Что я делаю? – ужасалась про себя Мона, пока они шли по вытоптанному газону, поднимались на опоясывающую дом веранду, шли вдоль ряда дверей, из-за которых слышались голоса, смех, ругань, пение. Что она делает? Ведёт к себе первого встречного. Так кто она после этого? Но она уже нашаривала в кармане жакета ключ и отпирала дверь.
– Входи.
Она зажгла свет, закрыла дверь и прошла к окну задёрнуть штору.
– Выпьешь чего-нибудь?
Найджел молча покачал головой.
– Ты совсем не пьёшь?
Он пожал плечами.
– Иногда. Если нет другого выхода. Мона, ты не ответила мне.
– А что я должна ответить, Найджел? Вот, – она обвела комнату рукой. – Вот здесь я живу, а теперь мне надо будет уехать. Если бы я ещё знала, куда.
– Не уезжай, Мона.
Найджел бросил на пол сумку, шагнул к Моне и осторожно взял её за руки выше локтей.
– Мона, я… Я хочу быть с тобой. Всегда. Во всём. И твоя судьба – это моя судьба. И твои беды – это и мои беды.
– В горе и в радости, – Мона говорила задумчиво, глядя ему в лаза. – В здоровье и в болезни, в разлуке и вместе…
– В жизни и в смерти, – закончил Найджел. – Да, Мона, всё так.
– Сколько тебе лет, Найджел? Ты как ребёнок. Ты подумал, как мы будем жить? На что?
– По порядку. Мне двадцать лет, у меня с братьями собственное дело, – Найджел сам себе удивлялся, но остановиться не мог и не хотел.
Мона вздохнула.
– А мой ребёнок…
– Наш ребёнок, – сразу перебил её Найджел, – ты ведь именно это хотела сказать.
– У меня не будет работы, меня уволят, выгонят, с позором.
– Ты уйдёшь сама. Как только мы поженимся. Я завтра пойду к священнику, и мы поженимся.
– Найджел, ты так говоришь, – она недоверчиво засмеялась, – будто давно думал об этом.
– Нет, я даже не мечтал, не смел мечтать. Но… но ты не сказала мне. Ты согласна, Мона?
– Я разве не сказала? – удивилась Мона. – Да, я согласна, Найджел, но…
Но она не договорила. Потому что он наклонился и коснулся своими губами её губ. И это было так непохоже на поцелуи Нила, тот не целовал, а впивался, откусывал, а с Найджелом так… сладко, да, сладко. У Моны закружилась голова, и, чтобы не упасть, она обхватила обеими руками Найджела за шею, обняла его, чувствуя его руки на себе, обнимающие мягко и крепко. Блаженное чувство защищённости.
– Спасибо, Мона, – оторвался от её губ Найджел. – Спасибо.
– Спасибо и тебе.
На её глазах снова выступили слёзы, но она улыбалась.
– А сейчас… сейчас я тебя чем-нибудь угощу. Ведь… это наша помолвка, да?
– Да, – сразу согласился Найджел, хотя весьма смутно представлял, что такое помолвка и зачем она нужна.
– Ты присядь, я быстро, сними куртку, – захлопотала Мона.
Найджел огляделся уже внимательнее, нашёл у двери вешалку, снял и повесил ветровку, отнёс туда свою сумку. Маленькая комната, ниша с раковиной и кухонным шкафчиком с электроплиткой, ширма с цветастым узором загораживает кровать, маленький диван, перед диваном низкий столик, маленький, как игрушечный, электрокамин, два креслица, обивка на диванчике и креслицах линялая и потёртая, на стене две картинки в рамках – пейзажи, и между ними над диваном белый, как коврик, с вышитыми цветами, бабочками и буквами. Шевельнув губами, он прочитал: «Бог любит тебя».
– Это мамино, – Мона поставила на стол два стакана с молоком и тарелку с двумя тонкими сэндвичами. – Мама сама вышивала. Свечей у меня нет, но мы включим камин, а верхний свет я погашу. Вот, больше у меня ничего нет, я сегодня ничего не покупала. Ничего?
– Ничего, – кивнул Найджел и тут же озабоченно спросил: – А ему? Ему же тоже надо.
Мона сразу поняла, о ком он говорит, и улыбнулась.
– Он ещё маленький. Ему пока хватает.
Она погладила себя по животу, и взгляд Найджела подтвердил, что она делает всё правильно.
Они сидели рядом на диване и пили молоко с сэндвичами, разглядывая светящийся красным экран камина и розово-красные блики и отсветы на стенах.
– Найджел… – нерешительно начала Мона.
– Да, Мона, – сразу откликнулся Найджел.
– Ты… ты ни о чём не хочешь спросить меня?
Он медленно покачал головой.
– Нет. Ты ведь… ты сама мне скажешь. Ну, что я должен знать. А самое главное я уже знаю. Что ты согласна. А ты, – он посмотрел на неё, – ты хочешь меня спросить, так?
– Да. Я… я хочу знать, как ты думаешь, как мы будем жить. Ты говорил, что у тебя собственное дело. Какое?
– Массажное заведение, – Найджел улыбнулся. – Нас трое братьев, у нас своё дело и свой дом. Всё будет хорошо, Мона.
Мона рассмеялась и поцеловала его в щёку. Найджел поставил свой стакан на столик и повернулся к ней. Мона кивнула.
– Да, Найджел.
Он обнял её, мягко забрал у неё стакан и поставил на стол, коснулся губами её лба, поцеловал в виски, глаза и так, целуя, опускал голову, пока их губы не сомкнулись. Руки Моны скользнули по его затылку и шее, легли на плечи. Найджел от оторвался от её губ, давая ей передышку, улыбнулся. Мона готовно подалась к нему и стала расстёгивать на нём ковбойку.
– Найджел…
– Да, Мона.
Он нашаривал застёжку на её платье, и ей пришлось помочь ему.
– Я сама его сшила, – попыталась она объяснить, почему молния перекошена и совсем не в том месте, как обычно у платьев.
Странно – мелькнула у него где-то на самых задворках сознания мысль – в последний раз он вот так раздевал женщину совсем мальчишкой, ещё в общей учебке, ещё до того, как его отобрали в джи, а руки помнят и не путаются. Мелькнула и тут же пропала, это же не работа, это… это совсем другое, совсем.
– Оно тебе очень идёт, – Найджел уже расстёгивал на ней бюстгальтер. – Но так ещё лучше. Ты очень красивая, Мона.
– И ты, – она с восхищением рассматривала его плечи и грудь, осторожно погладила, робко тронув сосок. – Ты такой красивый, Найджел.
Он сдвинул с её плеч бретельки бюстгальтера, дал ему соскользнуть на её колени и, наклонившись, поцеловал её груди, ложбинку между грудей и так всё ниже и ниже и, прежде чем поцеловать её живот, поднял голову и улыбнулся.
– Я целую и его.
Мона ахнула и засмеялась, закрывая ладонями лицо. А он всё целовал и целовал её, всю, везде. И ей было горячо и щекотно, и она никогда не думала, никак не ожидала, что мужские руки так нежны, а губы горячи. Она билась, выгибаясь, в его руках, хватала его за полечи, гладила, прижимая к себе, его голову. Она ещё помнила, что стенки так тонки, что любой звук громче тихого разговора слышен в соседних комнатах, но… но… но…
Она лежала на диване, вздрагивая и постанывая в полузабытьи. Найджел стоял на коленях, разглядывая её, любуясь ею, её розовым от камина телом, чуть заметно выдающимся животом, или это только кажется ему?  Но вот она, Мона, его… да, его жена и мать его сына. И на этом он будет стоять хоть под током, хоть под пулей. И что бы и как бы ни было, это так. И он снова нагнулся и поцеловал её в живот, в кажущееся возвышение у пупка.
Мона открыла глаза и мягко положила руку на его голову, зарылась пальцами в его кудрявые пряди.
– Найджел, это было? Мне не приснилось?
– Нет, – он говорил, не отрывая лица от её тела, и голос звучал глухо. – Это было.
Мона вздохнула и погладила его по затылку, шее. Найджел осторожно, чтобы не стряхнуть её руку, выпрямился. Его глаза и щёки влажно блестели.
– Ты плакал? – удивилась Мона. – Почему?
– От счастья. Ты – моё счастье, Мона.
Разбросанная смятая одежда, из-за стены чей-то храп. Уже так поздно? Мона убрала руку и села.
– Я сейчас постелю, и ляжем, да? Ведь ты не уйдёшь?
– Нет, – Найджел встал. – Я не уйду, Мона.
Мона встала и обняла его, поцеловала, для чего ей пришлось встать на цыпочки и вытянуться изо всех сил. Найджел даже не успел ответить ей, как она заметалась по комнате, захлопотала, убирая, складывая и наводя порядок. Найджел, чувствуя, что он сейчас только помешает, сел на диван. Он ни о чём не думал, просто сидел и смотрел на камин.
– Ну вот, – Мона, по-прежнему голая, выбежала из-за ширмы. – Иди, ложись, Найджел, я камин выключу и тоже лягу. А то он столько энергии жрёт, что ужас один.
Найджел послушно встал и прошёл за ширму. Узкая, чуть шире его топчана, кровать, белые полотняные простыни. Он сел на край, машинально привычным движением обтёр ступни и лёг. Мона выключила камин и в темноте наощупь прошла к кровати, наткнулась на Найджела.
– Ты с краю хочешь? Хорошо-хорошо, я у стенки.
Она легко перебралась через него и нырнула под одеяло. Кровать узка для двоих, и Найджел повернулся набок лицом к ней.
– Как хорошо, – вздохнула Мона. – Знаешь, с тобой я ничего не боюсь.
– Да, – он осторожно, кончиками пальцев погладил её по волосам, по щеке. – Да, Мона, я сделаю всё для тебя. И него.
– А если будет девочка? – лукаво засмеялась Мона.
– Будет маленькая Мона, – ответно засмеялся Найджел.
Совсем рядом за стенкой громко всхрапнули и мужской низкий голос прорычал неразборчивое ругательство. Найджел и Мона замолчали, прижавшись друг к другу.
– Будем спать, да?
Шёпот Моны обжёг ему ухо.
– Да, – беззвучно шевельнул он губами, и ещё тише: – Раз ты так хочешь.
Мона вздохнула, потянулась, поёрзала в его объятиях и наконец затихла.
Найджел осторожно, чтобы не побеспокоить её, распустил мышцы, но сна не было, хотя уже в самом деле очень поздно. Всё получилось так быстро, неожиданно… но он ни о чём не жалеет. А чтобы тот тип не лез, да, он так и сделает, всё возьмёт на себя. Конечно, Моне он скажет, и тогда правду будут знать четверо: он сам, Мона, Роб и Мет. А для всех остальных он – отец, только он. Да, познакомились… на балу, в Новый год как раз, гуляли, и когда она забеременела, он женился. Обычное дело. Так и только так.

Отец Артур привык к неожиданным визитам. Соглашаясь на приход в Цветном квартале Колумбии, он знал, на что идёт. И когда задребезжал дверной звонок, пошёл открывать, даже не поглядев на часы. И всё же удивился, увидев визитёра. Младший Слайдер? Что-то случилось?!
– Доброе утро, святой отец, – Найджел часто дышал после бега. – Прошу прощения, что разбудил вас, но мне надо… – он задохнулся.
– Доброе утро, сын мой. Хорошо, что пришёл, – ободрил его священник. – Заходи и рассказывай. Что-то случилось?
– Я… я хочу исповедаться.
Отец Артур улыбнулся.
– Конечно, сын мой, я выслушаю тебя. Проходи.
Странно, конечно, он никогда не говорил своей пастве об исповеди, они же не католики, откуда только парень узнал об этом, но раз просит выслушать его, то отказать – грех.
В гостиной Найджел как-то затравленно огляделся и, не сев несмотря на приглашающий жест священника, заговорил:
– Святой отец, я… я встречаюсь с девушкой, уже давно, с Нового года, и… и она ждёт ребёнка.
Отец Артур сначала нахмурился: лёгкость, с которой обитатели Цветного сходились, их случайные необязательные связи сердили его, – но тут же сообразил, что ради простого рассказа его бы не побеспокоили так рано.
– Святой отец, я женюсь на ней, – выдохнул Найджел и невольно улыбнулся. – Она согласна.
«Ещё бы!» – хмыкнул про себя отец Артур. Слайдеры – все трое – завидные женихи, ему уже намекали, что если он поспособствует своим пастырским словом, то отблагодарят. Ну, это всё неважно, а главное… главное то, что Найджел решил правильно. И разумеется, он поможет ему и его девушке.
– Чем я могу помочь, сын мой?
– Мы не хотим откладывать свадьбу, святой отец.
Отец Артур понимающе кивнул. Они договорились, что свадьба будет не сегодня или завтра, а в субботу, всё-таки надо уладить всякие житейские мелочи, а до субботы Найджел в один из вечеров придёт к нему для беседы со своей невестой.
Поблагодарив отца Артура, Найджел попрощался и побежал домой. Хоть бы к девяти успеть. Он бежал, ни на что не обращая внимания. С ним здоровались, он отвечал, не глядя, окликали – он с улыбкой отмахивался, не останавливаясь.
Вот уже их улица, ещё по-утреннему тихая. Он с ходу перепрыгнул через ограду, взбежал на веранду, бутылок уже нет, значит… Вверх по лестнице одним духом. Завтракают? Успел!
Найджел бросил сумку на стол в холле, ветровку на вешалку и, влетев в кухню, бросился к раковине.
Метьюз за волосы оторвал его от крана, заставил перевести дыхание и пить из кружки маленькими глотками.
– Сердце сорвёшь, дурак.
– Отдышался? – Роберт насмешливо оглядел его. – Бить мы тебя потом будем. Ты где вместо школы шлялся?
– Сейчас, – Найджел уже спокойно выпил вторую кружку, ещё раз глубоким вздохом успокоил дыхание. – Братья, я женюсь.
– Чего-о?! – изумился Роберт.
– Найдж, ты в порядке? – озабоченно спросил Метьюз.
– Вполне. Свадьба в субботу.
– И чего такая спешка? – обманчиво спокойно спросил Роберт.
– Мы переспали, она беременна, и я, как честный человек, женюсь.
Метьюз попятился и сел, с каким-то даже страхом глядя на Найджела. Тот шагнул вперёд, с силой опёрся кулаками о стол и подался вперёд, навис над братьями.
– Братья. Для всех я с ней с Нового года встречаюсь, ребёнок этот мой. На этом и под пулей стоять буду. Я уже у священника был и ему это же сказал.
– А нам что скажешь? – спросил Роберт.
– У тебя что…? – не договорил Метьюз.
– Ничего, – мотнул головой Найджел. – Как было, так и остаётся. Но об этом…
– Знать никто не будет, – закончил за него Роберт. – Она-то хоть кто?
– Она недоказанная, родители у неё условные, – Метьюз присвистнул, и Найджел кивнул. – Да, Мет, я на неё только издали смотрел, а вчера поговорить удалось, и вот, всё решилось. Жить я без неё не могу. И не буду.
– То-то ты как не в себе был, – понимающе кивнул Метьюз.
– Да, – Найджел говорил уже совсем спокойно. – Да, братья.
Роберт протянул руку, и они переплели пальцы.
– Ну вот, – Роберт улыбнулся. – И всё, и пошли вниз, надо работать. В ленч обговорим всё.
– Да, – кивнул Метьюз. – Беги, переодевайся, Найдж. До ленча без завтрака выдержишь?
– Не проблема! – крикнул, выбегая из кухни, Найджел.
Уже полдесятого, работы выше головы, открываться пора. У себя в комнате Найджел сбросил кроссовки, джинсы и ковбойку, быстро натянул рабочую форму и переобулся в лёгкие вроде паласных ботинок, что им ещё в госпитале вместе с формой подарили, и побежал вниз, к братьям, помочь всё приготовить к смене. И больше он уже ни о чём не думал.

*   *   *

Ларри знал, что городская жизнь шумна и суматошна, но такого не предполагал. Каждый день, каждый час возникали и как-то сами собой решались проблемы, тут же порождая новые. И в этой круговерти он, к своему изумлению, чувствовал себя всё увереннее. Договорился о стирке, уладилось и с готовкой, купил одежды себе и Марку, посуду, сходил в церковь и поговорил со священником о школе для Марка, и сам на муниципальных курсах сдал экзамен и получил справку о функциональной грамотности. Целый день ушёл, но сделал. С ума сойти, сколько он успел за эти несколько дней. А всё только начинается.
В понедельник они как всегда встали по деревенской привычке рано. Ларри сварил для себя кофе, приготовил сэндвичи. Марк принёс от дядюшки Пинки две бутылки молока.  Разносчик оставлял молоко у входа, а жильцы забирали его сами. Увидев кофе, Марк удивился.
– Пап, а молоко? И сэндвичей сколько?
– Я иду на работу, – Ларри отхлебнул кофе. – Если не приду к ленчу, поешь сам. Выпьешь молока с сэндвичами. Без меня из дома не выходи. Почитай или порисуй. К обеду я точно вернусь.
– Ага, – кивнул Марк и тут же поправился: – Хорошо, папа.
Таким сосредоточенно серьёзным он видел отца не в первый раз, тот всегда такой перед работой в мастерской. И Марк знал, что ни мешать, ни отвлекать отца нельзя.
Не зная, вернее, не будучи уверенным, какая работа ему предстоит, Ларри, на всякий случай, надел не джинсы и ковбойку, а хорошие брюки и белую рубашку, ну, и ботинки вместо кроссовок. Сверху ветровку, чтобы особо не выделяться.
– Ты всё понял, Марк?
– Да, пап.
Ларри потрепал сына по голове, проверил бумажник и ключи и вышел, захлопнув за собой дверь. Дядюшка Пинки благодушно кивнул ему, сразу и здороваясь, и прощаясь, и Ларри ответил ему таким же улыбчивым кивком.
Дорогу ему объяснили хорошо, и добрался он без приключений и расспросов. Уже у самой двери столкнулся с Чаком. Живя практически рядом, виделись они нечасто. Такая уж у Чака работа, что его днём не бывает, а вечером Ларри спать ложится опять по-деревенски рано.
Они поздоровались и вошли.
Джулия Робертс уже была на месте. Чак как всегда ограничился молчаливым кивком, но Ларри поздоровался:
– Доброе утро, мэм.
– Доброе утро, – бесцветный сухой голос. – Лоуренс Левине?
– Да, мэм.
– Мистер Бредли ждёт вас.
Короткий указывающий жест, и Ларри, проходя к тёмной полированной двери, слышал за спиной:
– Маршрут на сегодня…
Ларри осторожно потянул на себя тяжёлую с виду, но неожиданно легко открывшуюся дверь.
– Доброе утро, Ларри. Заходи.
– Доброе утро, сэр, – улыбнулся Ларри, входя в кабинет.
Да, это уже настоящий кабинет, не то, что в имении, это Ларри сразу понял. Джонатан, весёлый, в хорошем костюме, встал ему навстречу из-за стола, и Ларри совсем растерялся. Но опомниться ему не дали.
– Как устроился, нормально?
– Да, сэр, спасибо, сэр.
– Отлично. Так вот, Ларри, мы начинаем новое дело. Ювелирный салон. Магазин и мастерская. Работа по заказам и немного на продажу.
Ларри слушал и кивал. В общем, это всё ему знакомо, Фредди так и говорил.
– Есть вопросы, Ларри?
– Нет, сэр.
Джонатан кивнул.
– Тогда пошли, посмотрим и уже на месте обговорим детали.
– Да, сэр.
Джонатан снял с вешалки в углу плащ и шляпу, быстро, не допустив помощи Ларри, оделся, взял плоский чемоданчик-портфель.
– Пошли, Ларри.
И кивком поблагодарил, когда тот открыл перед ним дверь.
Попрощаться с секретаршей Ларри не успел, так быстро шагал Джонатан.
На улице Ларри вежливо держался сзади и ни о чём не спрашивал. Джонатан пару раз оглянулся, проверяя, не отстаёт ли он. Идти оказалось недолго. На Маркет-стрит в сплошном ряду уже открытых магазинов две небольшие витрины с опущенными наружными жалюзи и между ними дверь, над ней рама для вывески. Значит, здесь? Да, Джонатан явно идёт туда.
Джонатан властно толкнул дверь и вошёл, не оглядываясь. Ларри последовал за ним, быстро огляделся.
Небольшой зал с прилавком, маленьким столиком и тремя креслами перед окном, за прилавком в дальнем углу неприметная дверь, лампа под потолком, бра по стенам, свет мягкий, но сильный, как раз подобрано, чтобы камни хорошо играли. Прилавок высокий. И ему под рост, и покупателю наклоняться не надо. Ларри огляделся ещё раз, уже внимательнее: ему же здесь работать. Джонатан не торопил его. Прилавок витриной, внутри обит чёрным бархатом, стекло хорошее, безбликовое.
– Ну как, Ларри? На твой взгляд?
Ларри вздрогнул и обернулся. В распахнутой угловой двери стоял Фредди. Тоже в «городском» костюме, но шляпа по-ковбойски сбита на затылок.
– Доброе утро, сэр, – улыбнулся Ларри. – Всё очень хорошо, сэр.
– Спасибо, Ларри. А здесь кабинет и мастерская, – Ларри посторонился, пропуская их.
Просторная комната, разделённая ещё пустым стеллажом от пола до потолка. Большой письменный двухтумбовый стол с креслом, ещё диван и кресла вдоль стены, шкаф-витрина сбоку, кресла для посетителей у стола, перед диваном небольшой восьмиугольный столик. Ларри невольно улыбнулся: у Старого Хозяина в кабинете так же было. Не совсем так, но очень похоже. Вот только стеллаж…
– Мастерской я не занимался, – в голосе Фредди прозвучали изумившие Ларри извиняющиеся нотки, – ты уже сам решай, как тебе здесь всё сделать.
Ларри прошёл за стеллаж, огляделся.
– Окон нет, сэр?
– Нет.
– Спасибо, сэр, так, конечно, надёжнее, – и снова покосился на стеллаж.
Фредди, разумеется, сразу это заметил и озабоченно спросил:
– Может, вместо стеллажа глухую перегородку сделать?
Ларри ещё раз огляделся.
– Я не знаю, чем его заполнить, сэр, чтобы мастерская не просматривалась.
– Принято, – кивнул Фредди. – Сейчас придёт Дэннис, скажешь ему, какие нужны переделки.
– Да, сэр, спасибо, сэр, – машинально ответил Ларри, озираясь по сторонам и прикидывая, где и как разместить рабочие столы, шкафы… да, сейф, нужен же сейф. – Прошу прощения, сэр, а сейф?
– Здесь, Ларри, – отозвался из кабинета Фредди.
И, когда Ларри вышел из мастерской, распахнул отделанную под панель дверцу позади письменного стола.
– Да, сэр. Но нужен и в мастерской, – твёрдо сказал Ларри. – Здесь готовые заказы и деньги. А материал надо держать отдельно.
– Резонно, – кивнул Джонатан.
Фредди покраснел и буркнул:
– Сделаем.
– Всё очень хорошо, сэр, – быстро сказал Ларри.
Джонатан усмехнулся и незаметно подмигнул Фредди. Зазвенел звонок.
– Это Дэннис, – бросил через плечо Фредди, выходя из кабинета в зал. – Сейчас приведу.
Дэннис был не один, а с двумя своими людьми: архитектором и дизайнером. Джонатан так повернул знакомство, что Ларри пришлось обменяться со всеми рукопожатиями и вообще вести разговор. Правда, он касался только оборудования мастерской и кое-каких переделок. Салон, в основном, сделан, кабинет обговорили, мастерская… Услышав о сейфе, Дэннис кивнул:
– Не проблема. Тоже с маскировкой?
– Да, сэр, – Ларри немного смущённо улыбнулся. – И ещё, сэр, ещё один, не на самом виду, но заметный.
– Зачем? – удивился Фредди.
– Ну, чтобы не искали спрятанных, сэр. Если вдруг что.
Дэннис посмотрел на Ларри с уважительным интересом.
– Толково.
Обговорили и это. Зашла речь о вывеске. Ларри запнулся, и сразу вмешался Джонатан.
– Левине и Ко.
– А название? – спросил дизайнер.
– Салон, – пожал плечами Джонатан. – Фамилия сама за себя всё скажет.
Ларри удивлённо поглядел на Джонатана и промолчал. Хозяину виднее, а его дело – работа. Джонатан заметил и понял этот взгляд. Ну что ж, когда Дэннис уйдёт, расставим все точки. И запятые. Откладывать не стоит.