонно приказала: – Целуйте меня, я спать буду.
– Спокойной ночи, маленькая, – тихо засмеялась Женя.
Она наклонилась, поцеловала Алису в щёку и подвинулась, уступая место Эркину.
– Вот теперь всё правильно, – одобрила его поцелуй Алиса, не открывая глаз. – Спокойной ночи.
Эркин поставил на место стул и оглянулся на Женю. Она с улыбкой кивнула ему и, выходя следом, погасила Алисе свет.
– Иди, Эркин. Я тебе ванну приготовила.
– Чего-о? – изумился Эркин.
– Иди-иди, – смеясь, Женя шутливо подтолкнула его в спину. – Всё увидишь.
– Слушаюсь, мэм, – пробормотал он по-английски, направляясь в ванную.
В ванной было тепло и немного парно. Женя в самом деле наполнила ванну и даже пену сделала. Эркин разделся, уже привычно складывая одежду, засунул трусы в ящик для грязного белья, перешагнул через борт ванны и медленно, опасаясь расплескать воду и пену, сел.
Да, в ванне он не мылся, хотя их учили работать в воде, в бассейне или в ванне, учили мыть, но не мыться. В Джексонвилле он мылся, сидя в корыте, было тесно, не очень удобно, но приятно, а вот так… Необычно.
Пузырьки пены, шипя, лопались на его плечах и груди, И Эркин по-прежнему осторожно, но уже потому, что не хотелось делать резких движений, попробовал лечь. И получилось, даже ног сгибать не пришлось. Он лёг поудобнее, упираясь затылком в край ванны, так что вода с пеной покрывала его почти до горла, глубоко вздохнул и медленно, смакуя удовольствие, распустил мышцы. Как же хорошо, как же необыкновенно хорошо. Время от времени он мягкими плавными, даже ленивыми движениями зачерпывал пену и растирал себя ею, но больше просто лежал неподвижно, полуприкрыв лаза.
– Эркин, ты не утонул?
Эркин медленно открыл глаза, увидел склонившуюся над ним Женю и улыбнулся.
– Не-е, – протянул он.
Женя рассмеялась.
– Полежишь ещё? – он молча кивнул, улыбчиво глядя на неё. – Ну, лежи, только не засни. А то захлебнёшься и утонешь, – погладила его по голове и вышла.
Эркин улыбнулся, немного поёрзал и закинул руки за голову. Ох, как же хорошо! Душистая, радужно переливающаяся пена, тёплая и какая-то… густая вода. Нет, в будни так не поваляешься, а в праздники… и в выходные… Нет, так хорошо ему ещё никогда не было.
Когда Женя всё-таки начала беспокоиться и зашла посмотреть, как он, Эркин лежал в ванне, закрыв глаза, и лицо его было таким безмятежно спокойным, что Женя испугалась.
– Эркин… – она тронула его голову, и голова качнулась, едва не скрывшись под водой.
– Эркин! Ну же, что с тобой?!
Чуть не плача, Женя попыталась ухватить его за плечо, но голое скользкое от пены тело от её попыток, уходило под воду, безвольно колыхаясь.
– Эркин!!!
Она в ужасе наклонилась над водой… И вдруг две сильные руки взметнулись, обняв её, и увлекли в пенную душистую воду.
– Ой!
Её халатик вздулся пузырём, и Эркин, дёрнув за конец, мгновенно развязал поясок, снял с неё халатик и ловко выкинул за борт ванны. Женя услышала, как он мокро шлёпнулся на пол.
– Господи, как же это?! Эркин…
– Ага, – сразу согласился со всем Эркин, усаживая Женю напротив себя. – Тебе удобно?
– Ты с ума сошёл, – убеждённо сказала Женя.
– Точно, – кивнул Эркин.
Он под водой стащил с Жени трусики и выкинул их из ванны вслед за халатиком.
– Женя, мне так хорошо было… Я и решил, Женя, ты ноги вот так поверни, ванная узкая, ага, вот так, тебе удобно? Ну вот, я и решил, что тебе тоже должно понравиться. Я и притворился.
– Так ты меня заманил?! – ахнула Женя. – Ты провокатор!
– Ага. Ты меня душить или топить будешь?
Эркин наконец устроил Женю так, что они сидела на его вытянутых ногах, а он её обнимал. Немного воды во время этой возни выплеснулось, но там было больше пены, а коврик на полу хорошо впитывал влагу.
– Женя, – Эркин поцеловал её в щёку, – у тебя на затылке пена, давай я выну шпильки.
– Эркин, но я уже мылась, опять волосы промывать, да?
Женя говорила по-детски жалобно, но попыток вырваться не предпринимала.
– А я потом тебя в душ отнесу, – пообещал Эркин, осторожно распуская её узел. – Вот так. И вот так.
Женя вздохнула и положила голову ему на плечо.
– Честное слово, Эркин, ты сумасшедший.
– Ага, – согласился он, не вслушиваясь в её слова.
Он набрал полную грудь воздуха, зажмурился и опустил лицо в воду, под водой поцеловал Женю в грудь так, чтобы воздух пузырьками пробежал по её телу.
– Эркин, – не на шутку испугалась Женя. – Ты же захлебнёшься!
Она за волосы выдернула его голову из воды. Эркин проморгался, отфыркался.
– Тебе понравилось? – очень внушительно спросил он.
– Ну да, конечно, но, Эркин…
– Тогда не мешай мне, Женя, не дёргай меня, ладно?
Он улыбнулся ей и опять нырнул. И Женя невольно охнула, почувствовав на своей груди его губы.
Эркин вынырнул, помотал головой, стряхивая с волос воду, и победно улыбнулся Жене.
– Ну как?
– И всё-таки ты сумасшедший, – счастливо ответила Женя, целуя его в скользкую и чуть горьковатую от воды щёку.
Эркин счастливо засмеялся, обнял Женю и неожиданно гибким и ловким движением поднырнул под неё, перевернулся и вынырнул уже за её спиной. Выплеснулось ещё немного воды.
Они побарахтались ещё немного, пока Эркин не решил, что вода остыла и Жене холодно. Он встал, держа хохочущую Женю на руках, перешагнул через борт ванны и пошлёпал в душ.
– Сейчас обмоемся, – перечислял он, одной рукой включая воду, а другой придерживая Женю, – потом я отнесу тебя в спальню...
– Эркин, а занавес, – перебила его Женя, – Всё же забрызгаешь.
– Зато пену смою, – засмеялся Эркин.
Действительно, клочья пены украшали ванную в самых неожиданных местах. На полу стояли лужи, и тоже с клочьями пены.
– Женя, я всё уберу.
– Мы уберём, – поправила его Женя.
Они стояли вдвоём под душем – занавес всё-таки задёрнули – и Женя теребила волосы Эркина, гладила его плечи.
– Нет, Женя, я быстренько.
– Вдвоём ещё быстрее.
Эркин подчёркнуто покорно вздохнул и рассмеялся. Потому что засмеялась Женя…

Проснувшись, Женя осторожно, чтобы не потревожить Эркина, отодвинулась от него и вылезла из-под одеяла. В спальне сумрачно, и, чтобы посмотреть время, пришлось брать будильник в руки. Что ж, ещё полчасика можно поспать или всё-таки…?
– Женя, – тихим сонным голосом позвал Эркин, – пора?
– Нет, – так же тихо ответила Женя. – Поспи ещё.
Но Эркин уже сел, потёр лицо ладонями и улыбнулся.
– Женя, стол сейчас к ёлке нести надо, накрывать, – его улыбка становилась всё шире, – подарки выкладывать, ведь так?
– Всё так, – рассмеялась Женя.
– Тогда я встаю.
Он откинул одеяло и встал, потянулся, сцепив пальцы на затылке.
– Женя, я только в душ сейчас схожу и потянусь немного. Ладно?
– Конечно. А я пока здесь уберу и приготовлю всё.
Эркин прислушался и удовлетворённо кивнул:
– Спит.
Взял из комода чистые трусы и пошёл в ванную. Женя тихо рассмеялась и стала убирать. Смешно, как Эркин одновременно и стесняется своего тела, и хвастается им, любит ходить голым, делает специальную гимнастику – ну, он всё делает красиво – и готов ходить в рабских куртке и штанах, что только уродуют его. Ну, ничего, сегодня он такой подарок получит… Она даже хихикнула, предвкушая удовольствие.
В ванной Эркин сначала вымылся под тёплым душем, выключил воду, перешёл из душа на коврик, с наслаждением как следует, хоть и без особого размаха потянулся, опять вошёл в душ и включил холодную воду. Чтоб в голове прояснело.
В спальню он вернулся, чувствуя себя уже совсем свежим. На застеленной ковром кровати лежали приготовленные Женей нарядные брюки, рубашка, носки, на полу стояли ботинки. Но Эркин решительно взял с пуфа свои старые джинсы.
– Я потом переоденусь. Когда всё сделаю.
Женя, перебиравшая в шкафу свои наряды, кивнула.
– Хорошо.
Эркин застегнул джинсы, накинул на плечи ковбойку.
– Пойду, стол перенесу.
Но отправился не в кухню, а в кладовку. Взял пакет с новогодними подарками и коробку. Подарки – Жене духи, Алисе нарядные ленты – положил под ёлку, а коробку – свой главный новогодний сюрприз – поставил, пока не распаковывая, у стены за ёлкой, чтоб в глаза не сразу кидалась. Коробку с шампанским и бокалами он пока трогать не стал, оставив в кладовке. Это перед полночью. И пошёл на кухню за столом. Он его за эти дни уже не раз таскал из кухни в большую комнату и обратно. И главное сейчас – не громыхнуть, чтобы не разбудить раньше времени Алису.
Женя уже была в большой комнате, а под ёлкой… под ёлкой лежал ещё один пакет. Эркин всё понял и старательно отвёл глаза.
– Женя, сюда?
– Да, вот так. И скатерть.
У Эркина так и чесался язык спросить, почему Женя не положила под ёлку свой подарок Алисе, но… но, наверное, так надо. И удержался от вопроса.
Женя застелила стол их самой нарядной скатертью.
– Я сейчас стулья принесу.
– Да, спасибо. И иди переоденься, а я Алису подниму.
Эркин кивнул. Женя явно нервничала, спешила, чего-то ожидая. Но чего? Или… или она тоже приготовила какой-то сюрприз? Тогда лучше не мешать. Женя же не спросила его о коробке, и раньше не спрашивала.
Эркин принёс из кухни в комнату стулья, расставил их у стола. Оглядел ёлку. Да, всё в порядке, свечи он все заменил, игрушки, лакомства… – всё на месте. Подарки наготове… Женя – уже слышно – будит Алису. Пора. И за окнами уже совсем темно.
В спальне он сразу задёрнул шторы, привычно вдохнув запах хризантем, включил свет, прислушался и понял: нужно поторапливаться. Ему же возиться с Алисой, пока Женя оденется. Он быстро оделся, оглядел себя в трюмо и, качнув створкой, в коридоре. А что, хорошо смотрится. Он взял с трюмо расчёску, расчесал волосы и взмахом головы уложил прядь. Вот так. И улыбнулся своему отражению.
Не зная, что именно задумала Женя, он был готов ко всему. И накрывал вместе с Алисой праздничный стол, и восхищался представшей перед ними Женей в новом бордовом платье с золотой шалью на плечах, и…
И тут в дверь позвонили. Эркин перехватил взгляд, который бросила Женя на свои часики, и понимающе улыбнулся. Значит, это оно и есть.
Но такого он никак не ждал! За дверью стоял Дед Мороз! В синем с оторочкой из белого меха длинном тулупе, в такой же шапке, с серебряной закрывающей грудь бородой, с большим мешком за плечами и с высоким посохом с серебряной снежинкой на верхушке в руках.
Эркин растерянно попятился, натолкнувшись на спрятавшуюся за ним Алису.
– Мир и покой этому дому! – Дед Мороз подкрепил свои слова ударом посоха об пол. – Здесь Алиса, девица красная?
– Ага-а, – тоненько ответила Алиса из-за Эркина.
Дед Мороз важно огладил бороду синей, расшитой серебром рукавицей и вошёл в прихожую. А следом… Снегурочка?! Эркин посмотрел на Женю, увидел её улыбку и успокоился.
Необыкновенных гостей торжественно провели в большую комнату к ёлке, где немного освоившаяся Алиса, держась – на всякий случай – за руку Эркина, разгадала загадки про снег, ёлочку, зайца и спела песню про ёлочку уже по-русски. Только теперь, глядя на радостно лукавую улыбку Жени, Эркин понял, зачем эта песня разучивалась. Значит, точно Женя знала про всё заранее. Значит, и подарок Алисе у них, у Деда Мороза и Снегурочки. И в самом деле, Дед Мороз полез в свой мешок, покопался в нём и вытащил… коробку, перевязанную ярко-синей в белых снежинках лентой и с ярлыком, на котором было написано: «Алисе».
– Твоё имя? – спросил Дед Мороз.
Шёпотом проговаривая буквы, Алиса прочитала надпись и широко улыбнулась.
– Да, моё, – и похвасталась: – Я почти-почти все буквы знаю.
– Ай да молодец, ай да умница! – восхитились Дед Мороз и Снегурочка.
И стали прощаться. Пожелали Алисе расти большой, умной и здоровой, слушаться старших и хорошо учиться. И ушли.
Провожая Деда Мороза и Снегурочку, Женя вышла с ними в коридор, но быстро вернулась и, смеясь, вошла в комнату, где Эркин помогал Алисе развязать бант на стягивающей коробку ленте.
– Что же ты Деда Мороза обманула, а? – спросила Женя. – Ты же и половины букв не знаешь.
– Я не обманывала, – Алиса, не отрываясь, смотрела на руки Эркина. – Я же не сказала, что все знаю.
– Ага, – Эркин даже оторвался от своей работы. – А почти – это сколько?
– Это значит не все. Ну же, Эрик, что там?
Эркин снял наконец крышку, а Алиса ахнула. Там в специальных прорезях лежали кастрюльки, сковородка, чайник, тарелки и даже ложки с вилками. Маленькие, как раз для кукол, но совсем как настоящие. Настоящий большой сервиз! Его торжественно отнесли в комнату Алисы и расставили на кукольном столе. Теперь у Линды, Спотти и Мисс Рози есть фарфоровый чайный и жестяной столовый сервизы, и кухонная посуда есть. Теперь… теперь плита нужна, так?
– Будет плита, – кивнул Эркин.
– Ага, – Алиса сосредоточенно раскладывала по тарелочкам угощение из мозаики. – И с конфорками. Я видела, Нинке из башни такую купили.
– Без конфорок не плита, – согласился Эркин.
И начался необыкновенный вечер. Играли, пели, ели вкусные вещи, сидя прямо на полу у ёлки, читали сказки, вернее, читала Женя, а Эркин и Алиса слушали. И снова ели, играли, пели… И хотя Алиса твёрдо решила дождаться Нового года, и мама – впервые в жизни! – разрешила ей сидеть сколько угодно, но к девяти часам глаза почему-то стали сами собой закрываться. А мама и Эрик ещё не раскрыли свои пакеты, что им Дед Мороз принёс. Обидно, конечно, что взрослый Дед Мороз приходил, когда она спала, но хоть посмотреть-то…

ТЕТРАДЬ СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

*   *   *

Ночью дождь кончился, похолодало, и к утру лужи схватило ледком. Выйдя на рассвете из дома, Чак попробовал каблуком лёд на луже и вполголоса выругался. По такой обледенелой дороге угробиться ничего не стоит, а ему надо показать класс. Покажешь тут… Вот паскудство! И так на душе погано, да ещё такое… Он попросту боялся. Знал это и не желал в этом признаться самому себе. Сам поймёшь, так и другие заметят.
Дня три назад он узнал, что Бредли видели в Колумбии, и весь день болтался и крутился вокруг заведения Слайдеров, рассчитывая, что Бредли явится взять с поганцев плату за крышу. И будет, конечно, вместе с Трейси. Или пришлёт одного Трейси. Второй вариант даже предпочтительнее. А чёртовы беляки не пришли. Ни один, ни второй. И где их искать… Хотя это-то просчитать несложно, но ему-то туда ходу нет, ни один цветной туда сунуться не смеет. Даже Старого Хозяина в такие места белый шофёр возил.
Но вчера… вчера повезло, и всё решилось.

В Колумбию они приехали двадцать седьмого рано утром, пожертвовав поезду ночь.
– Нужна машина, Фредди.
– Помню, – буркнул Фредди.
Он не выспался и был поэтому зол. Последний день в имении отнял много сил: нужно было оставить задел на те две недели, что их с Джонни не будет, большая игра требует свежей головы, а что за сон в поезде?
На вокзальной площади Джонатан сразу направился к стоянке такси. Но назвал не «Атлантик», а более скромный «Чейз-Отель», и Фредди кивнул. Сначала надо разведать как следует. Да и им в ковбойском в «Атлантике» нечего маячить, а в «Чейз-Отеле» полно провинциальных лендлордов, там легче затеряться.
В номере Фредди сказал уже спокойнее.
– По обычной программе, Джонни.
– Да. У Слайдеров пока не светись.
– Не учи.
Первые два, много три дня – самые сложные. Надо быть предельно осторожным, не игра – прощупывание. Колумбия – не Бифпит, здесь Ансамбль, и пока там не прояснится, трепыхаться смертельно опасно. Правда, и положение у них теперь другое. Открытые счета прибавили веса. Они вывалились и могут позволить себе куда больше, чем раньше, но наглеть нельзя.
Душ, бритьё, переодеться… Фредди поглядел на сосредоточенно завязывающего галстук Джонатана.
– Всё, Джонни, удачи. Я пошёл.
– Сегодня здесь.
– Понял.
И завертелась карусель встреч, осторожных и откровенных разговоров, нежеланных, но нужных выпивок, и игра, игра, игра… Игра для престижа и для денег, кому отдать, кого пощипать, кого обчистить. И ежеминутно, ежесекундно думай, просчитывай, помни об алиби и обоснованиях. Здесь, в Колумбии, самый опасный враг – инспектор Робинс. На всю полицию можно накласть, купить их с потрохами и фуражками, но не Бульдога. Бульдогу дал зацепку – пиши пропало. Ничего не забывает, попадись на какой-то мелочи и тебе живо всё твоё по совокупности подвесят. Вообще-то Робинсу пора быть комиссаром, и это очень многих бы устроило, чтобы ушёл он с оперативной на бумажную работу, но… столь же многим не хотелось перехода Робинса на внутренние проблемы полиции. Правда, у Робинса был один, но серьёзный плюс: он всегда играл честно. По всем полицейским правилам. И подстроиться было можно.
На третий день всё как-то устоялось, перспективы обрисовались достаточно чёткие, и Джонатан начал готовить офис – пока приходилось пользоваться конторой Дэнниса – и квартиру. Дэннису плыл в руки большой и, главное, долгосрочный заказ, но нужно и толкать мэрию, и приглядывать, чтобы кто другой не перехватил, удалось очень аккуратно прибрать небольшую, но крепкую посредническую фирму – вдова пострадавшего в одной из разборок осталась довольна полученной чистой во всех отношениях суммой. Покойник использовал фирму только для официального прикрытия, а они хотели сделать её прибыльной легально, намечалась ещё пара точек… так что между играми они не спали, как большинство игроков, а крутились и бегали посоленными зайцами. Новый Год Джонатан собирался встречать в Экономическом клубе. Фредди туда хода не было, но он разрабатывал на эту ночь свои планы. И тридцатого уже спокойно отправился побродить по Колумбийскому Торговому центру. И покупки надо сделать, и развлечься немного можно: ковбойской ярмарки тут нет, так хоть это.
Фредди уже купил почти всё намеченное, перемигнулся и переговорил с кем хотел, когда почувствовал взгляд. Кто-то упорно смотрел ему в спину. Не полицейский – те смотрят по-другому – и не кто-то из знакомых. Медленно, чтобы не спугнуть резким движением, будто просто рассеянно глазеет, Фредди повернулся, и их взгляды пересеклись.