Продолжение:

                                                            Глава 18

  Думаю, в том, что чеканный афоризм «хорошая мысля приходит опосля» является выражением всеобщего и объективного закона, мне никого убеждать не придется. Всякий, кто хоть немного работал головой, наверняка сможет представить не одно подтверждение из собственного опыта. И я, естественно, никаким исключением не был. Мысль, как показать Косыгину планшет, не привлекая внимания охраны, пришла ко мне днем семнадцатого октября, когда я уже ехал в Архангельское. Правда, сегодня никаких встреч вроде не планировалось. Я прочитаю детишкам лекцию, покажу, как шевелятся рули у модели, потом мы все выйдем на улицу, где я ее запущу. Невысоко, недалеко и ненадолго.
  Зато следующий этап будет не завтра, а через неделю. К завтрашнему дню мне никак не успеть, не стоит даже и пытаться. В общем, придется делать вид, что по результатам сегодняшнего полета пульту управления потребовались доработки, но за неделю они будут сделаны. А зрители пусть оповестят всех знакомых, что в следующее воскресенье я снова приеду, и вот тогда покажу нечто почти невероятное и совершенно сногсшибательное. Может, так даже лучше - уж за неделю-то Косыгину почти наверняка доложат о циркулирующих по Архангельскому слухах.
  Что мне пришло в голову и почему так поздно? Пожалуй, сначала отвечу на вторую половину вопроса. Да потому, что я в обоих ипостасях, мягко говоря, не совсем гений. Прямо скажем, иногда настолько не совсем, что даже самому перед собой неудобно. Вот как сейчас.
  Ведь сам же приволок в прошлое дрон и показывал его Ефремову! Используя, между прочим, смартфон в качестве монитора системы FPV. Ну что мне мешает теперь аналогичным образом использовать планшет? Ничего, кроме собственной же несообразительности. Доработки, конечно, понадобятся, и за день их не сделать. Зато за неделю можно успеть, если не щелкать клювом.
  Именно так, как планировалось, встреча с учениками и прошла, разве что в своих прогнозах я несколько недооценил их энтузиазма. Ну да, я исходил из того, что радиоуправляемые модели уже существуют, их описывают в «Юном моделисте-конструкторе», схемы приводятся в «Радио», но только, наверное, все это было для учеников в каком-то другом мире. А теперь самая настоящая модель, которая шевелит рулями и элеронами по командам с пульта – вот она! И не просто шевелит, а летает. И даже не просто летает, а выполняет фигуры высшего пилотажа!
  Ну да, я сделал подряд три бочки и две мертвых петли. Все остальное будет потом, через неделю. Но даже такая урезанная программа ввела зрителей в восторг.
  Разумеется, все это делал я, Виктор Скворцов. Мы с Антоновым уже заметили, что у меня общаться с детьми получается лучше. Я их почему-то не боюсь, чего нельзя сказать об Антонове.

  Вернувшись домой, я начал разбирать пульт. Мне предстояло смонтировать шасси, на котором будет закрепляться стул, изображающий из себя пилотское кресло. Под ногами оператора – педали для управления рулем поворота, посередине ручка с двумя степенями свободы – рули высоты и элероны, слева сектор газа. Кнопки всех трех дискретных каналов – на ручке сверху. А спереди будет торчать фанерный ящик с планшетом в вырезе дверцы на рояльных петлях. Покажем детям полет с управлением от первого лица и приемом изображения якобы на небольшой телевизор – ящик нужен именно для его имитации. Только надо не забыть перевести планшет в монохромный режим, а то от цветной картинки офигеют даже самые технически неграмотные. Ну, а если моделью заинтересуется Косыгин, то он, естественно, увидит гораздо больше.
  Дома я попросил дядю Мишу привезти с работы какой-нибудь списанный аккумулятор. От него не потребуется выдавать напряжение, а уж тем более ток. Его назначение – находясь под стулом операторского места, изображать из себя источник электропитания. А то ведь соответствующий текущему времени телевизор, даже с маленьким экраном, должен жрать ватт сто. Батарейками тут не обойдешься.
  После чего я лег на диван и прикрыл глаза. Пора было в очередной раз отправляться в двадцать первый век, Антонову там предстоит немало работы.

  Встав, я подумал, что Витя там уже слегка одичал в своем шестьдесят четвертом году, среди ископаемых резисторов ВС и УЛМ, электронных ламп и допотопных германиевых транзисторов. Тоже мне, нашел проблему – купить небольшую цифровую камеру, усилитель радиоканала и приемник-декодер. Все это продается в виде китов, почти не нуждающихся в настройке, и размеры плат позволят без труда перекинуть их в прошлое за пару заходов. Ну максимум за три, если что-то окажется больше, чем мне сейчас представляется.
  Тут я разжал кулаки, и на пол упали две консервные банки. На сей раз это была не икра – ну не Верещагин же я, в конце-то концов. А всего лишь лосось в собственном соку. Но с тем, что сейчас продается в магазинах, абсолютно никакого сравнения. Примерно как тушенка, качество несравнимо. То есть это была какая-то совершенно другая рыба, причем не только на вкус, но даже в какой-то мере на вид. Я именно за ней заезжал в «Рыбу»! А с товароведихой там познакомился попутно и совершенно случайно.

  И снова я, теперь уже Виктор Скворцов, проснулся на диване – разумеется, совсем другом. Глянул на две небольшие платки в одной руке и камеру объемом примерно четыре кубика в другой, встал и сложил первую из двух запланированных посылку на стол. Похоже, Антонов подлизывается. Поначалу рассматривалась немного другая аппаратура, раза в два тяжелее, но зато вдвое дешевле. Хоть он ничего такого вроде и не думал – во всяком случае, я таких мыслей не помню – но его, кажется, всерьез зацепила та женщина из «Рыбы». О господи, вот только всяких любовных страстей мне тут не хватало! Неужели ему в двадцать первом веке баб мало? Там-то он вроде не изменяет своей Свете. Ну, почти, уточнил я, вспомнив некоторые детали своей биографии незадолго до установления контакта с двадцатым веком. Ладно, хрен с ними, с возвышенными чувствами, мне пора ехать на улицу двадцати пяти лет Октября, в магазин химреактивов. Тащить из будущего еще и дымовые шашки – это уже снобизм. Причем бессмысленный, с реактивами для всякой пиротехники тут значительно проще.

  К четвергу новый вариант радиоуправления был готов. Шасси я погрузил на крышу «Москвича», потом закрепил там саму модель, а стул и ящик для планшета кинул на задние сиденья. И, вырулив из двора, спустился по улице Крупской до проспекта Вернадского. Поначалу у меня была мысль испытать новую аппаратуру на Собачьей площадке, но, подумав, я от нее отказался. Сейчас уже поздно светает, и даже утром там будет много собачников. Да и дома вокруг, мало ли, вдруг модель потеряет управление? Зато на противоположной стороне проспекта Вернадского – огромный пустырь площадью в несколько квадратных километров. И где-то между улицами Ульяновой и Кравченко к проспекту примыкает примерно полукилометровый отрезок заброшенной асфальтовой дороги. Ну, скажем, почти примыкает, не доходя до него метров сорок, но 403-й – это не жигуль, проходимость у него заметно выше. В общем, проеду.
  Управление работало нормально, и я довольно быстро освоился с ручкой и педалями вместо двух джойстиков в первоначальном варианте. Вот только или из-за того, что я все-таки не очень опытный пилот, или из-за объективных особенностей человеческого зрения управлять моделью, глядя на черно-белую картинку, оказалось довольно сложно, я то и дело терял ориентировку. Впрочем, ее было нетрудно восстановить путем прямого наблюдения за моделью, она все-таки довольно большая и заметная. Правда, на посадке я один раз промахнулся мимо полосы, пришлось уходить на второй круг. Впрочем, в Архангельском это будет неважно, там и взлет, и посадка на футбольном поле.
  В общем, можно ехать, решил я по завершении второго полета. Вроде все работает, как положено, и я как-то могу со всем этим управляться. Неполные двести граммов дополнительного веса на пилотажных свойствах модели практически не сказались. Все-таки в советском дефиците можно найти и положительные стороны. Если бы тогда в «Детском мире» я купил «Комету», то сейчас чесал бы затылок, с ее-то в полтора раза меньшей мощностью. А «Максик» еще и не столько вытянет.

  В воскресенье двадцать пятого октября погода была как на заказ – температура плюс десять, на небе ни облачка и полное безветрие.  Похоже, наверху мне кто-то основательно подыгрывает – неужели сама ноосфера?
  С такими мыслями я подъехал к школе в поселке Архангельское. Меня уже ждали, причем, как только «Москвич» выехал из-за домов, от группы встречающих отделились несколько мальчишек и галопом разбежались в разные стороны – видимо, оповещать всех остальных, желающих посмотреть на полеты. 
  К месту взлета комплекс был переправлен при помощи зрителей. Четверо мальчишек за четыре угла несли раму с укрепленными на ней стулом и ящиком. Учитель физкультуры, с самого начала заинтересовавшийся и лекцией про электронику, и прошлым показом модели, тащил аккумулятор. Ефремов подозревал, что физкультурник не только учит детишек отжиматься, подтягиваться и лазить по канату, но и постукивает куда следует. Я разделял эти подозрения, поэтому долил в аккумулятор, который дядя Миша привез сухим, воды из-под крана. Во-первых, для реализма. А во-вторых, дополнительный к и без того немалому весу подольского изделия килограммчик тоже лишим не будет. Пусть теперь физрук тащит, ему полезно для общего развития.
  Ну и я, естественно, бережно нес саму модель.
  И вот мы на старте. Я подсоединил к аккумулятору провода, свисающие из ящика, потом завел двигатель модели, которую придерживал за фюзеляж одни из мальчишек постарше. Мотор заработал на минимальных оборотах, а я сел на стул и, склонившись к ящику, начал крутить три ручки. Чуть выше их располагались три головки-вольтметра, питалось все это от батарейки КБС, а схема коммутации обеспечивала изменения показаний всех трех приборов при вращении любой ручки. Вся эта тряхому… в смысле, электрика служила единственной цели – дать мне возможность естественным образом прикрыть планшет на время загрузки. Все-таки старт «восьмерки» - это не та картина, которую следует показывать детям из шестидесятых годов. Да и из двухтысячных, пожалуй, тоже – я, когда впервые столкнулся с «восьмеркой», испытывал большое желание с размаху треснуть системным блоком по башке разработчику этой операционки. Хотя бы одному. Но сейчас, впрочем, я к ней уже более или менее привык, а семидюймовых планшетов с «десяткой», да еще по нормальной цене и с приемлемыми сроками доставки, мне в момент покупки не попалось.
  Но вот, наконец, планшет переведен в монохромный режим и транслирует изображение с камеры модели.
  Я отлип от «приборов» и махнул рукой – мол, можно отпускать модель.
  - Ой, смотрите, телевизор! – послышались восхищенные крики малышей. – Да как четко показывает-то!
  Сектор газа вперед до упора, ручку чуть от себя, и модель начинает разбег. Так, скорость есть, ручку на себя, взлетаем. Блин, высоту по этой черно-белой картинке определять получается плохо, отрываю взгляд от экранчика и ищу глазами модель. Ага, вот она, и высота уже метров триста. Можно начинать шоу.
  Я нажал крайнюю слева кнопку на вершине ручки. По этой команде на проволочки в дымовых шашках, укрепленных на концах крыльев, подавалось напряжение от литиевых аккумуляторов.
  Сначала красным задымила правая шашка, а затем подключилась левая – зеленым. Двинув ручку вбок и слегка корректируя траекторию рулями высоты, я выполнил примерно десяток бочек.
  За вертящейся вокруг своей продольной оси моделью оставался перевитый красно-зеленый след, и выглядело это довольно красиво – зрители стояли, разинув рот. Все, даже физкультурник.
  Я дал ручку от себя, чтобы набрать скорость, и выполнил вертикальную восьмерку, а потом куда более простую – горизонтальную.
  Скоро небо над школой было пронизано постепенно расплывающимися красно-зелеными фигурными трассами. Не заметить такое шоу с дачи Косыгина было невозможно. Оставалось только ждать результатов. Тем более что шашки уже выгорели до конца, а это означает, что и топлива в баке осталось не так уж много. Пора садиться.
  Только я успел сесть и подрулить моделью к себе, как из-за леска, за которыми располагались правительственные дачи, выехали два автомобиля. Причем это были не сто одиннадцатые «ЗИЛы» и даже не «Чайки», а обычные черные «Волги». Ну, может, и не совсем обычные, по внешнему виду «двадцать третью» от «двадцать первой» не отличить, тем более с такого расстояния.
  Машины подъехали к краю футбольного поля и остановились. Оттуда полез народ, причем не в таком уж большом количестве. Трое крепких парней из второй машины, сам Косыгин и мужик лет под сорок – похоже, старший охраны – из первой.
  Я нажал центральную кнопку на ручке. Мотор заглох, а предсовмина – уже не потенциальный, а действующий – тем временем подошел ко мне. Охрана держалась шагах в четырех-пяти сзади.
  Я встал со стула.
  - Алексей Николаевич Косыгин, - представился подошедший и протянул руку. Я пожал ее, успев с некоторым разочарованием констатировать – увы, по восприимчивости к лечебному воздействию он полный ноль – и представился в ответ.
  - Интересный у вас телевизор, - заметил Косыгин, наклоняясь к экрану. Примерно такого я и ожидал. Теперь планшет не мог рассмотреть никто из посторонних. Спереди его закрывал ящик, справа – Алексей Николаевич, сзади – я, а слева ближе двадцати метров никого не было, да я еще для гарантии оттопырил левый локоть.
  - Сами сделали?
  - Почти. Собрал из готовых деталей.
  Я открыл дверцу. Стало видно, что ящик практически пуст. Внутри сиротливо болтаются концы двух проводов от аккумулятора, да на дверце над планшетом батарейка, три переменника, три головки и немного проводов.
  Закрываю дверцу, планшет уже показывает картинку с камеры в цвете.
  - Ого! – покачал головой Косыгин. – Я и не думал, что сейчас такое возможно. И где вся электрика – лампы там, трансформаторы… или то, что видел, это все? Такого не может быть.
  - Совершено верно, - кивнул я, тыча пальцем в экран, - сейчас не может.
  А по экрану уже бежал текст – «то, что вы видите, есть электронно-вычислительная машина, по быстродействию превосходящая…», ну и так далее. Примерно то, что я говорил Ефремову во время первого свидания, только в письменном виде. Заканчивалось сообщение информацией о том, что я из две тысячи восемнадцатого года.
  Когда вводная часть кончилась, я вывел на экран статью из Вики про Косыгина и предложил ему:
  - Читайте. Картинка двигается вот так, пальцем.
  По лицу Алексея Николаевича казалось, что он со скукой читает какую-нибудь инструкцию к бытовому прибору, но вот время прочтения говорило об обратном. Сравнительно короткую статью он читал больше пяти минут, причем задержавшись на второй половине, ближе к концу, где был подзаголовок «семья».
  - Та-ак, - протянул он, оторвавшись от экранчика, - независимо от того, поверил я вам или нет, вы мне показали достаточно для встречи наедине. Возможно, и не одной. Ведь вашей целью было именно это?
  - Первой из целей – да.
  - Есть ли в том, что вы желаете мне сообщить, что-нибудь совершенно неотложное?
  Тут его взгляд снова опустился к планшету. Туда, где была дата смерти его жены.
  - Нет. Если вы имеете в виду здоровье Клавдии Андреевны, то с ней пока еще не случилось ничего, требующего немедленного вмешательства.
  - Но при необходимости вы сможете?
  - Начнем с того, что это прекрасно сможете и вы. Надо всего лишь диагностировать рак до того, как он станет неоперабельным. Но, возможно, у меня получится даже лучше, однако точно я это смогу сказать только после личной встречи с вашей супругой.
  Все это я говорил, будучи Антоновым – времени от посадки модели и до начала разговора как раз хватило на перевоплощение.
  - Жду вас через неделю, восемь тридцать утра – не рано?
  - Нет, нормально.
  - Где моя дача, вы, конечно, знаете.
  - Разумеется.
  - Тогда до свидания.

  Косыгин быстрым шагом направился к машине, а со мной начало происходить нечто странное. Я вроде бы продолжал оставаться Антоновым, но как-то сумел от имени Скворцова задать ему вопрос:
  - Э, ты что, по дороге домой собрался заскочить в «Рыбу»?
  - Да, а разве не заслужил? Как встреча-то прошла, а? Блеск и восторг! А я вообще-то старый, больной человек, и мне необходимо усиленное питание. Вот ты наверняка бы не догадался по дороге домой купить банок десять лосося! Так что придется мне, ну, и попутно…
  - Вот ведь достал. Ладно, хрен с тобой, только ты можешь попробовать сделать так, чтобы я твоих постельных подвигов не запомнил?
  - Постараюсь! – обрадовался Антонов. – Значит, я пока отключаюсь, к «Рыбе» ты и сам доедешь. А как зарулишь во двор, снова призывай меня.
  Ну и дела, подумал я, теперь уже Виктор Скворцов. Наши отношения выходят на какой-то новый уровень. Даешь подъем межмировой шизофрении на небывалую, недоступную для простых смертных высоту! Причем в кратчайшие исторические сроки.