Глава 2. Старая девушка, Апрель, 1930
В понедельник позвонил Ильин.
– Ты что-то зачастил! – усмехнулась в трубку Лиза. – Не дай Бог, влюбишься, хлопот потом не оберешься!
– Странная ты женщина, Лиза! - вздохнул на другом конце провода Вадим. – Ну чем тебе любовь не угодила? 
Разговор не новый и, вроде бы, в шутку, но Вадим, похоже, в нее влюбился по-настоящему, хотя и боится признать это вслух. Себя боится, но ее, кажется, больше, и не напрасно! Лизе его любовь ни к чему. Сама она к Ильину ничего такого не испытывала, и от него никаких особых чувств не ожидала. Зачем? Ей и так хорошо. Вадим отменный любовник: сильный, в меру нежный, в меру грубый. Умеет поддержать компанию, во всех смыслах этого слова, и при этом не хам. Воспитанный мужчина, симпатичный, интеллигентный. Опять же – авиатор. Одним словом, не раздражает, и, слава Богу!
Крейсер Ильина стоял на капитальном ремонте в Арсенальных доках, и они с Лизой виделись достаточно часто, хотя и не чаще раза в неделю. Лизе этого пока хватало, а чаще встречаться – можно и привыкнуть. А привыкать – плохая идея. Да и не скучно ей было без Ильина. Лиза плотно встроилась в Надину компанию, пеструю, словно ярмарка, веселую, аки кутеж, и разнообразную, как жизнь. Ей с этими людьми было хорошо, и не только, когда курили гашиш или пили шампанское. Она вполне могла обойтись и без алкоголя, тем более, без кокаина. Другое дело – хорошие люди. Без них не проживёшь! А с ними – жизнь, и в самом деле, похожа на праздник, даже если летать теперь – не судьба.
– Странная ты женщина, Лиза! - вздохнул Вадим. – Ну чем тебе любовь не угодила? 
- Ты какую любовь имеешь в виду? – попробовала Лиза свести опасную тему к шутке. – Плотскую але любовь к Родине? Так в постели не мерзну, а за любовь к родине "Полярную звезду" ношу!
На самом деле не носила. Мундир так ни разу за все это время и не примерила, тем более не красовалась алмазной звездой. В ресторанах и на вечеринках, где она проводила время с Надеждой и Клавдией, в ателье костюмеров, - так здесь называли модельеров и кутюрье, - и в мастерских художников, где Лиза иногда засиживалась допоздна, мундир и ордена выглядели бы более чем странно. В опере и на лыжной прогулке, впрочем, тоже, а Лиза в эту зиму бегала на лыжах много и с удовольствием. Иногда в близлежащем парке, а иногда в Кобонском боре. Собирала друзей и друзей этих друзей, и они все вместе ехали к ней на мызу, оказавшуюся настоящим маленьким замком. Выпивали, не без этого, но только вечером – после бани, - а днем ходили на лыжах, катались на финских санках, просто гуляли по окрестным дорогам, когда те не были завалены снегом. Местность красивая, и в хорошую погоду – гуляй не хочу. 
– Ладно, сдаюсь! – "сдал назад" Ильин. – Ты свободная женщина в свободной стране. Делай, что вздумается, иди, куда хочешь!
– Это ты меня так элегантно на х-й посылаешь? – поинтересовалась заинтригованная Лиза.
– Ни в коем случае! – возразил Ильин. – Лично я приглашаю тебя в кабак. "Антарная баженица"  подойдет? 
"Любимая из янтаря? Янтарная любовница? Это такое название?"
– Это где? – спросила вслух.
– В Старой Гавани. Неужели, никогда не бывала?
– Вадик, ты знаешь, сколько в городе кабаков?
– Ну, не была, так не была, тебе же лучше! Будет сюрприз! Я за тобой заеду, если не возражаешь, в 20.00?
– С боем курантов?
– Я же авиатор!
– Ну, да, - согласилась Лиза. – Ты авиатор. Можешь переходить ко второй части.
– Откуда знаешь? – удивился Ильин.
– Догадалась. Итак?
– Адмирал Ксенофонтов передает через меня официальное приглашение, посетить крейсер "Гогланд" девятого дня сего месяца в 10 часов утра по Гринвичу и принять участие в торжественном построении экипажа по случаю окончания ремонтных работ. Фуршет прилагается.
– Ты что, читаешь?
– Разумеется, - подтвердил Ильин. – Официальное приглашение передам вечером…

***
Работала допоздна, измызгалась с ног до головы и устала, как собака, но душ принимала в приподнятом настроении, что называется, "довольная до жопы". Еще бы! Все, до чего дотянулась, проверила и, где надо, починила. Прежде всего, проводку, клеммы и разъемы, изоляцию проводов. Больше с электричеством ничего делать было не нужно, кроме замены аккумулятора, разумеется, но аккумулятор Лиза еще днем заказала в Кобоне, и завтра с утра его обещали завести, так же как несколько деталей для муфты ротора, редуктора и демультипликатора. Пока же, она там все перебрала, почистила и смазала, а сам двигатель оставила "на сладкое", решив заняться им с утра – на свежую голову.
Выбралась из-под душа и только успела вытереться и одеться, как зазвонил телефон. Возможно, он звонил и раньше, - Лиза могла его просто не услышать, - но сейчас затрезвонил, как раз тогда, когда она вошла в кабинет.
– Браге у аппарата, - сказала она в трубку, пододвигая к себе свободной рукой бутылку коньяка, - слушаю вас.
– Э… - то ли блеяние, то ли мычание.
- Говорите! – потребовала Лиза, не любившая, когда люди не могут в трубку и слова сказать. Не умеешь говорить, зачем тогда вообще звонить?
– Здравствуй, Лиза, это я! – сказал низкий мужской голос.
– Ну, и кто он этот "ты"? – спросила она, свинчивая с бутылки колпачок.
– Ты в своем праве, - вздохнул мужчина. – В, конце концов, я должен был навестить тебя еще в госпитале… Все-таки муж… хоть и бывший… и…
Голоса Петра Лиза, понятное дело, не знала, но сообразить, кто ей звонит, было несложно. Сам сказал.
– Рожай уже! – предложила она и плеснула себе в стакан буквально "пару капель" коньяка.
- Елена Константиновна устраивает семейный обед, - голосом обреченного на казнь сообщил Петр.
– Что серьезно? – удивилась Лиза и цапнула папироску из открытой коробки.
– Говорит, старая стала, скоро помрет. Хочет всех видеть.
– Когда? Где? – спросила, закуривая.
- В Гатчине, разумеется. Послезавтра.
"Гатчина? – задумалась Лиза. - Что-то знакомое… Ах, да! Это же Троцк! Старое название, вот в чем дело!" 
- Ну, Гатчина, так Гатчина, - сказала вслух и сразу же приложилась к стакану. – А кто будет?
– Да, все! – вздохнул Петр. – Мы с Варварой, братец твой с невестой, как раз знакомить с семьей привезет, Виктор с Дарьей, Татьяна с Иваном, Ольга Николаевна, ну, и дети, конечно.
– Зоопарк! – сказала Лиза, вспомнив отрывок, посвященный семье, из дневника Елизаветы.  – Вольер с макаками!
– Зря ты так! – возразил Петр. – Это они к тебе, может быть, неласковы, а так – милейшие люди.
– А я им чем мешаю? – спросила Лиза, пыхнув папироской.
– Ты из шаблона выламываешься… Помнишь, у нас с этим тоже возникли проблемы…
- Твои проблемы, Петя, стояли раком, если забыл, в моей собственной постели! 
Эту сцену Елизавета Браге описала в таких подробностях, что впору было заподозрить ее в мазохизме. Но, скорее всего, она просто фиксировала убогую "прозу жизни".
– Ну, извини!
– Извинения приняты, - Лиза решила пока не обострять. - Напомни мне, как к дому на машине подъехать?
Вопрос не такой уж и странный, если учесть, что в зрелом возрасте Елизавета в доме бабки была считанные разы.
– А ты откуда поедешь? – Петр вопросу не удивился, и, значит, она все правильно сказала.
– Петя, ты же банкир! – искренно удивилась вопросу Лиза. - Или вас совсем думать не учат? Только деньги считать?
– А! – Петр, разумеется, был не дурак, но иногда, когда говорил с Елизаветой, попросту терял способность соображать. - Значит, вернешься в Шлиссельбург и поедешь через Мгу на Гладкое, потом на Войсковицы и в Колпанах свернешь на Гатчину, так?
– Так! -  подтвердила Лиза, лихорадочно пытаясь вспомнить карту.
– Ну, тогда, просто! Свернешь на Петровское шоссе, потом по Двинской до большого перекрестка…
Он говорил, а она слушала. Слушала, запоминала, рисуя в уме карту, которую позже наложит на обычную – географическую.
- Значит, приедешь?
– Не боишься?
– Нет, с чего бы? Хотела бы застрелить или покалечить, в тот день – самое время было!
- Ну, да! Есть в этом что-то…
На том и распрощались.