Ишь, какой штаб-артц - симпатичная деваха с соловьиной фамилией. Где-то я уже ее слышал... И вырез халатика завлекательный...
На всякий случай провел рукой по ее бедру.
И тут же схлопотал по морде. Хорошо не молотком.
- Рефлексы, у вас господин обер-лейтенант, в порядке. Вынуждена буду сообщить вашему начальству о симуляции.
- Что? О какой симуляции?
- Обычной!
Ее ледяные глаза скользнули по мне, взлетел халатик и фройляйн Нахтигаль скрылась за дверью.
Я вскочил, побежал за ней, крича благим матом:
- Какая симуляция? Я сюда не просился!
Но дверь была заперта снаружи.
С досады я пнул по ней и едва не отшиб палец. Нацистка, блин... Антисемитка... Уж и знаки внимания оказать нельзя... Черт, как палец-то больно.
От обиды я лег на кровать.
Эх... Сейчас бы музло послушать... Жаль, зарядки нет. Батарею высаживать не хочется. Пригодится еще.
Пролежав минут пятнадцать я от скуки подошел к окну.
Пленные красноармейцы там растаскивали кирпичные завалы. Двое немцев-автоматчиков сидели рядом и смеялись над чем-то своим.  Внезапно, один из пленных покачнулся и упал, уронив стопку кирпичей. Немудрено, голова его была перемотана грязной окровавленной тряпкой. Один из немцев поднял автомат и...
Двое пленных равнодушно подошли к трупу, подняли его за руки за ноги и куда-то потащили. Другие так же механически, словно роботы, продолжали разбирать завалы.
А у меня пересохло горло и засбоило сердце. Может это не взаправду, все-таки? Может быть мне это снится? Есть ли смысл щипать себя?
Меня больше всего поразил не факт убийства, а то как оно произошло. Без эмоций, спокойно, педантично. Обычная работа. И пленные... Почему пленные так спокойно-равнодушны? Ведь это же их товарища сейчас убили! Бросились бы толпой на немцев, забили бы их как свиней! Почему они продолжают работать? Почему ничего не делают?
А я почему ничего не делаю?
Я даже не заметил, как открылась дверь палаты. 
- Герр обер-лейтенант! - резкий голос вернул меня в реальность. В реальность ли?
- Что? - обернулся я. Передо мной стоял среднего роста какой-то генерал с грустным лицом. В памяти всплыло - генерал-майор Фриц Шлипер. Командир сорок пятой пехотной... Той самой, чьи солдаты штурмовали Брестскую крепость и расстреляли сейчас пленного...
Я промолчал в ответ. Разговаривать с этим уродом не хотелось.
- Герр обер-лейтенант, вы меня слышите? - поинтересовался генерал.
За его спиной стоял какой-то хрен с погонами полковника и фройляйн Нахтигаль.
- Слышу... - буркнул я в ответ.
- Бетрункен! Как вы разговариваете с генералом! - проскрипел оберст. Вспомнил. Это же командир моего полка - полковник Кюлвайн. Тоже Фриц, кстати...
- Господин генерал, сейчас солдаты расстреляли пленного. Я видел в окно. Как такое возможно?
Генерал-майор удивился:
- Что значит как возможно? - широкими шагами он подошел к окну и выглянул на улицу.
Почти одновременно за окном раздалась еще одна автоматная очередь. Я меня передернуло так, что полковник немедленно переспросил:
- Бетрункен, вы в порядке? Это же русские, унтерменши! Вы что, не читали "Приказ о комиссарах"?
Нахтигаль подала голос:
- Мне, кажется, необходимо прекратить работу пленных около госпиталя. Эти выстрелы нервируют раненых.
Генерал подошел ко мне, тяжело ступая скрипящими сапогами по теплому деревянному полу:
- Обер-лейтенант, вы ранены?
Я помотал головой.
- Пригласите военного психиатра. Будем решать вопрос... А вы, Бетрункен, приведите себя в порядок.