Пилоты оживились - почти все были свидетелями лихого воздушного боя, в котором звено Эссена играючи завалила три вражеских махолёта.
Оружие у них, прямо скажем, негодящее для воздушного боя. - заявил Лобанов-Ростовский. - На наше счастье, потому как - до чего они вёрткие, мерзавцы! Я три диска «Люськи расстрелял, а эта чертовня всё вертится, как уж на горячей сковородке! Но уж как попал - так и покатился, подлец, с небес на землю. То есть, конечно, в волны морские.
На этот раз князя слушали со всем вниманием - прапорщик был известен в отряде, как виртуозный стрелок из пулемёта «Льюис». Сегодняшняя победа была для него уже второй - в мае пятнадцатого года, когда гидропланы с «Александра Перового» бомбили турецкую столицу, он  меткой очередью поджёг германский «Альбатрос», неосторожно приблизившийся к гидроплану. Воздушные бои были редкостью на Черноморском театре - это вам не Балтика, где пилоты морской авиации чуть ли не через день сталкивались в воздухе с германскими аэропланами и цеппелинами.
- Я только не могу понять, живое оно или нет - продолжал прапорщик, польщённый общим вниманием. Честное слово, господа, я едва-едва очередью эту стрекозу зацепил - так она изогнулась, будто в конвульсии, пилоты  - в разные стороны полетели, ей-богу, не вру, своими глазами видел! Один так и канул в море, а второй открыл какой-то странный треугольный парашют и на нём полетел в сторону берега.
- И что, долетел? - поинтересовался Малышев. - А то нам сейчас пленные пришлись бы весьма кстати. 
- Сами знаете, лейтенант, что никаких пленных у нас нет. - огрызнулся недовольный князь. Малышев вечно подкалывал прапорщика, и это его ужасно раздражало.
- Мы с лейтенантом, - кивок в сторону Марченко, пилота гидроплана,  на котором летал бравый прапор, -  заложили круг, чтобы посмотреть, куда он плюхнется. И когда тот наконец упал в воду - то сразу сели, чтобы подобрать. Но увы -  подобрали только его треугольное крыло - так, кстати,  будет правильнее, чем парашют, кж очень далеко сбитый пилот  смог на нём улететь. Постромки, на которых висел человек были обрезаны острым ножом, и мы со Всеволодом Михайловичем поняли, что он, подлец, нарочно утопился, чтобы не попасть к нам в плен. Верно, господин лейтенант?
- Верно. - отозвался лётчик. - И, знаете что самое интересное, господа? Уже здесь, на борту, мы внимательно осмотрели трофей. Так вот, ткань этого «крыла» оказалась вовсе не тканью, а чем-то вроде тонюсенькой плёнки - то ли кожица, то ли.. уж не знаю, с чем это можно сравнить. Пожалуй, только с кожей - только полупрозрачной и тонкой до чрезвычайности - всё «крыло» можно собрать в ком размером меньше капустного кочана. И структуры в  этой плёнке нет никакой, а ведь мы не поленились рассмотреть её под сильной лупой! Ни отдельных нитей, ничего вообще! И какая прочная - не тянется, даже ножу поддаётся с трудом - я три минуты тужился, прежде чем сумел надрезать! Вот бы, господа, такой плёнкой обтянуть наш аппарат вместо   перкаля! Отменный материал - даже лаком пропитывать не надо.