Далее двинулись вместе. Ткачи оказались на редкость общительными сторами. Первое время, узнав, что я являюсь хозяином Мизгиря, утомляли расспросами. Но, несмотря на то, что лесная дорога на подходе к торжищу достаточно широка, спутники постоянно цеплялись заплечными тюками и свертками, а потому все же пришлось растянуться в колонну.
Как оказалось, Гоат уже встречался с ткачами на торжище пару лет назад. Только тогда братья Клитос и Скарос были со своим отцом , а из сыновей Клитоса присутствовал лишь старший – Протикс. Живут они в селении расположенном на берегу большого озера Ави, вдоль берегов которого растут пуховые деревья хецитусы. Пух хецитусов как раз и является основным сырьем для производства ткани. Иногда, для более дорогих сортов, добавляют озерные водоросли – как я понял, что-то типа обычной земной тины.
  Расположено селение не так далеко к югу, всего лишь в трех днях пути отсюда. Поэтому ничего нового о стахах мы не узнали – в тех местах они встречаются не чаще, чем у нас. Зато гигантских змеев, способных охотиться на сторов, близ озера водилось множестви. Жителям приходилось ограждать селение посевами плима. Судя по рассказам ткачей, змеи наводили на них ужас гораздо больший, нежели стахи.

За разговорами незаметно преодолели остаток пути.
Русло Гута свернуло к югу от дороги. Лес вскоре расступился, и мы оказались на берегу широкой реки, до противоположного берега которой не менее километра. Течение медленное, практически незаметное у берега. Вода, в отличие от Гута, мутновато-желтая.
  На противоположном берегу ниже по течению видна пристань, у которой застыли на спокойной воде пара небольших суденышек – не более десятка метров в длину и трех в ширину. Выше пристани за редкими деревцами желтеют кожурой зуха жилища местных сторов.
- Это и есть торжище? – интересуюсь у Гоата.
- Нет. Торжище за этим холмом, - толстяк указывает на поднимающуюся в гору дорогу, на которую мы вышли. – А то селение рыбаков. Если удастся хорошо сбыть товар, то, возможно, найму кого-нибудь из них, чтобы отвезли на юг. Вот только как-то странно пусто в этот раз на дороге. И Лаба пуста.
- Мы тоже об этом говорили, - кивает Скарос. – Вы единственные, кого мы встретили.
- Может, это и хорошо, делаю предположение. – Меньше продавцов – меньше конкуренция.
- Не будет продавцов – не будет и покупателей, - озабоченно отвечает торговец.
Однако, вопреки опасениям, открывшаяся с вершины холма обширная площадь оказалась довольно многолюдной.
Торжище напомнило рынки Российских городов времен лихих девяностых. Неровные ряды торговцев. На разостланных по земле шкурах навалом лежит различный товар. Продавцу порою приходится подолгу рыться в собственном товаре, чтобы найти нужную покупателю вещь. Расплачиваются не всегда на месте, иногда покупатель предлагает в обмен что-либо из своего ассортимента, и они идут к его торговому месту.
Но все эти подробности я рассмотрел немного позднее. Сейчас увидел лишь площадь с неровными рядами торговцев. Рядом с площадью невероятное сооружение из нескольких плодов зуха соединенных меж собой каменной кладкой, которое оказалось местным постоялым двором. Все это огораживает высокий плетень, замыкающийся на пристани, у которой стоят не менее десятка суденышек подобных тем, что я видел у противоположного берега. Снаружи плетня, словно пограничная полоса шириною шагов в пять, алеют кустики плима.
Наше прибытие, как я и ожидал, вызвало всеобщее любопытство. Как только Мизгирь вкатил повозку в южные ворота и по рядам прокатилась волна известия о ручном стахе, торг сразу забросили, а нас окружили плотным кольцом, не давая продвинуться к постоялому двору.
Хорошо еще часть любопытных отвлекли на себя ткачи. Они с видом бывалых стаховодов объясняли особенности приручения летунов каждый своей части публики. И, судя по их удовлетворенным лицам, подобное внимание им очень даже льстило.
Да и мои односельчане тоже не особо смущались. Боат вон как руками размахивает, изображая какую-то пантомиму. Не иначе рассказывает, как я прыгнул сверху на летуна, срубая на лету направленный в грудь шип. А может, уже и не я, а он прыгнул? Хотя нет, судя по тому, как уважительно посматривают на меня его слушатели, прыгнул все еще я. Надо отдать должное моему говорливому приятелю – в своих рассказах про ту охоту он ухитрился ни разу не дойти до повествования о том, как метко я плюнул в летуна липкой нитью, прежде чем прыгнуть сверху.
Больше моего смущен вниманием оказался только сам главный виновник этого внимания. Никогда раньше Мизгирь не видел столь много сторов. А тут еще наверняка ощущал своим звериным чутьем направленное на него внимание. Он сперва жалобно сигналил всеми доступными способами, умоляя скорее увести его от этого беспокойного места. Потом поджал хвост и, погасив глаза, опустился на землю, подогнув под брюхо ноги.
Я переживаний питомца не видел, стоя к нему спиной и отвечая на очередной вопрос, и обернулся, лишь отреагировав на возглас одного из сторов:
- Летун-то никак издох?
Увидев потухшие глаза Мизгиря, испугался не на шутку. Присев рядом, и положив ладони на панцирь, слегка потряс питомца.
- Эй, Мизгирь, что с тобой? Очнись!
По короне глаз пробежал оранжевый огонек. Летун пискнул, и, развернув хобот, положил его мне на колени.
- Ты чего это пугаешь меня, а? – облегченно выдохнув, поглаживаю панцирь. – Поднимайся на ноги, хватит притворяться.
- Может, все-таки дадите нам пройти, а сами займетесь тем, ради чего прибыли на торжище? – не скрывая раздражения, громко обращаюсь к столпившимся сторам. – Или так и будете торчать здесь, словно неразумные детеныши чика?
На несколько секунд воцаряется тишина. На меня смотрят как на заговорившее дерево. Здоровенный красномордый стор, ехидно прищурившись, обращается ко мне:
- По какому праву не прошедший Выбор Пути юнец указывает уважаемым сторам?  Или, случайно поймав это трусливое подобие молодого стаха, ты решил самостоятельно присвоить такое право? - громила тычет толстым пальцем мне в грудь, и только теперь обращаю внимание на то, что вместо его верхней правой руки торчит лишь короткий обрубок, затянутый морщинистой от шрамов кожей.
- По праву, озвученному Жрецами Священного Острова! – выкрикиваю первое, что приходит в голову. – По Праву Избранного Создателями.
Начавшиеся было смешки смолкают, и вновь наступает тишина.

Отредактировано Nikin (25-12-2011 15:01:58)

Cobra
Спасибо)

Вот и зачем я ляпнул про свою богоизбранность? Теперь, в лучшем случае, окружающие помрут от хохота. В худшем, потребуют доказательств. И что смогу предъявить? Байку про две семечки зуха? Эх, как же не хватает возможностей некогда вселившейся в меня сущности. Впрочем, я ныне сам являюсь вселившейся сущностью, только с весьма сомнительными возможностями.
- Ты избран Создателями? – снова первым нарушает тишину красномордый, и его физиономия начинает расплываться в ехидной ухмылке. – И кто может это подтвердить?
- Я, - становится рядом со мной Боат.
- Я, - присоединяется Ваал.
- Я, - выступает вперед Роам.
Ухмылка сползает с лица стора. Теперь на нем читается раздражение.
- Гоат, - поворачивается он к нашему нанимателю. – В какой луже ты выловил таких наглых личинок примов?
- Они говорят правду, Тарам, - разводит руками лавочник. – Я хоть и не слышал лично заявление жрецов, но много раз успел убедиться в том, что Леег не совсем обычный стор. Начиная с того момента, как он достал из своего зуха два семени, и все последующее время юноша постоянно удивляет чем-нибудь из ряда вон выходящим. Одно только приручение летуна чего стоит.
- Так это тот малец, что достал два семени? – загомонили в толпе. – Разве ж он не умер от укуса морского стаха?
- Оклемался, значит.
- Эй, Милан, где твой сын? Он же рассказывал, что видел того, что с двумя семенами.
- Да он это, - протискивается вперед высокий юноша. – То-то мне лица этих парней сразу показались знакомы.
- И в чем же его богоизбранность? – не сдаваясь, перекрикивает общий гомон красномордый Тарам. – Ведь не он же родил два семя, а случайно доставшийся ему зух.
- В мире нет случайностей, - заявляет какой-то толстый коротышка. – Есть лишь воля создателей.
- А если сомневаешься, - ободренный поддержкой, придвигаюсь к громиле, - сходи на Священный Остров и спроси у жрецов сам. А сейчас нам пора устраиваться на ночлег.
Взявшись за хомут и увлекая за собой Мизгиря, двигаюсь сквозь расступившуюся толпу.
- Покажешь завтра, как охотится твой стах? – спрашивает какой-то молодой стор, вероятно наслушавшийся рассказов ткачей.
- Вряд ли. Ты же видишь, как он, - киваю на Мизгиря, - реагирует на толпу. Вот ты бы проявил желание охотиться, если бы вдруг попал в окружение такой толпы стахов?
Судя по тому, как у парня передернулись плечи, воображение у него работало отлично.
- А мы всем торжищем не пойдем, - заявляет другой стор.
- Да? Ну, тогда максимум пять человек, - отвечаю, уверенный в том, что желающих окажется гораздо больше. В голову опять лезет мысль о платном представлении.

Прежде чем отправиться на постоялый двор, выбрали в рядах свободное место. На подстеленные шкуры сложили заплечные тюки и накрыли от возможного дождя большим пологом, сшитым из тонких шкур. Рядом оставили и повозку.
На соседних торговых местах сторы так же закрывали товар на ночь пологами и расходились, ни мало не заботясь о его сохранности. Впрочем, отсутствие дверей, а соответственно замков и прочих запирающих устройств, давно уже наталкивали на мысль о незнании сторами такого понятия, как воровство. Но до сих пор это можно было списывать на добрососедские отношения в одном небольшом селении. Странным это кажется особенно на фоне того, что такое чувство, как зависть местным жителям очень хорошо известно. Правда стимулирует оно их не к тому, чтобы отнять, а чтобы найти, добыть, достичь. Хотя, судя по рассказам о бандах, промышляющих ограблением купеческих экспедиций, отнять все-таки могут. Но не украсть. Крадут здесь только звери, в частности змеи. Если путники не озабочивались безопасностью места ночлега, то утром могли не досчитаться не только провизии, но и кого-нибудь из товарищей.

После того, как оставили товар, Боат ушел оплачивать проживание и налог за торговое место, а мы в сопровождении полной женщины, с опаской поглядывающей на Мизгиря, двинулись устраиваться в отведенном помещении. По пути вновь встретился красномордый Тарам. Он подозвал Поута и о чем-то с ним заговорил. Когда поднимались на крыльцо, я оглянулся и встретился со взглядом Тарама. Он тут же отвернулся и пошел к другому крыльцу. Поут в это время уже догнал нас, но я решил повременить с расспросами до того момента, пока устроимся.
Нашими апартаментами оказалась небольшая комната с широкими нарами, занимающими более половины пространства. Ясно, что помещение предназначено исключительно для ночлега – зашел, лег, встал, вышел. Собственно, большего и не требовалось.
- Наконец-то можно будет отдохнуть нормально, - кидает свое тело на застеленные шкурами нары Поут.
- О чем тебя спрашивал красномордый? – задаю вопрос, опускаясь рядом с ним.
- А, этот, - парень не сразу соображает, кто имеется в виду. – Спросил, не было ли тебя с нами в прошлом году. Будто бы лицо твое показалось ему знакомым.
- Эй, Мизгирь, ты чего это ощупываешь вход? – отвлекает возглас Боата. – Хочешь запечатать нас на ночь.
- С него станется, - говорю вполне серьезно. – Он же нить в пути практически не тратил. А судя по тому, как не нравится ему это место, закупорить может весьма основательно.
- Пусть заплетает, - мимо летуна протискивается лавочник. – Я рассказал об этих полотнах управляющему. Он желает купить их все и обещает неплохую цену. Так что, лишнее полотно не помешает.
- Имея личного стаха можно жить здесь постоянно, ежедневно продавая кусок полотна, сплетенного им за ночь – высказывает предложение Ваал.
- Даже если раз в два дня, и то неплохо, - поддерживает его Поут.
- Зачем жить в этом бараке, когда можно спокойно жить дома, а торговцы пусть сами приезжают, если желают купить эксклюзивное полотно, - высказываю свое соображение. – Заодно и различные товары будут к нам привозить.
- Разве я с этим не справляюсь? – встревает лавочник, почуяв угрозу своей деревенской торговой монополии. Во взгляде, брошенном на сына, прочиталось раздражение, вызванное недовольством из-за поддержания тем такой очевидно невыгодной для их бизнеса темы.
- Тебе-то от этого только лучше будет, - спешу заверить Гоата.
- Как это?
- Ну вот кто в нашем селении сможет заведовать подобным торжищем? У кого из наших односельчан есть достаточный опыт в торговых делах и в организации самих торгов?
Лицо толстяка заметно светлеет, в глазах появляется мечтательно-задумчивая дымка.
- Кто такой этот красномордый Тарам? – прерываю его размышления. – Почему он интересуется мною?
- А? Тарам? Тарам бывший воин, как и твой отец. С чего ты взял, что он тобой интересуется? Впрочем, после того, как ты привел летуна и заявил о своей избранности Создателями, вряд ли кто-то здесь не хочет узнать о тебе больше.
Киваю Поуту, и тот рассказывает отцу о разговоре с Тарамом.
- Ну что ж, этого можно было ожидать, - усевшись на нары, лавочник чешет один из свисающих на грудь подбородков. - Ведь ты похож на Стика. Вот Тараму и кажешься знакомым.
- Он знает отца?
- Очень хорошо знает, Они вместе воевали. Но лучше бы ему не узнать, что ты сын Стика.
- Почему?
- Это твой отец отрубил Тараму руку.

Отредактировано Nikin (26-12-2011 21:11:23)