Транзакция пятая
Любимой фразой Андрея Викторовича Войнича являлась: «шестнадцать часов утра». Именно так он выражал свою любовь к утреннему сну. Хотя нет, не любовь. Физиологическую потребность. Раннее пробуждение гарантировало Андрею, как минимум, хороший заряд раздражительности и агрессивности, а как максимум, головную боль и разрывающую рот зевоту на весь последующий день. Для нормальной работы требовалось спать хотя бы часов до двенадцати. А лучше – позже. Увы, реальная жизнь, если и подкидывала хозяину строительной компании такую возможность, то исключительно по выходным. И тогда Андрей дрых без задних ног до «шестнадцати часов утра», жена, ярко выраженный жаворонок, ходила на цыпочках, боясь потревожить сон мужа, а дети старались смотаться куда-нибудь подальше, собираясь словно при тревоге на территории, занятой противником: быстро и бесшумно.
Так было и в эту субботу. Олег с Яшкой исчезли ни свет, ни заря. Тамара не высовывала нос из кухни. И всё равно выспаться Войничу не дали. Помешал настойчивый вопль сотового телефона. Первую серию звонков Андрей просто не услышал. От второй – перевернулся на другой бок. Но звонивший был настойчив, аппарат заорал в третий раз.
- Кому не спится в ночь глухую? – недовольно пробормотал в трубку Войнич, садясь на кровать.
Вместо ответа телефон разразился воплями, охарактеризовать которые Андрей мог только словом «истеричные». С учетом того, что Серега Паныкин, крупный бизнесмен и постоянный заказчик Войнича, в целом к истерикам был не склонен.
- Викторыч! – орал Серега, перемежая речь междометиями и неопределенными артиклями. – Ты что, с дуба рухнул? Ты что творишь, старый маразматик? Совсем крыша уехала?..
Минут пять Андрей наслаждался паныкинскими оборотами. Потом Серега начал повторяться, и Войнич решил, что пришло время выяснить, чем же партнер недоволен.
- А ну кончай орать! – рявкнул он. – Раз уж разбудил меня ни свет, ни заря, так хоть объясни внятно, чем ты так недоволен.
- Какой, нах, ни свет, ни заря, - зашелся Паныкин. – Два часа! Давно день на дворе!
- Выходной день! – уточнил Войнич. – А значит, до шестнадцати – утро! Так чего случилось то?
- Ты кого ко мне выпустил?
- В смысле?
- В прямом! Бригада, что на моем фасаде баннеры вешает, - это же песец!
- Что, плохо вешают? – не понял Андрей, пытаясь одной рукой натянуть штаны. – Или еще не повесили ни хрена? Так они только сегодня начали… Там дня на четыре работы…
- Всё они повесили! – заорал Паныкин. – Пока я тебе дозванивался – последний добили!
- Быстро они! – удивился Войнич. – Накосячили?
- Да нет… - Серега сбавил обороты. – Всё тип-топ. Как по линеечке… - он вдруг снова завелся. – Но это же дети!!!
- Ну, дети, - не понял Войнич. – И что?
Он встал, положил трубку на стол (и так всё слышно), натянул штаны и майку, и вернулся к разговору, точнее, продолжил выслушивать Серегины вопли о безответственности подрядчика, выпустившего на объект детей. Справедливо решив, что надо дать заказчику выговориться, Андрей перебрался на кухню, пристроил аппарат рядом с тарелкой, бросил благодарный взгляд на жену и принялся за еду: жрать по утрам хотелось неимоверно. Расправился с яичницей, получил стакан кофе (еще один благодарный взгляд) и, прихлебывая божественный напиток, прервал словоизвержение контрагента.
- Не врубаюсь, чем ты недоволен. Кто кричал, что объект срочный, нужно было вчера, и всё такое? Кто был свободен, того и послал. Ребята молодые, здоровые, не пьют, не курят. В смысле, без перекуров работают. А что шестнадцати нет, так им и четырнадцати еще нет. И что? Недостаток временный, с возрастом пройдет. Сроки и качество выполнения работ тебя устраивают? Тогда какие вопросы?! Подписывай процентовки и кидай бабки в понедельник!
- Да заплачу, не мандражи! – Паныкин сбавил обороты. – Если какая инспекция меня к ногтю не прижмет за эксплуатацию детского труда! Викторыч, ты вообще с законодательством дружишь?
- Я с ним поддерживаю дипломатические отношения, - Войнич отхлебнул кофейку и довольно прищурился. – А кое-кто из этих детишек не просто дружит, а на «ты» и по имени. Ты, Серега, в нашем договоре что-нибудь, кроме суммы, прочитал?
- Ты за кого меня принимаешь? – возмутился Паныкин. – Конечно, нет! Мы уже столько лет работаем!
- А надо было! Там на третьей странице… Или на четвертой… Последний абзац. Найдешь, если захочешь. Там написано, что ты на время выполнения работ согласен на использование твоего здания для занятий и тренировок кружков и секций третьей школы. Сегодня у тебя на фасаде альпинисты тренируются. Там еще в офисах занятия кружка «Очумелые руки». В смысле «Очень умелые». Ты внутрь-то заходил?
- Заходил, - Серега, похоже, немного успокоился. – Их там, как муравьев. И не понять ничего. Бегают, что-то тащат, сверлят, стучат… Сколько сделано, не скажу, но дым столбом, пыль коромыслом.
- А я о чем? – Андрей допил кофе и перебрался на балкон. – Трудовой энтузиазм и дисциплина у детей – с работягами не сравнить. Рабочее время… А нет его, рабочего! А продолжительность занятий кружков не регламентирована. Точнее, есть правила, но они в компетенции школы, да и обходятся с полпинка. А зарплаты я им не плачу. Ни одна инспекция не подкопается.
- То есть, как не платишь?! – запнулся Паныкин. – За такую работу надо еще и премии давать!
Войнич щелкнул зажигалкой, пару раз затянулся ароматным дымом и только после этого ответил:
- Не плачу. Ни копейки. А сколько я сыну на мороженое даю, ни к какому законодательству отношения не имеет. Втюхал, наконец?
Потрясенное молчание было красноречивей любого ответа. Андрей словно наяву представлял вылезшие на лоб Серегины глаза и отвисшую нижнюю челюсть.
- Викторыч, - просипел, наконец, Паныкин. – Ну ты голова! Или юристы твои! Слушай, одолжи того мужика, что это придумал! Не обижу! У меня тут со столичными рейдерами проблемы нарисовались!
Войнич пару раз затянулся, чтобы создать паузу. Маленькая месть за раннее пробуждение.
- Ты еще на объекте?
- Ага…
- Найди там Катю Павлову. Маленькая такая. На возраст не смотри. Зуб даю, она твоих рейдеров отправит в Норильский район прежде, чем они поймут, с кем связались! Только учти, девочкам какое попало мороженое не покупают… Думаю, ты и сам это понимаешь…
Андрей отключился, закурил новую сигарету и грустно вздохнул. Уверенности, которую он демонстрировал Паныкину, не было и в помине. Ни за что не стал бы связываться с детьми. Да, бригад не хватает, но это не повод. Только как потом сыну в глаза смотреть? Сам же учил: «Мужик должен иметь дело и делать его хорошо». И что, как дошло до реализации принципа – поджать хвост и в кусты? Не поймет Олег. Перестанет уважать, и будет прав. Пожалуй, надо съездить на объект, посмотреть, что там детишки наворотили. Трудовой энтузиазм и дисциплина – это здорово, но опыт так просто не заменишь. Наколотят панели вкривь и вкось, кто потом исправлять будет?

Отредактировано ВВГ (18-10-2015 21:10:56)

А где написано, что вся гознаковская линия? Не было такого! У Аброськина тупо денег бы не хватило всю купить.
Аброськин же судит не с позиции Гознака, а с позиции мухосранской типографии. Несколько станков, стоящих более-менее последовательно, и позволяющие осуществить некий производственный цикл или его часть, - линия. А то, что в Гознаке это десятая часть линии - это уже проблемы Гознака.

Линия Арт-принта в состоянии выпустить (если будет подходящее сырье) хорошо напечатанную продукцию с парой степеней защиты. Так что, да, по меркам Гознака - офсетная часть. И то не вся.

Транзакция шестая
Появление в классе директора – явление нечастое и ничего хорошего не обещающее. Чаще всего руководство заходит проконтролировать учителя. Посмотреть, чему педагог доверенных ему детей учит, как учит, соблюдает ли инструкции и руководящие указания. Как дисциплину держит, а как уши. Как написано в последней методичке городского департамента образования, положение ушей педагогического работника во время объяснения – фактор, оказывающий немалое воздействие на усвоение материала. А раз написано, должно соблюдаться и контролироваться.
В выпускных классах бывает, что начальство хочет глянуть на кандидатов в медалисты. Достаточно ли усердия проявляют болезные. Хоть и нет пока по предмету ни одной четверки, а вдруг потенциальная краса и гордость школы разучится на мгновение решать задачи или писать сочинения, схватит двойку, и прости-прощай медалька. А она ведь не учащемуся нужна, в институты теперь по результатам ЕГЭ берут, а медали ценятся как прошлогодний снег. Это школе за медалистов почет и слава. И немного дополнительного финансирования, если вовремя подсуетиться. Так что вопрос на самотек пускать никак нельзя. Контроль, контроль и еще раз контроль!
Но это в выпускном, одиннадцатом. И на уроки. А в восьмой, да еще на классный час… Отродясь такого не было! И ведь не в кабинет вызвал, значит, не набедокурили сильно. Но всё равно всем стало не по себе немного. У нас тут классный час, собрание строго конфиденциальное, вопросы обсуждаются внутренние, можно даже сказать, интимного плана. А тут пришел, сел на заднюю парту, слушает… Не то, чтобы совсем посторонний человек, но всё-таки…
А в восьмом «В» все не как положено. Ирина Ивановна на третьей парте у окна рядом с Вовкой Копцовым. За учительским столом президент Зонтов расположился. На столе колокольчик, страсти утихомиривать. Подсмотрели в каком-то историческом фильме, была такая традиция в английском парламенте. Или не в английском?.. Хорошо, хоть не стали для правительства президиум сооружать. Хотели, но передумали. Решили, пусть министры будут ближе к народу. А то зазведеют, и начнется коррупция всяческая и прочее превышение должностных полномочий. А республика – это Вам не диктатура какая! У нас президент наравне со всеми на веревках висит и молотком машет.
Но директор директором, а классный час вести надо. Когда еще простому гражданину общую картину узреть удастся? В обыденной жизни каждый свой кусочек зрит, а вот целиком, один президент и видит. Ну, может еще министры экономики и юстиции, тоже всегда на острие атаки. Хотя нет, Павлова к банковской работе мало касательства имеет, так что не обо всем в курсе.
А здесь все начальники доложатся, доведут до широких масс свежую информацию… А директор… Ну что директор… Не гнать же человека. Пусть послушает, подумает, примет к сведению. Может, и поймет чего, мужик, в принципе, неглупый, с историческим образованием…
Зачем, всё-таки пришел? Слишком много странных бумаг пришлось подписывать? Да нет, вроде. На шефскую помощь от типографии, да и всё, пожалуй. Остальное по мелочи. А может, заметил, как переменились дети за очень короткий срок?
Вот Надя Захарова выступает. Черный брючный костюм, белая блузка. Всё строгое, деловое. Сразу видно финансиста.
- Наши активы за отчетный месяц, - Надя докладывает сидя, стоя неудобно работать с бумагами, – выросли более чем в двести раз, что позволило ввести в оборот десять тысяч мымриков…
- Это чё, - не выдержал Жиров. – Мы уже лимон заработали?
Этот не меняется, как был колобок в чем-то неопределенном, так и остался.
- Могли бы и больше, если бы некоторые молотком по гвоздям попадали, а не по пальцам, - откликнулась Савина.
Тщательно порванные джинсы, ковбойка с закатанными рукавами и кожаная жилетка. Оторва и торговка. Ковбойский стиль. Стетсона не хватает. И кольта на боку. Но по школе с оружием и в головных уборах ходить не положено.
- Сама-то только и можешь, что страхующий зажим двигать! - не остался в долгу Мишка
- Я…
Удар президентского кулака по столу прервал зарождающуюся дискуссию.
Зонтов. Смертоносен и элегантен. Первый по жизни. Агент 007. Или Президент. С большой буквы. Колокольчик ему не по стилю.
- Цыть! – рявкнул Леха. - А то налог введем на прерывание докладчика! Олег попозже разъяснит, от кого сколько пользы. Продолжай, Надь.
Захарова кивнула.
- Спрос на мымрики постоянно растет. На сегодняшний день курс мымрика достиг отметки сто семь пунктов.
- А за двойки по сто десять принимаешь, - обиженно пробурчал Гуреев.
И этот не меняется. Вечно мятые штаны и огненно рыжая шевелюра. Хотя нет, становится серьезней и немного причесанней. Но медленно…
- По сто четырнадцать, - уточнила управляющая. – У тебя данные за прошлую неделю. Давно ты, Сашенька, двоек не получал… А покупаем по сто. Но это льготный курс для граждан. Для нерезидентов курс покупки девяносто три, продажи сто двадцать один.
- Грабеж! – возмутился Жиров. – И что? Покупают?
- Но-но! – рыкнул Куянов, на всякий случай покосившись на директора школы. – Ты не путай грабеж и банковские операции!
Стрижка «ежиком», жесткий прищур глаз, рубашка и штаны цвета хаки. Всё, как раньше. Но теперь хочется пришить на плечи погоны. Начальник полиции.
- Оборот иностранной валюты за отчетный месяц составил две тысячи мымриков, - невозмутимо продолжила Захарова. – Чистая продажа, то есть превышение продажи над покупкой, почти девятьсот мымриков, то есть, девять процентов увеличения валютных резервов. Однако считаю дополнительную эмиссию преждевременной. Это может привести к падению темпов роста курса. У меня всё.
Зонтов потряс колокольчиком:
- Вопросы к Наде есть? А кто-нибудь чего-нибудь понял? Кроме Олега, конечно. Вот и я нет! Лучше продолжим. Министр экономики?
Еще один лучший. Джинсы, рубашка, жилет. Но не ковбой. Хищник. Акула империализма.
- В целом, дела идут неплохо, – Войнич предпочел встать. - После поныгинского офиса у нас от заказов отбоя нет. Превосходим взрослые бригады по скорости и тщательности. Но отдельным товарищам, и в самом деле, не вредно бы научиться работать молотком. Жиров, ты чем на уроках труда занимался?
- Я человек умственного труда, - вскинулся Мишка. – А молотком махать и Куянов может!.. И Огурец… - неуверенно закончил он.
- А чего сразу Огурец? – захныкал Сашка. – У меня и так вся зарплата за двойки уходит. Еще и подкупать приходится. Почему у Рафа вдвое больше получается?
- Я по гвоздям попадаю, - разъяснил Рафик. – А ты, как и Мишка, по пальцам. И тоже Жирову.
- Вот! – подтвердил Жиров. – Не было бы там меня, он по гвоздю бы попал! Наверное…
- А за зарплатой тоже не придешь? – спросил президент.
- За зарплатой он первый, - засмеялась Савина. – Вон, Надя не даст соврать.
- Тогда, Мишаня, вали в кабинет труда и учись гвозди заколачивать, - подвел итог Зонтов. – И Огурца с собой возьми. С веревками не умеете работать – простительно, но молотком…
- Савина тоже не умеет…
- На Савиной вся торговля держится, - возразил министр экономики. – Кому нужны мымрики, если на них купить нечего? А Танька и ассортимент держит, и ценообразование, и склад. Есть там, правда, проблема с дешевым товаром. Мымрик-то растет, а минимальный номинал купюр не меняется. Кто же знал, что канцелярка так дешева. Ручками уже выгоднее за рубли обзаводиться. Пока покупатели не заметили, но…
- И не заметят, - махнула рукой Танька. – За основной товар выгоднее мымриками платить. На этом фоне мелочевка теряется. Плюс эксклюзивный логотип. Одно дело на него сильно потратиться, а рубль никому не жалко, – девочка повернулась к директору. - Константин Алексеевич, какая у Вас ручка? Вот! Что и требовалось доказать! «Сделано в Мухосранске»! Это уже популярность!
- Спасибо, Тань, - Войнич улыбнулся.
- Спасибо портфель легче не сделает, - пропела Савина. – Лучше бы проводил после школы.
- Кто о чем, а Танька как всегда, - подала голос Павлова. Строгая синяя юбка ниже колен и пиджак с золотыми пуговицами. Прокурор. Или министр юстиции. Но тринадцать лет, как не цапнуть злейшую подружку? – Между прочим, по статье…
- Кончай, Кать, - улыбнулся Олег. – Как дети прямо! Провожу, Тань! Вот сегодня же и провожу. Заодно с папой твоим идею магазина обсудим. Вроде всё. Если кого-то интересуют мелкие детали – в любой момент готов предоставить документы. От граждан тайн нет.
- Вопросы? – поинтересовался президент. – Тогда юстиция.
- А у меня ничего нового, - не вставая, отмахнулась Павлова. – Пакет законодательных документов мы еще на прошлой неделе утвердили. Правонарушений не выявлено. Начальник полиции собирался превысить полномочия в инциденте с конкурирующим лоточником, но сдержался.
- Что за инцидент? – спросил директор школы.
- Сам расскажет…
- Рафаэль?
- Да крыс этот, - поднялся Рафик. – То есть, Ахмед, который раньше был Васькой-алкашом. Торговал внизу канцтоварами. Как мы лоток поставили, решил разобраться с Танькой в стиле девяностых. Я чего-то подобного ждал, так что ему не светило. Думал, придется морду бить… то есть, осуществлять силовое противодействие, но товарищ сам понял.
- Не понял, что он понял, - прищурился директор.
- Там портрет мой висит, - пояснил Куянов. – Прямо у его лотка. Который, «поздравляем с победой на чемпионате России по боксу». Ахмед этот на меня посмотрел, на портрет, еще раз на меня и сказал, что понял, исправился и больше не будет.
- То есть, ты его не бил?
- Пальцем не тронул, Константин Алексеевич! Ведь если что, из меня Катенька…
- Я тебе не Катенька, а прокурорский надзор!
- Подожди, Павлова! А куда Ахмед делся? Вместе с лотком?
- Так мы потом последили за ним маленько и сдали коллегам из города.
- Каким еще коллегам? – директор, похоже, запутался окончательно.
- В наркотический отдел, - пожал плечами Куянов. – Он дурью приторговывал. Ручки только для прикрытия. Никакого мордобоя, Константин Алексеевич, всё по закону! Если что, Катенька может со статьями рассказать.
- Я тебе не Катенька…
- Павлова! К тебе у меня тоже есть вопросы! Куянов, это всё прекрасно, а как у тебя с успеваемостью?
- Нормально всё, Константин Алексеевич! – расплылся в улыбке Рафик. – Ни одной двойки с начала учебного года! Даже пятерка одна есть!
- По физкультуре?
- По алгебре! За квадратные уравнения! Это всё Катенька…
- Я тебе…
- Павлова! Кстати, а почему ты вчера в школу не пришла?
- У меня слушание было. По делу ООО «Алмаз», - встала Павлова. - Но я всех учителей предупредила и материал вперед сдала.
- Какое еще слушание? – директор всё еще сохранял способность удивляться.
- Я представляю интересы Сергея Николаевича Паныгина в арбитражном суде. У него пытались отобрать бизнес. Вчера слушание было. В области.
- И как?
Павлова расцвела:
- Выиграли! На первом же заседании! Сложнее всего было доказать, что я имею право представлять интересы клиента.
- Это как?
- Работником заказчика я быть не могу по возрасту. Трудовой договор заключить – тоже. Всё только с шестнадцати. Членом адвокатской коллегии не являюсь. И лицензии нет. Но нигде не написано, что представлять интересы клиента могут только эти категории граждан. И по возрасту представителя нет никаких ограничений. А поскольку еще и противоположная сторона не возражала, - Павлова хищно усмехнулась. – Думали, легко справятся с маленькой девочкой…
- И не справились? – иронично усмехнулся директор.
- У меня решение с собой. «Иск полностью удовлетворить, прокуратуре рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела…». Дело уже завели, мы вчера успели заехать в прокуратуру.
- Поздравляю, - развел руками директор. – Садись… Катенька!
Танька Савина мстительно прыснула.
- Раз разговор пошел об успеваемости, - снова приступил к обязанностям президент. – Заслушаем министра образования.
Ирина Ивановна встала и вышла к доске:
- Пожалуй, и я сегодня вас порадую, мои бесценные. Прогресс в учебе налицо. Хотелось бы, конечно, чтобы совсем не было отстающих, но по сравнению даже с прошлым годом…
- Ирина Ивановна, Вы конкретно говорите, с фамилиями, - попросил Зонтов.
- А чего говорить, - с места крикнул Гуреев. – И так все знают! Я единственный отстающий! А чего меня бросили на произвол судьбы и учителей? С Рафом, вон, Катька занимается, с остальными – тоже, а Огурец, рыжий, что ли? Пусть со мной Надя займется. Или Людка.
- То есть, тебе всё равно? – спросила Сенцова.
Всегда в платье, чуть ли не бальном. Даже легкая сутуловатость не портит. Министр культуры.
- Ну я ж не шуры-муры крутить, а успеваемость подтягивать, - заюлил Гуреев. –Хотя, если с тобой…
Танька Савина снова прыснула:
- Еще ни один паспорт не получил, а уже все повлюблялись.
- Я получил, - прогудел Куянов. – Еще в прошлом году.
- Ой, - всплеснула руками Танька, - я и забыла, что ты из второгодников! Всё удивляюсь, чего это Павлова к тебе льнет! А ее к старичкам тянет…
Войнич поднялся с места, подошел к Савиной и, скалой нависнув над девчонкой, уставился ей в глаза. Класс замер.
- Прекрати, - в голосе Олега звучала сталь.
- Олежка… - испуганно пролепетала Танька. – Ты что, Олежка…
- Прекрати, - повторил Войнич. – Раз и навсегда. Если хочешь, чтобы я тебя уважал.
- Да я… не… - Савина вдруг встрепенулась, словно приняла решение. – Хорошо! Договорились.
Олег улыбнулся, подмигнул Таньке и вернулся на место.
- Олег Андреевич, Вы закончили? - спросил Зонтов. – Прямо-таки шекспировские страсти кипят в нашей республике. Люд, подольешь огоньку? Подтянешь не рыжего?
- Попробую, - вздохнула Сенцова. – Но на шуры-муры пусть не рассчитывает!
- Заметано, - радостно заорал Гуреев. – Теперь я твой портфель ношу!
- Это, кстати, совсем не вредно, - кивнула Людка. – Портфели стали обалденно тяжелые! У нас всё? А то мне тут билеты в кино предлагают. Такая мелодрама… - Сенцова выслушала восторженный визг девчонок, оглядела понуро сидящих парней и закончила, – с элементами боевика. Билеты всего по мымрику! После классного часа ко мне записываться!
- Не всё, - вздохнул Зонтов. – Вов, чего ты там отчебучил?
Копцов поднялся, сокрушенно почесал в затылке и с трудом выдавил:
- Пусть лучше Олег расскажет.
- А сам?
- Да это… Не умею я…

Отредактировано ВВГ (20-10-2015 13:04:42)