—*-*-*—
Ночевать Гарри всё же отправился в дом Дурслей. Как ни странно, но его отсутствия в течение целого дня действительно никто не заметил. Сейчас мальчик лежал в постели и думал.
За прошедший день он узнал очень много нового, и это новое плохо совмещалось с той информацией о волшебном мире, с которой он жил весь прошлый год.
Во-первых, оказалось что магическая Британия вовсе не центр магического мира, скорее, провинция. Грандиозная война с Вольдемортом, о которой ему рассказывали, боясь назвать даже имя врага, теперь смотрелась как столкновение нескольких не очень больших банд. Во всяком случае, о сражениях с тысячами волшебников и десятками тысяч маглов с обеих сторон, как было во время войны с Гриндельвальдом, речь не шла. Гарри не часто мог посмотреть телевизор, но из тех обрывков новостей, которые ему доставались, можно было сделать вывод, что Ирландская Республиканская Армия действует куда как шире и эффективнее, и никто это войной не называл.
Во-вторых, у него, как оказалось, было немало родственников. Это в первую очередь Блэки, и Малфои, кроме того, на континенте родственниками были известные семьи Тёпфер в Германии, Потье во Франции, Альфареро в Испании и Аргентине, Олейро в Португалии и Бразилии да и рядом, в Уэльсе, жил род Крохенидд, не слишком богатый, но Древнейший и Благороднейший. Были родственники и в таинственной России, но о них ни брауни Вилли, ни Норман Леойд, кроме их боярского титула, ничего не знали. Оба они были уверены, что каждое из этих семейств безусловно приняло бы в семью будущего наследника линии Певерелов. А Игнотус Певерелл, о котором Гарри читал в сказках Барда Биддля, подсунутых Гермионой, когда она узнала о мантии-невидимке, был прямым предком Гарри, жившим ещё до Юлия Цезаря. На этом фоне заявление Директора Дамблдора о том, что Дурсли — его единственные родственники звучало странно. Однако, Гарри решил не делать спешных выводов, столь характерных для него раньше, ведь это были сведения двухсотлетней давности. Вилли порекомендовал обратиться к гоблинам Гринготса, которые вели родословные всех магических родов Британии.
В-третьих, сама магия оказалась чем-то совсем иным, чем ему представлялось. Оказывается, что это способность управлять некими природными силами, а вовсе не личная сила человека. Правда, вспоминая то, что говорили на уроках, Гарри с удивлением обнаружил, что никто ему и не говорил, что эта сила - свойство конкретной персоны. Просто у него почему-то сложилось такое впечатление. Может быть потому, что о природе магии им вообще никто не рассказывал?
Гарри узнал, что на самом деле магия — штука достаточно сложная. Это что-то вроде умения петь. Петь может каждый, так же как и взмахнуть палочкой. А вот что получится из этого, зависит от многих вещей, и, в первую очередь, от магической триады человека, включающей в себя ядро, где преобразуется и накапливается магия, канал — некое энергетическое образование, через который преобразованная магия выходит в момент произнесения заклинания, и оболочки — тонкой структуры вокруг тела, поглощающей из внешнего мира силовые потоки.
Об этих вещах упоминал профессор Флитвик, но Гарри пропустил тогда информацию мимо ушей, он о чём-то беседовал с Роном. А вот теперь воспоминание всплыло.
Были однако ещё два фактора, о которых никто им не рассказывал. Способность волшебника творить заклинания зависела не только от его силы, но и от навыка тонкой манипуляции этой силой. Теперь до Гарри дошло, зачем спички превращать в серебряные иголки. Это была именно тренировка тонкой манипуляции. Гарри вспомнил, как в сиде - «в своей новой усадьбе», поправил себя мальчик, - он превращал дюжину спичек в иголки одновременно. Это было очень трудно, и получилось только с десятого раза. А Норман Леойд сказал, что такие вещи надо проделывать каждый день, чтобы навык стал автоматическим.
Другой важной вещью было воображение волшебника, соединённое с его волей. Гарри настолько привык, что Люмос загорается на конце палочки, что долго не мог его оттуда оторвать. Когда же, применив метод концентрации воли, о котором узнал из кристалла «старшего Гарри», ему это удалось, и светящийся шарик, оторвавшись от палочки полетел в дальний угол, юный волшебник почувствовал гордость — он смог это сделать!
«А Гермиона, наверное тоже порадовалась бы за меня», возникла мысль в голове, когда мальчик уже соскальзывал в сон.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
