Кобольды

  - Не поймаешь, не поймаешь!  - снова начал дразниться невидимка, прячась за кустами.
- А вот и поймаю! – Ганс побежал на голос.
  - Не догонишь!
  Ганс не привык проигрывать. И пусть тропинка петляет все глубже и глубже в Черный Лес. Он не боится. Ведь взрослый же. Целых шесть лет ему…

    Миска упала на стол, обдав брызгами. Ульрих стер с подбородка кашу.
    - Старая, ты совсем из ума выжила, что ли?
    - А ты ничего не заметил,  старый хрыч? – Марта уперла руки в бока, и нависла над мужем.
  -  И что же я увидеть должен был, а? Не подскажешь? – честно говоря, Ульрих немного побаивался гнева жены. Та была женщиной решительной. Да и размерами Бог не обделил. 
  - Подскажу. Да так подскажу, что глаза вылетят. Или думаешь, всунул - высунул, а что дальше с дитем, то это и не твоя беда, а?
  - Каким дитем? – не понял Ульрих.
  - Так их у тебя много?! – Марта начала наливаться дурной кровью. – Правда, значит, что мельничиха от тебя нагуляла? Кобель дранный!
  - Хорош орать!  - тут уже Ульрих не выдержал. – Не на рынке, в самом деле. Что случилось-то, хоть?
   - Гансик пропал, младшенький… - шмыгнула носом вмиг успокоившаяся Марта. – Рядом был, под ногами путался, а потом раз, и все. И звала, и кричала…
  - Доннерветтер! – ругнулся Ульрих. – Дура ты, вот что скажу, нельзя сразу было? Без крику лишнего?
  Жена только развела руками. Порода бабья, что тут и говорить…
   - Давно пропал?  - понятно было, что никак не получится завалиться поспать после работы, а придется бродить по лесу, в поисках непоседливого сорванца.
   - Да с полудня, почти.
  - Дура. – только и сказал Ульрих. На дворе уже темнеет, а она про полдень толкует.
  - По хозяйству забегалась. То куры, то коровка, то еще что…
  Ульрих только скривился. Бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы. Верно мужицкая молва толкует. За пазуху кусок хлеба да луковицу, на пояс – веревку, что в пару десятков локтей вьется, в руку  - топор на длинном топорище. А нож в сапоге и так лежит.
  За мужчиной хлопнула дверь. Рука женщины медленно перекрестила в спину. И безвольно опустилась…

   На ближайшей к деревне опушке, где всегда росло много земляники, Ганса не оказалось. Не оказалось его и возле маленького прудика. Ульрих уже голос сорвал, время от времени выкрикивая имя пропажи бестолковой. От деревни он уже отошел как-бы не на пол лиги.
  -А вот и не найдешь! – вдруг захихикал кто-то за спиной. Ульрих развернулся, вздернув топор к плечу. – Не найдешь, не найдешь!
- Pater noster, qui es in caelis! – прошептал испуганный мужчина.
- Патир ностир, Вельзевул,канус,пенис,труляля! – передразнили его уже совсем с другой стороны.
Ульрих трусом не был. Как-никак, два года отшагал под знаменами епископа Кристиана. И при Хёхсте не побежал, а дошел до самого конца. Но вот тут стало жутко. Слишком голоса не похожи были не  человечьи. А кто знает, кого носит Сатана по Черному Лесу?
  - Не подходи, аршлох гребанный! Топором перекрещу!
- Да хоть хреном своим! – засмеялись невидимки.
В плечо ударил камень. Потом второй, чуть не выбив топорище из рук. Мужчина побежал, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу. Одна чуть к чертям глаз не вышибла….
  Остановился, затаив сбитое дыхание, прислушался. Оторвался вроде бы. Ульрих огляделся по сторонам. Никого. Нужно к людям идти. Кто бы ни пугал его, именно они украли малыша, и последнему придурку, должно быть понятно. А кто именно,так священник в деревне есть,вот он пусть и разбирается. Этому сословию самим Богом завещано против порождений Нечистого вставать заслоном…
-А мы уже тут! – радостно сообщили из темноты. И тут же живот пронзила острая боль. Ульрих недоуменно опустил глаза. В нем торчала стрела. Короткая, словно бы детская. А потом , в него ударило еще несколько…
  Уже падая в залитую кровью траву, увидел, как подбираются к нему карлики в разноцветных тряпках. И совсем не детскими клинками в маленьких ручках…

Отредактировано Чекист (01-05-2011 13:11:36)

Картина была та еще. Брызги крови на четыре с чем-то локтя. Вытоптанная трава вокруг лужи. Какие-то ошметки на высоких стеблях. Мирослав, стянув перчатку, подобрал один. Принюхался, помял.
   - Его прямо тут и разобрали. И уволокли по частям. Почему? – окровавленный палец уперся бледному Алоису в грудь. 
  - Ну…это… - только и сказал паренек.
  - Правильно. – Продолжил мысль сержант. – Решили, скрыть следы убиения.
  - Или съесть.  – Подал голос  Гавел.  – дровосеки, они ребята крупные. Бульон наваристый выйдет.
   - Харч не метай. – Склонился Мирослав над Алоизом.  – Оно тебе надо? Тебя ж кормить никто им не собирается.
   - Дровяная мелочь жратвой делится только со своими. Да и то иногда. - Рядовой медленно потянул из-за спины тромбон. Сыпанул в широкий раструб ствола мерку пороха, запыжевал, добавил сверху странно светящихся шариков и забил еще один пыж. Алоис зачарованно наблюдал за манипуляциями.
  - Думаешь? – сторожко вскинулся Мирослав, до того, ползавший по поляне на коленях.
  - Знаю, – коротко ответил Гавел, и начал перезаряжать пистолет.
   Сержант с трудом выпрямился на  хрустнувших ногах.
   - Так, парень, бегом к нашим. Скажешь, боггарты это были. Запомнил? Скажешь только капитану. Ляпнешь кому в деревне – голову сниму.
   - А… Старосте тоже нельзя. Понял?
   Проводник кивнул.
  - И чего стоишь,  кого ждешь? Пинка в зад сунуть? – рявкнул сержант на мигом сорвавшегося с места парня.
   Гавел проводил взглядом вспотевшую спину гонца.
   - Мир, причем тут боггарты? Мы же не в Йоркшире.
  - Притом.  – Сержант вгляделся во что-то, до того незаметное, болтающееся на колючке. – Если бы я назвал истинных виновников – сам понимаешь что было бы. А так, вся деревня будет гадать, что это за напасть такая. А мы сделаем свое дело и уйдем….

Отредактировано Чекист (07-05-2011 18:52:30)

Староста потел и заикался. Швальбе даже кулаком по столу стукнул. Хоть и хотелось немного не туда. Пастор оказался не намного лучше. Он тоже обильно потел и забывал слова. А когда, капитан выложил перед ним пергамент с печатью епископа – вообще, чуть не потерял сознание. Пришлось и перед этим бить по столу, поминая Нечистого. Только так и удалось разговорить. Да и то, представители двух властей часто перемигивались, на многое упорно не отвечали и явно что-то скрывали.
   Обычная деревня. Вся жизнь вертится вокруг леса. Нет, ни убийств, ни краж. Все друг друга знают. Да, вервольфы есть. Но сюда не забредают, предпочитая шалить подальше от тракта. Если верить обоим, до полусмерти перепуганным местным властителям, то выходило, что до начала пропаж, все в деревеньки шло по старому укладу. Почти все. Лесорубы начали жаловаться, с месяц назад,  что пропадают иногда узелки с обедами. Да вдруг меньше стало по округе зайцев. И многие краем глаза видели, как скользят невесомые тени по кустам…
   Скрипнула дверь. В проем сунулся один из сержантов, стоящих у двери.
  - Капитан, малой прибег. Говорит, Мир передать что-то просил. Но только лично.
- Лично? – Швальбе поднялся из-за стола, изрядно расшатанного вовсе не легким кулаком капитана. – Сейчас эти ГОСПОДА, - выделил он голосом, - нас покинут, и сразу запускай мальчишку.
  «Господа», мелко дрожа, выскочили в приоткрытую дверь. Оказавшись снаружи, не сговариваясь, припустили в разные стороны. Пастор в церковь, а староста Адольф прямиком к Бруне, что жила на краю деревни. Оба спешно решили восстановить душевное здоровье после общения со змеиноглазым капитаном…
  Швальбе улыбнулся краешком рта. Мысли обоих читались влет. Один сейчас бухнется на колени и начнет бить поклоны, взывая к милости Божьей. А второй добежит до ближайшей бутылки. И станет оборотнем. Если придерживаться классической модели классификации. Вершвайне.  Человек – свинья…
   - Входи, не бойся. – Приглашающее махнул застывшему в проходе гонцу.  – Что там тебе сказал передать сержант?
   Парень судорожно сглотнул пересохшим горлом.
   - Ну это… Сержант наказал передать, что багарты это.
   - Может, «боггарты»? – уточнил Швальбе. 
    -Ага! – радостно ответил паренек. – Багарты.
  - Благодарю… - задумчиво кивнул капитан. - Боггарты. Значит… Алоис, а кем ты стать хочешь, когда вырастешь?
   Деревенский глупо хлопнул белесыми ресницами…
   - Художником хочу. Только отец высечь грозится, если не перестану дурью заниматься.
  - Зря.  – Взгляд Швальбе был все так же пуст.  – Из тебя получится неплохой маляр.

Выдвинулись рано утром. Пока Солнце еще окончательно в права не вступило. И полог леса не стал похож на русскую парную. Швальбе в молодости бывал в тех краях. И в вопросе разбирался неплохо.
  Раненного во вчерашнем поиске Гавела оставили на попечении похмельного старосты и вернувшегося под самое утро коновала. Глаза лекаря масляно блестели, поэтому в его рассказы о страшном море, упавшем на местную скотину никто не поверил.
  Сержант вывел отряд на поляну, где кончилась жизнь незадачливого Ульриха.
   - Начали отсюда. – Ткнул Мирослав в пятно засохшей крови. – Прочесали все вокруг. Нашли малую тропку. Свежая. Тропа чуть прибитая, почти и поднялась вся. Только эти твари забыли, что кровь сочиться любит. И сами за собой весь путь и открыли. Намного лучше хлеба Рапунцель.
   - Мир, ты с какой курвой ночевал? – хмыкнул капитан. – Мудреные слова, как из рванного мешка сыпешь.
  - Пастор местный провел ночь в бдении и молитвах во спасение, – ответил сержант.  – А служанка его, решила, что более богоугодно будет скрасить ночь воителю Войска Божьего.
  Тут уж весь отряд грохнул смехом и воплями одобрения. Служанку видели многие, и почти всем она пришлась по вкусу. Сержант расплылся в довольной улыбке.
   - Отставить шум! – рявкнул Швальбе, оборвав веселье. – Мир, хватит хвастать. Дорогу не забыл, пока пыхтел?