Торин обдумал эти слова. — Я буду почитать этот меч, — сказал он. — Пусть он опять рассекает гоблинов!

— Вероятно, это пожелание вскоре исполнится в горах! — заметил Эльронд. — Но покажите мне вашу карту.

Он взял карту и долго разглядывал ее, потом покачал головой, потому что не одобрял любви гномов к драконам, ненавидел злобных драконов и горевал, вспоминая руины города Дейла, его звонкие колокола и обгоревшие берега веселой реки Бегущей. На небе горела ярким полумесяцем луна. Эльронд поднял карту, и на нее упал белый лунный свет. — А это что? — спросил он. — Тут есть лунные буквы. Они рядом с простыми рунами, которые означают «дверь пяти футов высотой, и трое могут пройти в них в ряд».

— А что такое лунные буквы? — возбужденно спросил хоббит.

— Лунные буквы — это руны, но их невозможно увидеть, — ответил Эльронд, — когда просто смотришь на них. Их можно увидеть, только когда за ними светит луна, причем в то же время года и при той же фазе луны, когда они были написаны. Их изобрели гномы и записывали серебряными перьями, как могут подтвердить твои друзья. Должно быть, эти буквы написаны когда–то давно в Иванов день при луне в форме полумесяца.

— А что тут написано? — в один голос спросили Гэндальф и Торин; они были чуть раздражены тем, что буквы первым увидел Эльронд, хотя, конечно, у них не было такой возможности, да и неизвестно когда представилась бы новая.

— Встань у серого камня, когда пропоет дрозд, — прочел Эльронд, — солнце, садящееся в Дьюрин день, упадет на замочную скважину.

— Дюрин, Дюрин! — воскликнул Торин. — Это отец отцов одного из двух народов гномов — Длиннобородых гномов. И он предок моих дедов.

— А что такое Дюрин день? — спросил Эльронд.

— Первый день Нового года у гномов, — сказал Торин. — Как всем известно, это первый день последней луны осени на пороге зимы. Мы называем день, когда последняя луна осени видна одновременно с солнцем, днем Дюрина. Но, боюсь, это нам не Но, боюсь, это нам не поможет: в наше время не умеют определять, когда приходит такой день.

— Посмотрим, — ответил Гэндальф. — Еще что–нибудь написано?

— Ничего такого, что видно при луне, — сказал Эльронд и вернул карту Торину; потом все пошли на берег реки и смотрели, как танцуют эльфы в Иванов день.

Следующее утро — утро дня середины лета — оказалось прекрасными свежим, как во сне: голубое небо без единого облачка, и солнце плясало, отражаясь в воде. Путники отъехали, сопровождаемые прощальными песнями и пожеланиями удачи, готовые к новым приключениям, зная, по какой дороге они могут пересечь Туманные горы и достичь земли за ними.

***

— А потом новый год, — продолжал Двалин, — и прежде чем здесь что–нибудь произойдет, наши бороды отрастут так, что будут свешиваться со склона вниз в долину. А что делает наш взломщик? У него есть невидимое кольцо, и он достиг вершин своего ремесла. Я начинаю думать, что он может пройти в Передние Ворота и немного разведать, что происходит внутри.

Бильбо слышал это — гномы разговаривали как раз над углублением, в котором он сидел, — и подумал: «Боже! Так вот что им теперь пришло в голову! С тех пор как нас покинул колдун, мне, бедняге, приходится вытаскивать их из всех затруднений. Что же мне делать? Нужно было догадаться, что в конце со мной случится что–нибудь ужасное. Не думаю, чтобы я смог еще раз вынести вид несчастной долины Дейла, а уж эти дымящиеся ворота!..»

В ту ночь он чувствовал себя очень несчастным и не мог уснуть. На следующий день гномы разошлись в разных направлениях; некоторые прогуливали пони далеко внизу, остальные бродили по некоторые прогуливали пони далеко внизу, остальные бродили по горным склонам. Весь день Бильбо уныло сидел на траве и смотрел на камень или на запад через узкое отверстие. У него было странное ощущение, словно он чего–то ждет. «Может, сегодня неожиданно вернется колдун», — подумал он.

Поднимая голову, он видел далекий лес. Когда солнце склонилась на запад, что–то заблестело в лесу, словно луч света упал на последние светлые листья.

Скоро Бильбо увидел, как оранжевый шар солнца опускается на уровень его глаз. Он подошел к выходу с площадки: в небе над горизонтом повис бледный и слабый тонкий полумесяц. Недавно было новолуние.

И в тот же момент хоббит услышал за собой резкое щелканье.

На сером камне сидел большой дрозд, черный, как уголь; его светлая грудь тоже была усеяна черными пятнами. Щелк! Дрозд поймал улитку и ударил ею о камень. Щелк! Щелк!

Неожиданно Бильбо понял. Забыв об опасности, он подбежал к кран» обрыва, принялся звать гномов, размахивая руками. Те, что были поближе, спотыкаясь о камни, побежали по карнизу к нему. Они не понимали, что случилось. Другие кричали, чтобы тащили за веревки (кроме Бомбура, конечно; Бомбур спал).

Бильбо быстро объяснил. Все замолчали: хоббит стоял у серого камня, а гномы, с развевающимися бородами, внимательно смотрели на него. Солнце опускалось все ниже и ниже, и с ним рушились их надежды. Солнце закуталось в покрасневшее облако и исчезло. Гномы застонали, но Бильбо продолжал стоять почти совершенно неподвижно. На горизонте виден был лунный серп. Приближался вечер. Неожиданно, когда все уже перестали надеяться, в разрыв в облаках прорвался красный солнечный луч Луч проник в отверстие и упал на ровную скальную стену. Старый дрозд, который глазами–бусинками с высокой скалы наблюдал за происходящим, неожиданно резко крикнул. Послышался громкий щелчок. От скалы откололся осколок и упал. И в трех футах от поверхности показалась дыра.

Гномы, дрожа от опасений, что последняя их надежда не осуществится, навалились на скалу — бесполезно.

— Ключ! Ключ! — закричал Бильбо. — Где Торин?

Торин подбежал к нему.

— Ключ! — кричал Бильбо. — Ключ, который был с картой! Попытайтесь, пока еще есть время!

— Торин подошел и снял с груди висевший на цепи ключ. Вложил его в отверстие. Ключ подошел и повернулся. Щелчок! Луч исчез солнце село, луна тоже погасла, вечер охватил все небо.

Все надавили, и часть стены медленно подалась. Появились прямые узкие щели и постепенно стали расширяться. Показались очертания двери высотой в пять футов и шириной в три, дверь беззвучно подалась внутрь. Казалось, из нее, как пар, повалила тьма. Глазам предстала зияющая пасть, ведущая в Гору — внутрь и вниз.