В четверг на работе Андрей ещё держался, хотя спать почти не пришлось: с уроками сильно за полночь управился. Но проморгался, продышался, и смену отпахал нормально. А пообедал, сел в классе за стол и… весь первый урок Андрей мучительно боролся со сном. Глаза сами собой закрывались, а вдруг отяжелевшая голова клонилась на грудь и так и норовила лечь щекой на раскрытую тетрадь и выключиться.
У Эркина с математикой особых проблем не было, хотя вместо нормальной арифметики придурочная алгебра – и тут беляцкие выдумки неизвестно зачем, но раз надо, то чего ж трепыхаться – и он успевал искоса следить за Андреем.
С трудом досидев до звонка, Андрей сорвался с места, побежал в уборную и там долго умывался холодной водой, прогоняя сон. За спиной кто-то остановился, и Андрей, не оборачиваясь, сказал почему-то по-английски:
– Я в порядке.
– Вижу, – так же по-английски ответил Эркин. – Что случилось?
– Дозвонился я, – Андрей плеснул себе в лицо ещё пригоршню холодной воды, завернул кран и, выпрямившись, повернулся к Эркину. – Всё в порядке, будут в воскресенье к семи.
Эркин молча смотрел на него, и Андрей заторопился:
– Точно будут, Фредди сказал, он слово держит. Андрей потряс головой, стряхивая с волос надо лбом остатки воды, и улыбнулся.
– Всё, я в норме.
Эркин шагнул к нему и мягко взял его обеими руками за шею так, чтобы пальцы сзади сомкнулись.
– Стой спокойно.
Андрей, недоумевая, подчинился. Пальцы Эркина глубоко зарылись в его волосы на затылке, будто что-то отыскивали.
– Чёрт, – пробормотал Эркин совсем тихо, – неужели забыл?
– Чего? – так же тихо спросил Андрей.
– Есть! – вдруг радостно улыбнулся Эркин.
Андрей ощутил резкую, но короткую, как от укола, боль, на мгновение потемнело в глазах, и его шатнуло.
– Есть, – повторил Эркин и отпустил брата. – Пошли, сейчас звонок будет.
Всё вместе это не заняло и минуты, и в общей суматохе на них, похоже, никто особого внимания не обратил. Андрей шёл за Эркином по коридору и ничего не понимал: всё стало таким ярким и чётким, и сна ни в одном глазу, и усталости никакой… что же это такое?
– Что это, Эркин.
– До конца продержишься? – ответил вопросом Эркин и, не ожидая ответа, кивнул: – Ну, и ладушки.
Они вошли в класс, и почти сразу прозвенел звонок. Андрей сел на своё место, посмотрел по сторонам. Чёрт, что же это такое: всё будто вымытое, аж блестит, или это глаза ему прочистило? И уши заодно? Краем глаза он поймал испуганный взгляд Манефы и улыбнулся ей, тут же об этом забыв. Не до неё ему. И вообще ни до чего.
Урок за уроком странное ощущение необычной яркости и чёткости цветов и звуков не проходило. И… и словно это не он, а кто-то другой, а он только смотрит со стороны с холодным любопытством. Он читал, писал, отвечал на вопросы, трепался на переменах, но… но всё это не он, а кто-то… кто?
Очнулся Андрей уже по дороге к «Беженскому Кораблю». Эркин шёл рядом, под ногами поскрипывал снег, горели по-ночному редкие – через один – фонари.
– Что это было? Эркин?
Эркин искоса посмотрел на него, вздохнул и ответил по-английски:
– Ну, мы иногда делали так, друг другу. Когда смена тяжёлая. Или двойная.
– Понял, – кивнул Андрей. – Спасибо, брат.
Эркин снова посмотрел на него и ответил уже по-русски:
– Спасибо будет, когда до дома дойдём.
– А чего? – удивился Андрей. – Какие проблемы?
Эркин нехотя ответил:
– Всяко бывало. Я-то… не мастер. И не делал давно… – и оборвал себя. – Ладно, пошли.
Андрей кивнул, и они пошли дальше уже молча. И квартала не миновали, как Андрей стал горбиться и волочить ноги, будто какая-то сила пригибала его к земле. Эркин молча отобрал у него портфель, закинул его руку себе на плечи и сам охватил его за пояс.
– Эркин…
– Молчи, дыхалку собьёшь. Идём.
С каждым шагом Андрей всё тяжелее наваливался на Эркина, и тот уже почти нёс его на себе. Тяжело дыша, Андрей пытался идти сам, но не мог и, пытаясь оттолкнуться от Эркина, повисал на нём.
Так, в обнимку, они добрели до «Беженского Корабля» и взобрались по лестнице. Вроде кто-то им встретился по пути, но ни Эркин, ни – тем более – Андрей не обратили на это внимания. Ну, примут за пьяных, ну и что?
Вот и их дверь. Эркин поставил оба портфеля на пол и нашарил в кармане ключи. Удерживая на себе Андрея, он с третьего захода попал ключом в скважину. Дверь наконец распахнулась, и огни ввалились в квартиру.
– Господи! – ахнула Женя. – Андрюша, Эркин…
– Женя, – Эркин уронил на пол портфели. – Я потом объясню, я сейчас…
Андрей тяжело поднял голову, попытался улыбнуться Жене, но только скривил губы.
– Алиса спит? – спросил Эркин, ловко сбрасывая прямо на пол полушубок и одновременно раздевая Андрея. – Женя, ей не надо его видеть.
– И тебе тоже, – прохрипел Андрей. – Женя, не надо…
– Да, Женя, – Эркин наконец вынул Андрея из куртки и сапог. – Ты иди в спальню, я сам.
И Женя подчинилась его не приказному, но твёрдому голосу.
Когда она ушла, Эркин перевёл дыхание и стал спокойнее.
– Сейчас обмоешься и ляжешь.
– Эркин… – попытался высвободиться Андрей. – Я сам.
– Закрой глаза и спи, – неожиданно ответил Эркин. – Я всё сделаю.
Возразить Андрей не смог.
Всё уже делалось без него и помимо него. Его раздели, отвели в уборную, потом в ванную и поставили под душ. Обмыли, вытерли и отвели в его комнату.
Вот тут удивился Эркин: пока он мыл Андрея, Женя прошла в маленькую комнату, приготовила постель и вернулась в спальню.
Эркин уложил Андрея, накрыл одеялом и постоял над ним. Андрей бал бледен, но губы розовые, и спит спокойно. Так что обойдётся, к утру будет в норме. Он выключил свет и вышел, прикрыв за собой дверь так, чтобы услышать, если что вдруг.
Женя ждала его на кухне. Эркин сел к столу, взял свою чашку и только на третьем глотке сообразил, что сидит голым. Виновато поднял на Женю глаза.
– Ничего, – сразу успокоила его Женя. – Что с Андрюшей?
– Всё хорошо, Женя. Он спит.
Женя кивнула.
– Хорошо. А что с ним было?
– Он, – Эркин замялся, подбирая слова. – Он устал, не выспался, наверное, ну, я его, – он перешёл на английский: – Взбодрил по-нашему, и… школу он выдержал, а по пути вот… я давно никому не делал, ну, и ошибся, не рассчитал время, – странно, но говорилось ему легко, хотя раньше он никогда не говорил Жене о таком, но Женя ни о чём его и не спрашивала, а просто слушала, будто… будто знала всё, о чём он не договаривал. – Сейчас выспится, и всё будет нормально.
Женя протянула руку погладить его по голове, и он, как всегда, перехватил её ладонь и поцеловал.
– Иди спать, Эркин, ты тоже устал.
Он кивнул и тяжело, опираясь о стол кулаками, встал.
– Иди, Эркин, – повторила Женя. – Я сама уберу.
Спорить с Женей Эркин никогда не мог, а сейчас и не хотел.
И, когда Женя вошла в спальню, он уже спал.

2000; 5.10.2015

Сначала зашли в ювелирный. Женя поахала, повосхищалась серебряными ложечками, вилками и стопочками, но решительно сказала:
– Дорого. Лучше возьмём мельхиоровых, но полный комплект.
Продавец, бледный, будто он и жил здесь среди чёрного бархата и холодного блеска, уточнил:
– Простую полудюжину набрать прикажете?
– Нет, – сразу ответил Эркин. – Полную дюжину. И… Женя, как тебе? – он показал на большую важно раскрытую тёмно-красную коробку, наполненную ложками трёх размеров и вилками.
Продавец с интересом проследил за его жестом и повернулся к Жене.
– Ну-у, – с сомнением сказала Женя. – Это столовый только, а я хочу, и чайный, и десертный чтоб были.
– Подберём, – бодро ответил продавец, с неожиданной ловкостью переставляя на прилавок явно тяжёлую уже тёмно-синюю большую коробку. – Это, изволите видеть, Учановского завода, у них всегда цветы в гирлянды собраны.
Действительно, ручки ножей, вилок и ложек украшали гирлянды металлических цветов. Эркин взял нож, попробовал, как ложится в ладонь, тронул большим пальцем лезвие.
– Учанов сталь ставит, – заверил продавец. – Умеючи заточить, так на век хватит.
– Хорошо, – кивнул Эркин. – Так, а рыбный набор тоже отдельно?
К удивлению Жени и ещё большему продавца, Эркин, оказывается, хорошо разбирался в сервировке. Коробку убрали и уже с заметным трудом выложили другую, тёмно-зелёную и вдвое больше, где вилки, ножи и ложки лежали в два этажа, и было уже всё и для закуски, и для обеда, и для чая. И всего по дюжине. Эркин согласился и спросил ложки к кофе. Нашёлся и кофейно-десертный набор. Потом стали подбирать всевозможные лопатки, щипцы, раздаточные и разливные ложки и вилочки… груда получалась внушительная. И цена тоже. Эркин достал бумажник и расплатился. Коробки перевязали, уложили аккуратным бруском и ещё раз перевязали.
Когда они вышли из магазина, Женя вздохнула.
– Эркин, я сейчас подумала, посуда ведь тоже нужна.
– Ну, так давай купим, – удивлённо посмотрел на неё Эркин. – В чём проблема, Женя? Денег хватит.
– Тебе тяжело столько нести.
– Вот уж нет, – улыбнулся Эркин. – Женя, что ты. К Кузнецову – о нём и его фарфоровом заводе говорила Калерия Витальевна, рассказывая о переходе от мануфактурного к промышленному производству – за посудой пойдём?
– Ты что, – рассмеялась Женя. – Там одна тарелочка две сотни стоит, а нам всего по дюжине надо, раз уж мы полностью берём.
Эркин подчёркнуто вздохнул.
– Ну, раз так, обойдёмся без Кузнецова.
Посудный магазин был недалеко, в том же ряду и всего-то через два магазина, где торговали всяким вышитым и расшитым. Туда зашли только за большой скатертью с дюжиной салфеток и ещё полудюжиной хороших с тканым узором кухонных полотенец. Всё это поместилось в сумку Жени. И пошли за посудой.
Долго ходили, рассматривая витрины и прилавки.
– Чайный сервиз у нас хороший, – Женя задумчиво рассматривала яркий и пёстрый, как петушиный хвост, большой фарфоровый чайник. – И как раз на двенадцать человек.
Эркин кивнул. Сервиз им подарили на беженском новосельи, белый, в цветочных гирляндах и букетах.
– Столовый такой же будем подбирать?
– Хватило б денег, – вздохнула Женя.
– Хватит, – твёрдо ответил Эркин. – И ещё, Женя, мы же не на раз покупаем.
Женя кивнула и легонько сжала его локоть.
В конце концов они нашли почти такой же и даже не сервиз, а отдельными тарелками и прочим. И Женя стала набирать. Глубокие, мелкие, закусочные и пирожковые тарелки, их по двенадцать, салатники, маленьких двенадцать, средних четыре, больших три, блюда круглые и овальные, и тоже не по одному, большие и очень большие, ещё одну фарфоровую дощечку, чуть побольше той, что Андрей им из Царьграда привёз, и…
– Женя, я пойду рюмки посмотрю.
– Да, Эркин, а то у нас только шесть рюмок. Надо для вина, воды…
– И водки, – закончил Эркин. – Я знаю, Женя.
Он отошёл к прилавку с хрусталём. Таких, как им подарили на новоселье, не было, и Эркин набрал три дюжины других, но чтобы походили друг на друга и смотрелись рядом с коньячными. Тех, правда, он взял всего шесть, но и пить коньяк Женя не будет, так что всё удачно.
Нагрузившись коробками с хрусталём – их ему тоже связали вместе в один брусок – Эркин вернулся к Жене. Ей покупки укладывали в большую коробку.
– Эркин, как мы это дотащим? – повернулась к нему Женя.
– Да не извольте беспокоиться, – продавец кивком показал на подошедшего к ним мужчину в военной куртке без погон, но с двумя жёлтыми и одной красной нашивками – Эркин уже знал, что это знаки ранений.
– В момент домчим, – заверил мужчина. – Не тряхнём нигде, и такса обычная.
«Обычную» таксу Эркин знал ещё по первым покупкам у Филиппыча – десятая доля от купленного. Но покупали-то они в трёх магазинах, и чего скатерть с салфетками и полотенцами считать, их бы и сами донесли, нет, только от фарфора доля.
Договорились на семидесяти рублях. Фарфор всё-таки, и с приборами коробки, и с хрусталём… нет, груз приличный, хоть и не объёмный. Но и машина невелика. Так, коробка с мотором на колёсах. А доехали и впрямь быстро и плавно, и донести до самой квартиры помогли.
Когда они остались вдвоём в прихожей возле груды коробок, Женя вздохнула, огляделась, словно просыпаясь, и… вдруг, бросившись на шею Эркина, стала его целовать. В первый момент он даже растерялся, но тут же обхватил Женю и прижал её к себе, подставив своё лицо её губам.
– Эркин, ты понимаешь? – целовала его Женя. – Ты понимаешь?
– Ага… ага… – так же между поцелуями соглашался он. – А… ага, Женя… – и, когда на секунду она остановилась перевести дыхание, спросил: – А что я понимаю?
Женя оторопело посмотрела на него и тут же, рассмеявшись, снова стала его целовать.
– Это же наша свадьба, Эркин! Понимаешь, у нас будет настоящая свадьба!
– А-а, – понимающе протянул Эркин. – Женя, и венчаться будем?
– Не-а, – совсем как Алиса, мотнула головой Женя. – Клятву мы уже друг другу дали? Дали.
– Ага, – сразу горячо согласился Эркин.
– А больше церковь ни для чего и не нужна.
Эркин согласился и с этим.
Они ещё раз поцеловались и стали разбирать покупки. И опять сразу множество дел: готовить обед, перемыть, разложить и расставить купленное, а ещё же Жене надо себе и Алисе чего-нибудь новенького и нарядного купить, а Эркину ещё на завтра уроки делать…
– Так, – решила Женя. – Сейчас перекусим, и я пойду за Алисой, оттуда по магазинам.
– А я здесь закончу, – подхватил Эркин. – Андрей придёт, поможет.
– Да, – продолжила Женя. – А уроки Алиска тогда вечером сделает.
И Женя быстро, как всё, что делала, оделась и убежала. Эркин еле успел сунуть ей в сумочку оставшиеся от покупок полторы сотни.
Оставшись в одиночестве, Эркин озабоченно оглядел кухню и пошёл в кладовку. И там достал из тайника и тщательно пересчитал деньги. Давно, ещё весной, когда малец ему проболтался, как это они с дедом здоровско решили с деньгами, он, никому ничего не говоря, отделил и перепрятал в другой тайник долю Алисы, а потом тоже положил на книжку в сберкассе, на её имя, называется «вклад на совершеннолетие», а книжку спрятал в тайник к деньгам. И всё как-то собирался отдать книжку Жене, или просто положить к их остальным документам, но почему-то не делал этого, будто… да нет, ничего он не боится, всё нормально. Эркин тряхнул головой, снова пересчитал и спрятал деньги. Конечно, они много, очень много потратили, но осталось… нет, они вполне могут себе ещё много чего позволить.
Эркин вернулся на кухню и взялся за обед.

Она управилась со всеми делами, успела проснуться и пополдничать Алиса, за окнами стало совсем темно, а они как сели за уроки, так и не вставали. И Жене пришлось возиться с Алисой в её комнате, чтобы та вдруг не полезла к ним и не помешала.
– Мам, а чего это будет?
– Я же объясняла. Праздник, – Женя невольно улыбнулась.
– Ага-а, – многозначительно протянула Алиса. – Вроде Нового года, да?
– Как Нового года? – удивилась Женя, но тут же сообразила, что Алиса, разумеется, слышала разговоры об ужине на всю ночь, и кивнула: – Да, но только вроде.
– И всю ночь можно не спать? – деловито уточнила Алиса.
– Сколько выдержишь, – ответила Женя, тут же спохватилась, но…
– Чур-чура, назад нельзя! – радостно завопила Алиса. – Ну, мам, ну, ты сказала!
– Сказала, – вздохнула Женя.
– Что за шум, а драки нет? – распахнул дверь Андрей.
– Андрюха! – радостно кинулась к нему Алиса. – Я с вами всю ночь буду! Как на Новый год, вот!
– Думаешь, осчастливила? – ловко дёрнул её за косичку Андрей. – Женя, мы всё и на завтра, и на вторник сделали.
– Какие вы молодцы, – восхитилась Женя.
– Женя, я чайник поставил, – вошёл к ним Эркин.
– Эрик, – обрадовалась Алиса. – А я с вами всю ночь буду, мама разрешила, вот, я уже чур-чура сказала.
– Да-а? – Эркин посмотрел на Женю и улыбнулся. – Ну и хорошо.
– Во! – Алиса взяла Эркина за руку и победно посмотрела на Андрея. – Эрик, пойдём чай пить?
– Пойдём, – кивнул Эркин. – Женя, потом проверишь меня?
– Конечно, – улыбнулась Женя. – Но я знаю, что у тебя без ошибок. И у Андрюши тоже.
– Спасибо, Женя, – расплылся в улыбке Андрей. – Но проверь. Бог только бережёного бережёт.
– А не бережёного конвой стережёт, – вдруг выпалила Алиса.
Андрей оторопело посмотрел на Женю, на Эркина, на Алису…
– Т-ты… ты это откуда взяла?
– А я всегда это знала, – гордо ответила Алиса и покосилась на Женю. – Ну… ну, мам, я это в лагере слышала, там все говорили, Андрюха не при чём.
– Хоть на этом спасибо, – буркнул Андрей.
А Алиса зачастила:
– Мам, ну, ты чего, здесь все слова чистые.
С этим пришлось согласиться. Женя решительно встала.
– Чтоб больше этого не было, поняла?
– Ага! – охотно согласилась Алиса.
Рука Эркина оставалась тёплой и мягкой, значит, он не сердится, хоть и молчит, и вообще со взрослыми лучше не ссориться.
И пока пили чай, Алиса благоразумно помалкивала, старалась не нарываться на замечания и вообще… а то мама рассердится и запретит ей праздновать со всеми, и Эрик не заступится.
Вечерний чай прошёл вполне спокойно, и Алиса без звука отправилась спать, даже не напомнив о ритуале поцелуя на сон грядущий.
Но Эркин помнил и пришёл.
– Э-эрик, – сонно вздохнула Алиса. – Это ты?
– Я, маленькая, – улыбнулся Эркин, как всегда, легко коснувшись сжатыми губами её щёчки. – Спи.
– Ага, – согласилась Алиса.
Она хотела ещё что-то сказать, но уже спала. Эркин, как обычно, намного постоял, глядя на неё, и бесшумно вышел, погасив свет и плотно без стука прикрыв за собой дверь.
На кухне Женя улыбнулась ему, пододвинула варенье.
– Спит?
– Да, – кивнул Эркин, усаживаясь на своё место. – Спасибо, Женя.
Вроде всё уже обговорено, переговорено и не по разу. Так что сидели молча, но молчание не тяготило. Андрей удовлетворённо жмурился, как сытый кот, думая о чём-то своём и явно очень приятном. Эркин просто наслаждался чаем, вареньем и приятной тишиной. А Женя так же спокойно любовалась ими обоими.
Андрей допил чай и встал.
– Ну, кто куда, а я баиньки.
– Спокойной ночи, Андрюша, – улыбнулась Женя.
– Спокойной ночи, – кивнул Эркин.
– Всем спокойной ночи, – Андрей быстро вымыл и пристроил на сушку свои чашку, блюдце и ложку и вышел из кухни.
Женя протянула руку и погладила Эркина по плечу, и он, как всегда, перехватил её руку и поцеловал в ладонь и в запястье.
– Всё будет хорошо, Женя.
– Спасибо, милый.
Всё ещё держа её за руку, он наклонился и потёрся лицом о её пальцы и ладонь. Женя другой рукой погладила его по голове¸ взъерошила и снова пригладила ему волосы.
Эркин медленно поднял голову, глаза его влажно блестели, но губы улыбались.
– Ты устала, Женя, иди ложись, я сам уберу.
Женя улыбнулась и повторила:
– Спасибо, милый.
И ушла.
Обычный вечер, каких было уже не счесть, а будет… Эркин счастливо вздохнул, сваливая посуду в мойку. А вот если никто не приедет… вот будет здорово, по-настоящему хорошо, посидят вместе, отпразднуют, как Андрей и говорил, по-семейному.
Эркин расставил посуду на сушке, вытер руки и оглядел убранную кухню. Всё в порядке, можно идти спать.
В спальне было тихо и темно, но Женя не спала. Эркин это сразу почувствовал, и нырнул под одеяло так, чтобы не помешать ей обнять его.
–Попался? – грозным шёпотом спросила Женя.
– Ага, – счастливо согласился Эркин, зарываясь лицом в её волосы.
Но, хотя Женя и тискала, и тузила его, он чувствовал, что тело её уже засыпает, и потому только гладил её, помогая заснуть. А когда Женя заснула, обнимая его и лёжа щекой на его плече, Эркин мягко расслабился, распустил мышцы, проваливаясь в сон.

Нет, разумеется, Андрей не ждал, что профессор приедет в семь утра. И утро прошло обычным субботним порядком. Завтрак, сборы в школу и на занятия, прощание и напутствия в прихожей.
– Женя, что-нибудь купить?
– Ты за фруктами хотел.
– Нет, я помню, а ещё чего?
– Ничего не надо. Алиса, веди себя хорошо, слышишь?
– Ну, мам, а Андрюхе ты чего так не говоришь?
– Он взрослый.
– Так ему всё можно?! – возмутилась Алиса. – Вот вырасту…
– Тогда и поговорим, – прекратила спор Женя.
– Поняла? – скорчил «страшную» рожу Андрей. – Так вот, племяшка.
– Женя, мы пошли.
И наконец дверь захлопнулась, разделив их.
На улице светло от выпавшего ночью снега, лёгкий, почти не ощутимый мороз, и ветра нет. Алиса шла рядом с Эркином, подпрыгивая на ходу и крепко держась за его руку. Как всегда, их вскоре нагнал Тим с Димом и Катей, и стало совсем весело.
Андрей шутил и балагурил, как обычно, но Эркин чувствовал его напряжение, а при Тиме не скажешь ничего: дело-то и впрямь семейное, только их касается и никого больше, остальным и знать незачем, и потому ограничился кратким, хоть и не к месту:
– Всё будет в порядке.
– А как же, брат, – сразу подхватил Андрей. – Иначе у нас и не бывает.
Тим не обратил на их слова внимания. Или вид сделал. Но ни о чём не спросил.
Уроки шли своим чередом. Эркин работал как всегда: сосредоточенно и внимательно. Андрей – тоже, но успевал ещё и шуточки отпускать. Тоже, как всегда. На его шутки фыркали, посмеивались, даже Манефа пару раз, ну, почти улыбнулась. И Андрей, заметив это, самодовольно ухмыльнулся. Ничего, всё будет тип-топ, по доброму согласию и в общее удовольствие.
Учителя Манефу не спрашивали, сама она отвечать и не пыталась, так что никто пока голоса её не слышал. И не подкатывался к ней никто: чего на пустом пары разводить, да и странная она, вроде психической, а от психов лучше подальше. Трофимов, правда, в перемену сказал Андрею:
– Зря пыхтишь, Андрюха, не обломится.
– Тебе, что ли, дорогу перебежал? – поинтересовался Андрей.
– На хрена она мне!
– Тогда не засти.
– Не раскрутишь ты её, – пыхнул сигаретным дымом Павлов.
Кивнул, поддерживая его, Никонов.
– Да, тут тебе не отломится.
– Спорим? – азартно возразил Денисов. – Против Андрюхи ни одна не устоит.
До этого разговор шёл вяло, так, обычный трёп, чтоб время занять, а тут все сразу оживились, заспорили. Андрей и слова сказать не успел, да его и не спрашивали. И в класс после звонка ввалились возбуждённые, всё ещё споря о сроках и ставках. Андрей краем глаза поймал хмурое лицо Эркина и вздохнул, усаживаясь на своё место. В самом деле, нехорошо чего-то. И заднего хода не дашь, засмеют, скажут, что сдрейфил, и вообще…
К середине урока он успокоился, вернее, как-то забыл об этом. Да и ещё два урока осталось, а на шауни Манефа не ходит, хоть там от неё отдохнёт.
Урок за уроком, вопросы, ответы, оценки… и Андрей уже снова работал как обычно, будто ничего и не было.
Как всегда, после шестого урока суета и толкотня. Незаметно чёрной тенью исчезает Манефа, скрывается в путанице внутренних переходов и лестниц Артём – прознают, что он как совсем дитё на пение ходит, так засмеют ведь, шумной толпой расходятся дети и взрослые, Эркин одевает и отправляет Алису гулять.
До звонка ещё целая минута, и в коридоре курит вся пятёрка индейцев. Эркин здоровается уже привычным:
– Я вижу вас.
– Мы видим тебя, – отвечает за всех Перо Орла.
– Хей, – весело здоровается Андрей, но не задерживается покурить, а вместе с Эркином заходит в класс.
Тим в своём углу уже достал букварь, прописи и тетрадь. Эркин и Андрей заняли свои места, приготовились к уроку. И почти сразу вошли, и расселись в привычном порядке индейцы. А вот и звучат сквозь звонок тяжёлые неровные шаги кутойса.