- Придет? - спросил Стерен, когда  Уно умчался прочь.
-  Как иначе, -  ответил Оденар. - Наизнанку вывернется, а добьется, чтобы отпустили.
Густов откашлялся и чопорно сказал:
- Месьер, позвольте мне вас оставить.
- Иди, Густов. Благодарю тебя.
- Вам все равно не угодны мои советы, - напоследок проворчал тот, скрываясь за дверью.
- Не всегда я согласен с господином лекарем, но рановато вам, месьер, в путь пускаться. Не оправились же! Как бы худа не вышло,  - приглушенно сказал Стерен.
- Дело не терпит, Бьерн. И вот еще что. Сержант Бестье  оказался предателем.
- Бестье?! - Стерен вытаращил глаза. - Да как проглядели стервеца? Два года служил, я же сам его в экскорт вам назначил...
- Так и проглядели. Но он не мог в одиночку... Есть кто-то еще.  А мне и в самом деле лучше. Напомни, откуда перевели сержанта?
- Из Марсаллы.
Оденар утомленно  опустил веки. Да, Марсалльский егерский полк. И рекомендация была. От командира, полковника Риардо. «Старая знать» Альби. Мог ли существовать заговор или Бестье продался врагу позже? С этим он разберется, но  прежде всего — реликвия.

Серые сумерки  едва сменились розоватыми  красками  утра, а двор Квилиана уже был заполнен солдатами. У крыльца комендантского дома ожидала крытая парусиной повозка с высокими бортами, запряженная парой мохноногих болоне. Оденара  устроили на соломенном тюфяке  и обложили набитыми овечьей шерстью  подушками. Майор Тоне, провожающий отряд, выглядел растеряно и виновато, и клялся, что теперь у него и мышь не проскочит через перевалы.
Уно Хотс, как и  предполагал Оденар, обнаружился возле ворот. Переминался с ноги на ногу, держа в руках узелок. Рядом стояла худощавая женщина с тревожным взглядом. Молча поклонилась Оденару и  легонько подтолкнула Уно, затем очертила рассеченный круг, осеняя не только сына, а весь отряд.
Дорога Оденару запомнилась плохо, он плыл между забытьем и явью; просыпаясь, слышал звяканье сбруи и всхрапывание коней, да ворчливые наставления  возницы сидевшему рядом с ним на козлах Уно. Густов тоже дремал, скорчившись в углу повозки. Окончательно Раймон  очнулся лишь когда они въехали в Карду, и колеса загрохотали по булыжной мостовой, а Хотс изумленно ахнул:
- Громадина! Это сколь же войска надо!
Оденар догадался, что Уно говорит о крепости Буртаж, которая в свое время произвела впечатление и на него. Выстроенная  на рубеже веков, она считалась неприступной и по форме представляла из себя восьмилучевую звезду, с мощными бастионами и внутренним кольцом стен. Гарнизон насчитывал две тысячи солдат и включал мушкетеров, артиллеристов и полторы сотни драгун Стерена. Крепость окружал широкий ров, наполненный водой. С Кардой  ее соединяли три подъемных моста; внутри располагались четыре казармы — по числу  батальонов Кардского полка, несколько глубоких колодцев, питающихся подземными источниками, апартаменты офицеров,  конюшни и склады с провизией, две пекарни и даже птичники. В центре, на пологом холме, виднелось приземистое здание  Арсенала, слева от него в небо вздымались шпили храма Странника-Воина. В случае осады Буртаж  была в состоянии укрыть за своими стенами все население города.
Копыта простучали по деревянному настилу моста. Полог был поднят,  и Оденар увидел проплывающую надо головой арку Северных ворот.  Стерен, приказав солдатам двигаться к казарме, подъехал к повозке и обеспокоено уставился на него. Оденар вопросительно изогнул бровь, смутив  его насмешливым взглядом. Теньент, всем своим видом показывая, что так просто от него не отделаться, пришпорил коня и  гаркнул на возницу. Повозка тронулась вверх, в сторону Арсенальной площади, где напротив храма находился двухэтажный дом Оденара.

Впрочем, присуствие грозного теньнта благотворно сказалось на всполошившихся слугах, явно не ожидавших возвращения  господина. Отправив кухарку  согреть  вина со специями, Стерен взял в оборот конюха и камердинера. В результате бурной деятельности  Оденар оказался в своей  спальне гораздо быстрее, чем  думал.  Стерен позаботился и о том, чтобы все оставили его в покое, аккуратно выпроводив за порог подоспевших офицеров, прознавших о ранении командира, и даже Густова. Терпкое красное вино разогнало кровь, и Раймон блаженно вытянулся на кровати.
В доме все звуки стихли, только из смежной гостинной доносилось покашливание лекаря. Судя по всему, тот, невзирая на упрямство неблагодарного пациента, вознамерился до конца исполнить свой долг. Огромная крепость  жила привычной жизнью: доносились отдаленные команды и пение горна;  в приоткрытую створку окна тянуло запахом дыма, мешавшегося  с  запахом  наваристой мясной похлебки.
Завтра он соберет у себя офицеров и напишет подробный доклад для месьера Эрнана. Сегодня же... Он посмотрел  на противоположную стену, где за барельефом, изображающим заключение  перемирия Альдабертом  Великим с пиррейским вождем, находился  тайник. Ничего подозрительного в последние дни не произошло, и барельеф выглядел нетронутым, однако тревога все равно кольнула изнутри. Превозмогая слабость,  Оденар сел  и спустил ноги. Выдохнул, пережидая дурноту, затем встал, держась  рукой за высокую спинку кровати. Терпимо. Слишком долго валялся да нежился. Однако ноги препаршивейше дрожали, когда он добрел до  стены. Нажав на голову вождя, он сдвинул барельеф в сторону, достал из тайника деревянную шкатулку и почти рухнул в стоящее рядом кресло.

Отдышавшись, он открыл шкатулку. Реликвия хранилась в мешочке из черного бархата. Оденар вытряхнул камень на ладонь и поднес к глазам. Как и в целле храма,  на просвет тот налился густым сапфировым цветом. Однако Раймон не ощутил ни потоков силы, ни еще чего-либо необычного. Действительно ли это Звезда Странника,  артефакт, что дарует победу? Он не смог бы отличить его от сапфиров в скипетре месьера Эрнана. Ну так он не Одаренный. А король Лодо? Какие силы он призвал,  почему камень так важен для него? Что проку гадать, надо отвезти его в Талассу и предъявить Магистрам. Оденар убрал Звезду в мешочек. В шкатулке были еще два предмета:  метательный нож телохранителя и  шарф Ивэн.
Сначала Оденар  достал покрытый загадочным символами клинок и  повертел в руках. Да, один в один с тем, что он видел седмицу назад. Пожалуй, его тоже стоит взять с собой и показать Гильему Лора, знатоку древностей. Он положил нож  обратно и коснулся  кончиками пальцев голубого шелка, испятнанного бурым. Давно за Пределом та, что носила шарф;  яркой зарницей прочертила грозовое небо и исчезла. Ему же все эти годы некогда было предаваться воспоминаниям. А может, он не желал вспоминать? Суровая походная жизнь не оставляла места для душевных терзаний. О высоких чувствах он и вовсе не задумывался,  время от времени позволяя себе мимолетное увлечение хорошенькой трактирщицей или ни к чему не обязывающую связь с одной из дам полусвета... 
Что же  вызвало тень Ивэн? Яд?  Или он наконец-то  заглянул себе в душу? Печаль и эхо давней вины нахлынули  на него и вместе с ними пришла непривычная,  непрошенная боль,  сбила  дыхание, заставив сжаться сердце. Он мотнул головой и прошептал:
- Да будет с вами милость Странника там, где вы находитесь, сьера Ивэн.

Отредактировано Анна (02-01-2021 00:21:47)

Карета мягко качнулась на колдобине, левый висок отозвался тупой болью, и Раймон мысленно вознес хвалу каретных дел мастеру из Талассы, нашедшему способ смягчить дорожную тряску.  Прошли две седмицы, раны почти затянулись, но  отравление неведомым ядом  еще сказывалось головокружениями и слабостью. Эту карету, запряженную четверней прислал месьер Эрнан, узнавший о намерениях Оденара как можно скорее прибыть в Талассу.

На совете, состоявшимся на следующий день после возвращения в Карду, главным вопросом стала засада и предательство сержанта Бестье. Однако  ничего определенного выяснить не удалось. Перевод из Марсаллы сопровождался личной рекомендацией сьера Риардо, выслуга в армии двенадцать лет, из них - два года безупречной службы в Карде; самого Бестье характериховали как человека  исполнительного и рассудительного. Стерен пыхтел и наливался  багровым цветом. Его  крайне удручало, что под его началом служил предатель. Потом он припомнил, что будто был у Бестье то ли брат, то ли еще какой родич в городе, держал харчевню «Три медяка»,  куда сержант иногда наведывался.  Но  и эта ниточка оборвалась:  в «Медяки» нагрянул усиленный патруль под  командованием теньента, однако на дверях висел замок, и пекарь, выглянувший  на шум из находившейся по соседству пекарни, сообщил, что хозяин днем ранее уехал. Стерен приказал ломать двери. Солдаты перевернули харчевню верх дном, но не обнаружили никаких доказательств, что Бестье или его родич были связаны с галейцами.
Оставалось надеятся, что  расследование  Тайной стражи принчепса  приведет к каким-то результатам.
Помятуя об обещании, данном коменданту Квилиана, Оденар распорядился  отобрать среди знающих местность и направить  в крепость полусотню пехотинцев. И,  не доверяя бумаге, в письме  принчепсу изложил лишь  просьбу о личной аудиенции.
Накануне Стерен  предложил ему взять Уно Хотса с собой.
На удивленный вопрос пояснил:
- Не извольте гневаться,  сьер Оденар. Пригодится. Присмотрит за вами.
- С чего тебе взбрело в голову, что мне пригляд нужен? -  спросил Раймон. Гневаться на неожиданное предложение он не спешил: теньент, за эти годы ставший не просто соратником, но  и другом, без причины с советами не  лез.
- Мало ли — не удалось раз, попробуют вдругорядь. Мальчишка вам с потрохами предан и не пугливый. А его всерьез не воспримут, и прыти особой ждать не будут. Поучил я его малость, пару приемов с ножом показал. На кулаках он и до того ловок был. И из седла сразу не выпадет.
- Так столица  -  не горный лес, - хмыкнул Раймон, но Уно  с собой взял. Не чтобы  приглядывал, а... Успел, оказывается, привязаться к Волчку. По дороге решил распросить его о той части жизни приграничных деревень,  которая зачастую оставалась скрытой от сильных мира сего.
И сейчас Уно сидел напротив него на переднем сидении кареты. Тщательно умытый, с приглаженными волосами и в подогнанной гарнизонным портным  добротных  куртке и штанах, он выглядел старше своего возраста,  и ощущение усиливалось серьезным и внимательным взглядом.
Оденара интересовало сколько полукровок,  если ли пирры. Картина вырисовывалась любопытная: майор Тоне был прав в своих предположениях о симпатиях целых деревень горцам. Однако вряд ли в этом следовало винить жителей. Пренебрежительное отношение со стороны альбийских властей дошло до того, что в  довольно большом Мартеске  не было ни жреца, ни святилища  Странника, и то же касалось других селений с преимущественно смешанным населением. А значит -  ни наставления усомнившимся, ни  грамоты для детишек, ни  помощи недужным.

Отредактировано Анна (02-01-2021 00:58:18)