***

Звонок телефона вернул меня к реальности. Я поднял трубку:
- Каштанкин, тебя Пал Палыч вызывает, - оповестила Людочка недовольным голосом.
- Собакин, - привычно поправил я.
- Без разницы, - рявкнула секретарша и отключилась.
Понятно, сердится. Небось, крысится на Славку за вчерашнее, а на мне зло срывает: знает, что я с ним дружу. Ну, ладно, пойдем послушаем, что шеф скажет. Может, что-нибудь хорошее… Хотя это вряд ли.
На мое появление в приемной Людочка никак не отреагировала – продолжила яростно стучать по клавиатуре. Делала вид, что страшно занята, хотя и ежу было понятно, что просто выражает свое полное фи.
Я приоткрыл дверь кабинета и осторожно заглянул:
- Можно?
- Проходи, Собаков, - кивнул шеф.
- Собакин, - поправил я и присел на стул.
- Значит, так, Собакин, - начал Пал Палыч, - мы начинаем новый проект. Сразу скажу – дорогой и очень для нас важный. Заказчики приедут через час, тогда все сами и объяснят – что, когда и в каком виде. А пока мы должны решить, кто будет над этим трудиться. Ну, ты – это понятно, именно тебе и предстоит в конце концов доводить проект до ума, но кто разработает концепцию и сделает эскизы…
- Славка, - тут же предложил я.
- Никифоров? – скривился шеф, как от зубной боли. – А ты уверен, что он не напортачит? Сроки очень жесткие, вдруг запьет или опять по бабам ударится? Кто тогда отвечать будет?
Я промолчал – отвечать за Славку мне совсем не хотелось. Шеф походил по кабинету, как бы собираясь с мыслями.
- Гуськова и Малинина отпадают - тоже заняты, оторвать их не могу, - произнес он задумчиво, – важный заказ и не менее срочный. Кто тогда еще, кроме Славки, для подстраховки??
- Может быть, Верочка? – робко предложил я.
- Думаешь? – Пал Палыч резко остановился и повернулся ко мне всем корпусом. – А она потянет?
- Уже год как у нас работает, - неопределенно пожал я плечами, - и вроде бы неплохо справляется…
- Да, кажется, неплохо… - протянул неуверенно шеф.
- К тому же не пьет и по бабам не шастает, - выложил я самый главный аргумент.
Судя по всему, убедил, потому что Пал Палыч снова сел на свое место и решительным голосом произнес:
- Хорошо, Собакин, но только учти – назначаю Славку и Верочку под твою личную ответственность. Если что-то пойдет не так…
- Понял, понесу наказание по всей строгости революционного времени, - кивнул я. – Разрешите идти?
- Ступай, - махнул рукой шеф, - и передай Никифорову, что вы начинаете новый проект, пусть все остальное бросает и переключается. А заодно и Верочке сообщи – обрисуй ситуацию, растолкуй, что да к чему. Она еще молодая, не все понимает…
Я вышел из кабинета. В приемной Людочка продолжала терзать бедную клавиатуру, компьютер недовольно жужжал, но терпел. На меня секретарша даже не взглянула – ноль внимания, кило презрения. Ну и ладно, нам же лучше – не нужно улыбаться и расшаркиваться.

***

В отделе я в первую очередь подрулил к Верочке. Она, как всегда, тихой мышкой сидела у себя в углу.
- Верунь, ты сегодня свободна? – поинтересовался я.
- Да, а что? – с надеждой подняла она на меня свои прекрасные глаза.
- Понимаешь, шеф сказал, что мы начинаем новый проект: я за главного, ты и Славка - в моей группе. Надо бы собраться, все обсудить…
- Ну, ладно, - протянула разочарованно Верочка, - надо так надо.
- Вот и отлично!
Следующим на повестке дня значился Славка.
- Старик, дело есть, - взял я быка за рога.
- Сколько? – тут же оживился он.
- Что – сколько? – не понял я.
- Ну, баб сколько, - пояснил Славка, - две или больше? Видишь ли, я после вчерашнего немного не в форме, больше одной-двух не потяну…
- Да нет, - пояснил я, - тут настоящее дело – новый проект начинаем. Ты и Верочка – в моей группе.
- Запомни, Вася, - нравоучительно произнес Славка, - настоящих дел в этой жизни бывает всего два – бабы и водка, а все остальное – занятие. Хобби, так сказать, времяпрепровождение, забава, отдых, развлечение…
- Если мы этот проект не сдадим, - прервал я его словоблудие, - то у тебя не будет ни того, ни другого – в смысле, ни баб, ни водки. Шеф нас вышибет к чертовой матери, и где ты тогда возьмешь денег, чтобы любовниц по кабакам водить? Да и Аллочка от тебя тут же отвернется…
- У тебя займу, – не моргнув глазом, ответил Славка.
- А у меня они откуда появятся? – в свою очередь поинтересовался я.
- От Ленули, - пояснил приятель, - пойдешь работать к ней в фирму, будешь сортиры богатеньким буратинам статуями да позолоченной лепниной украшать. Стиль «рашен десранс», так сказать…
И засмеялся, подлец. Весело ему, а мне при одной мысли о работе у Ленули тошно делается.
- Слушай, Славка, давай серьезно, - предложил я, - через час шеф подгонит заказчиков, говорит, крутые мужики, поэтому надо быть в форме. Я все разузнаю, а потом мы с тобой и Верочкой посидим, потихоньку перетрем. Обмозгуем, так сказать, прикинем, что да как…
- Три, - тут же выдал Славка.
- Что – три? – опять не понял я.
- Вась, ты сегодня с утра что-то тормозишь, – покачал Славка головой, - видимо, отсутствие Ленули на тебе плохо сказывается. Три – это три пива, причем чешского, а иначе я в себя не приду и обмозговывать ничего не стану. А тем более обсуждать и перетирать.
- И кто их тебе купит?
- Ты, разумеется, - нагло заявил Славка, - ты же больше всех из нас заинтересован, чтобы сделать этот чертов заказ, разве не так? Сам же только что сказал – если облажаемся, вылетим отсюда, как миленькие. А тебе страсть как не хочется покидать годами насиженное место, верно ведь? Вот и дуй за пивом, раз ты самое заинтересованное лицо. Кстати, можешь включить его стоимость в мой долг…
Я скривился, но признал правоту Славки – без пива он действительно нескоро придет в себя и не сможет продуктивно работать. А мне надо было, чтобы он хорошо соображал – все гениальные идеи, как правило, исходят именно от него. Делать нечего, придется бежать за пивом…
- Да, возьми еще бутылку вина, - прибавил друг.
- Зачем? Тебе что, одного пива мало?
- Не мне, а Верочке.
- Не понял…
- Тупой ты сегодня Вась, ей-богу, - вздохнул Славка. – Останемся мы втроем после работы, откроем бутылочку, покумекаем… Ты же сам сказал – надо обсудить все, как следует. А как можно что-нибудь обсудить без вина? В нашей стране так не принято! Затем, глядишь, и у тебя что-нибудь да с кем-нибудь завяжется…
- С кем это, например? – удивился я.
- С Верочкой, болван! – рявкнул Славка. – Не видишь, что ли, какими глазами она на тебя смотрит.
- И какими же?
- Глазами влюбленной коровы, дебил! Не будь идиотом, бери, что само в руки плывет. Тем более что Ленуля в отпуске, ты свободный мужчина, причем в самом расцвете сил…
- Нет, не могу, - покачал я головой, - я же женатый человек, к тому же очень Ленулю люблю…
- Дурак ты, - беззлобно сказал Славка, – а не женатый человек. Вот как-то Станиславский говорит Немировичу-Данченко: «А поедем-ка, брат, к проституткам!» Тот возмутился: «Ты что, я же женатый человек!» - «Ну и что? – парирует Станиславский. – Ты же обедаешь иногда в ресторане, хотя дома тебе каждый день обед готовят?»
- Это что, байка? – поинтересовался я.
- Ага, анекдот, - кивнул Славка, - только очень в тему. Сам посуди: разве Ленуля что-нибудь потеряет, если ты Верочку чуток удовлетворишь? Ее не убудет, а девушке приятно сделаешь. К тому же давно замечено – в коллективах, где присутствуют интимные связи между сотрудниками, производительность труда и творческий потенциал намного выше, чем там, где наличествуют лишь чисто служебные, профессиональные отношения...
- Точно? – не поверил я. – Никогда об этом не слышал.
- Факт, ученые доказали, - уверенно сказал Славка.
- А что ты сам ею не займешься? – решил я перевести стрелки.
- Не в моем вкусе, - тяжело вздохнул приятель, - ты же сам знаешь, на кого я западаю…
Да уж, я знал – Славкины симпатии всегда распространяются на исключительно красивых девушек. Если не топ-модели, то близко к тому. Поэтому у не слишком яркой Верочки в данном случае не было ни малейшего шанса.
Другое дело – секретарша Людочка. Вот у той - что фигурка, что ножки, что мордашка – все на уровне. По этим показателям, судя по всему, Пал Палыч ее и выбрал себе в секретарши. Уж точно - не по умственным способностям: Людочка по интеллекту едва превосходит уровень классической блондинки, хотя и пытается выглядеть не совсем полной дурой. Даже волосы перекрасила в темный цвет – вычитала в каком-то глянцевом женском журнале, что мужчины считают брюнеток чрезвычайно умными и сексапильными. Наивная!
Надо сказать, что вкусы на женщин у Пал Палыча и Славки полностью совпадают, поэтому шеф и крысится на моего друга, когда замечает его у себя в приемной. Особенно если Славка флиртует с Людочкой. Правильно, не лезь в чужой огород, не принюхивайся к чужой капусте. И хотя у нашего козла (пардон, шефа) не всегда хватает времени и сил на Людочку, но свою собственность (капусту) он охраняет весьма бдительно. Однако и Славка парень не промах – успел-таки полакомиться вкусными, сочными, свежими листиками, когда шефа не было. Правда, всего лишь один раз…
Случилось это, когда Пал Палыч укатил в очередную командировку, и Людочка на неделю осталась без присмотра. Вот Славка и подсуетился… Результат, правда, не слишком удовлетворил обоих: Славка не получил страстной любви, на что очень рассчитывал, а Людочка поняла, что мой друг никогда на ней не женится. Поэтому и расстались они тогда по-хорошему, тихо-мирно. А вот вчерашняя встреча, судя по всему, нужна была Людочке для того, чтобы расставить все точки над и. Мол, я девушка порядочная, уж замуж невтерпеж, и с вами, сударь, у нас ничего не получится… Прошла любовь, завяли помидоры.
Вот только говорила она одно, а думала-то совсем другое. Рассчитывала, наверное, пробудить в Славке ревность, заставить его предпринять какие-нибудь активные действия. Зря она так: мой друг действительно закоренелый бабник и никогда на одной женщине не остановится, а от долгих отношений бежит, как черт от ладана. И тем более от брака. Одной лишь Аллочке удалось слегка приручить его - она уже три года удерживает Славку возле себя, но только потому, что редкая красавица и стерва. Точнее – редкой красоты и стервозности женщина, умеющая из кого угодно свить веревки.
Но о ней как-нибудь в другой раз, это отдельный разговор, требующий долгих и подробных пояснений. Людочка же совершила весьма распространенную среди женщин ошибку – противопоставила одного своего любовника другому, причем в глаза. Понятно, что Славка обиделся. И не потому, что ему пришлось делить Людочку с Пал Палычем (вот уж к кому ревновать - полная глупость!), а из-за того, что Людочка подчеркнула (пусть и даже случайно) его несостоятельность как самца, добытчика, воина.
Этого настоящие мачо никогда не прощают. Даже самый занюханный мужичок хочет выглядеть в глазах своей женщины по крайней мере могучим охотником на мамонта. А тут такое заявление: «У тебя, мол, никаких перспектив…» В переводе с женского - полный ты отстой и неудачник, не способный принести в пещеру даже захудалого зайца. Вот и выдал Славка Людочке все, что думает про нее и Пал Палыча. Чем закончилось это объяснение – вы уже знаете.
Так вот, о Верочке. Я, честно говоря, до этого не обращал на нее внимания – так, ничего особенно, работает себе и работает. Вроде исполнительная, в меру способная, ну и слава богу. И точно никогда не думал о ней в сексуальном плане. Хотя ее откровенные взгляды на себе иногда ловил...
Конечно, Верочка, прямо скажем, не фонтан, не королева красоты, но, может быть, стоит все же попробовать, а? Разумеется, исключительно с целью повышения производительности труда и творческого потенциала нашего маленького, но сплоченного коллектива. Как говорится, только бизнес, ничего личного. К тому же, по русской пословице, в тихом омуте черти водятся… Проверить, что ли? Попытка, как говорится, не пытка.
Ну, а пока оставалось еще немного времени, и я решил почитать. Так, где мы там остановились…

***

Господи, как болит голова! Я с трудом оторвался от подушки и сел на кровати. Ужасно хотелось пить. Так, где-то здесь у меня была припасена бутылочка минералки…
Я всегда ставлю на тумбочку возле кровати воду – как раз на тот случай, если проснешься и захочется пить. Идти на кухню неохота, а тут протянул руку - и все. Надо бы нащупать бутылку… Черт, ничего не видно (правильно, ночь на дворе, подсказал мне внутренний голос), придется все-таки включить ночник.
Я нашарил выключатель и нажал на кнопку. При слабом свете ночника осмотрел тумбочку – на ней ничего не было. Значит, придется ползти на кухню – в холодильнике должен быть запас минералки. Кстати, хорошо бы еще проглотить пару таблеток от головы, а то затылок просто раскалывается.
Я стал нашаривать тапочки. Вечно они куда-то убегают под кровать… Наконец я их нашел, надел и попытался подняться. Только бы жену не разбудить…
На кровати тихо посапывала Ленуля. Ленуля? Она же вроде как вчера уехала в Египет… Я повернул голову (далось это не без труда) – и вместо дорогой супруги увидел Верочку. Она спала, повернувшись ко мне спиной.
…Черт, черт, черт! Только этого не хватало. Мало того, что вчера нажрался, как свинья, так еще и притащил Верочку домой. Все, теперь мне точно конец. Ленуля как узнает, так таких пипюлей навешает, что… Я даже зажмурился от страха, представив будущие семейные разборки.
Ладно, будем, как говорится, решать проблемы по мере их поступления. Итак, первое – вода и таблетки от головы, второе – Верочка, третье – Ленуля.
Начнем по порядку. Я с трудом поднялся и, слегка пошатываясь (надо меньше пить!), поплелся на кухню. О, счастье – в холодильнике действительно оказалась бутылка минералки. Опорожнив ее наполовину и приняв две таблетки от головы, я начал вспоминать, что же вчера было и почему Верочка оказалась у меня дома. Да еще в супружеской постели…
…Вроде бы вначале все шло строго по плану. Шеф вызвал меня в кабинет, где уже сидели двое солидных товарищей. Как выяснилось, представители фирмы, занимающейся производством туалетной бумаги. Они выразили желание, чтобы мы придумали для них несколько оригинальных, запоминающихся и, главное, приличных рекламных плакатов.
Их гендиректор решил завалить наш славный город продукцией своего комбината, для чего требовалось организовать широкую пиар-кампанию по ее продвижению. Конкуренция-то большая… Причем нужно было сделать так, чтобы реклама не вызвала отторжения и неприятия у покупателей и, главное, недовольства местных властей. Далеко не каждому придется по вкусу, что повсюду висят плакаты с какой-то туалетной бумагой, пусть даже наивысшего качества (как уверяли представители). И тем более может не понравиться, если бумага будет некорректно прорекламирована…
Надо было так изловчиться, чтобы и внимание покупателей привлечь, и тонкий вкус отдельных граждан не задеть. А то всегда находятся типчики, которые в штыки принимают любую смелую, оригинальную рекламу и тут же начинают сигнализировать властям - неприлично, мол, оскорбляет нашу нравственность! Власти же обязаны реагировать на народные жалобы.
И приключается тогда целая канитель: приходится давать объяснения, по двадцать раз доказывать, что ты имел в виду только самое хорошее и что у тебя и в мыслях не было оскорбить чувства уважаемых граждан…
В общем, возни бывает много, и это отнимает много времени и сил. Вот и приходится творить  с оглядкой – как бы чего не вышло. А то в прошлом году был случай, о котором мы до сих пор вспоминаем с содроганием и ужасом.
Делали мы тогда макет для неких леденцов. Придумали отличный плакат – красивая девушка очень эротично сосет конфету на длинной палочке. Прелесть, а не картинка, высший сорт!
Так наши идиоты-креативщики присобачили к нему такой слоган: «Бери в рот не думая!» Представляете, какой разразился скандал? Досталось нам тогда по первое число – и от возмущенных ветеранов Куликовской битвы, и от заслуженных пенсионеров союзного значения, и просто от местных блюстителей морали и нравственности.
И бессмысленно было говорить, что мы имели в виду именно конфетку (изображение которой, кстати, видно ясно и отчетливо), а не что-то иное. Визг стоял страшный. Снимите! Немедленно! Позор! Уроды! Извращенцы! Педофилы! Куда только смотрит милиция? Чему вы учите нашу молодежь?
Еле-еле отбились. Но плакаты, разумеется, пришлось снять, и наша контора потеряла на этом кучу денег. Пал Палыч целый месяц ходил зеленый от злости, ни с кем не разговаривал, а только шипел. Болванов-креативщиков, конечно, тут же уволили, но что толку – награда нашла своего героя. Наш отдел еще долго склоняли и приводили в качестве примера безответственного отношения к работе.
Так вот, на сей раз предстояло не менее тонкое и сложное дело. Ладно, поговорил я с представителями фирмы, выяснил все вопросы и пошел в отдел – советоваться с коллективом, то бишь со Славкой и Верочкой. Славка уже пришел в себя (три бутыли чешского пива подействовали весьма благотворно) и тут же стал фонтанировать разными идеями. Но мне они показались не слишком реальными в плане воплощения. А то и вовсе фантастическими. Верочка же скромно молчала.
Наконец Славка иссяк и обратился к девушке: «Верунь, а у тебя есть какие-нибудь мысли?» Та немного засмущалась, но ответила:
- А что, если снять на фоне этой туалетной бумаги милую, белую кошечку и подписать: «Она белее белого»? Кошек все любят…
Я мысленно представил себе картинку и подумал: а что, действительно, может получиться. И очень неплохо.
- Молодец! – похвалил я Верочку, - сгодится как один из вариантов, но давайте приготовим и другие – заказчик любит, чтобы было из чего выбирать.
Верочка покраснела и скромно потупила глазки. Славка немедленно предложил:
- Хорошо, но попозже. Давайте, когда все разойдутся, сядем втроем и хорошенько все обмозгуем. Может быть, что-нибудь и придумаем. Мешать нам уже никто не будет, спокойно пообщаемся, покумекаем…
Ладно, решили сделать так. И вот, когда рабочий день закончился и все ушли, мы собрались, сели и стали думать. Через некоторое время Славка говорит:
- Вась, у тебя, кажется, была припасена бутылочка белого вина? Давай откроем – думать-то легче будет…
Я, в принципе, не возражал – алкоголь в небольших дозах действительно способствует творческому процессу. Проблема только в том, чтобы правильно эту самую дозу рассчитать…
Вино оказалось на редкость хорошим, и вскоре нам потребовалась добавка. Сгонял за ней уже сам Славка – купил на мои, разумеется, деньги. Причем сразу две бутылки – чтобы еще раз не бегать.
В общем, я и не заметил, как набрался, причем весьма изрядно. Что, впрочем, было неудивительно: к алкоголю я не особенно привычный, многолетнего опыта, как у Славки, нет. Пью редко, обычно по праздникам  и на днях рожденья, и, как правило, под бдительным присмотром Ленули. А тут без закуски да практически на голодный желудок…
Последним, что я запомнил, было то, что Славка усаживал нас с Верочкой в такси. Я должен был сначала отвезти ее домой, а потом вернуться к себе. Но что-то, видимо, пошло не так…
…Я допил минералку, принял еще таблетку от головы, и пошел в спальню. По дороге заглянул к Степке – он крепко спал, за дверью дочери было все тихо. Я осторожно приблизился к супружеской кровати, намереваясь тихо разбудить Верочку и аккуратно все выспросить, но задумался – одета она или нет?
Дело в том, что я был в одних трусах (что вполне нормально для спящего мужчины), а вот в каком виде была Верочка, не знал. Я осторожно приподнял одеяло – девушка спала абсолютно голой. Так, интересненько… Я не мог вспомнить, было у нас с ней что-нибудь ночью или нет. И ведь не спросишь, вот черт! Придется выяснять окольными путями.
Я забрался под одеяло и ласково погладил Верочку по бедру. Она сразу же проснулась, выгнулась, как кошка, и прижалась ко мне филейной частью своего молодого тела. Мой организм, естественно, среагировал на это дело мгновенно. Верочка почувствовала, обернулась и тихо спросила:
- Хочешь еще?
- Э… - неопределенно протянул я.
- Подожди, я быстро, - произнесла она и выскользнула из-под одела. И прямо так, нагишом, потопала в ванную. Понятно - захотелось освежиться. Я посмотрел на ее ладную фигурку, аккуратную попку и подумал – а почему бы и нет?
Пока Верочка занималась водными процедурами, я лихорадочно соображал – что делать утром? Главный вопрос, который волновал меня больше всего, - видели ли Верочку дети. Если да, то впору вешаться, если нет, то шанс еще оставался…
Степан обычно сидит у себя в комнате и, когда к нам приходят гости, встречать их не выходит – не желает отвлекаться от милой сердцу игры. Значит, он мог и не заметить нашу гостью… Оставалась Машка.
Я на цыпочках приблизился к ее комнате и осторожно заглянул - внутри никого не было. Кровать застелена, одежда разбросана по полу. Значит, милая дочка дома не ночевала… Скорее всего, снова зависла в каком-нибудь своем ночном клубе: быстро переоделась после института и свалила, пока меня не было дома. Воспользовалась, негодница, тем, что мамашка укатила в отпуск, вот и отрывается по полной. Ладно, это нам на руку. Но как быть с Верочкой? Как бы повежливее ее выпроводить утром? Не устраивать же семейный завтрак!
Пока я размышлял, Верочка вернулась из ванной. И, надо признаться, она была так хороша и соблазнительна (наряд Евы ей очень к лицу), что я сразу потянул ее в кровать. Ну, а дальше – сами понимаете…
В общем, до утра мы так и не уснули. В семь часов я вызвал такси, усадил в него Верочку, дал шоферу денег и приказал отвезти девушку домой. Мужик понимающе хмыкнул и кивнул…
Такси мигнуло фарами и скрылось в предрассветной мгле, а я потрусил домой – бриться и собираться на работу. Любовь любовью, а служебные обязанности еще никто с меня не снимал. И выполнение заказа не отменял.

***

«В деревне было тихо, только иногда слышалось тягучее, низкое мычание коров и легкое позвякивание ведер – хозяйки шли на утреннюю дойку. Я быстро пробежал по главной улице и свернул в переулок, где находился дом старосты. Его следовало проверить в первую очередь: если люди князя так глупы, что задержались в деревне, то я найду их именно там. Гвардейцы всегда ночуют в лучших домах, а в этой деревне лучший - именно старосты.
Я перепрыгнул через невысокий забор, окружавший двор, и неслышно проскользнул к хлеву, стоявшему вплотную к дому. С него можно было легко перелезть на крышу и залечь у дымохода. Самый лучший способ узнать, что делается в комнатах, - это подобраться к дымовому отверстию. Пока камин не растлен, отлично слышно (особенно с нашими-то длинными ушами), что говорят внутри. И даже напрягаться не надо – у людей, как правило, очень громкие, противные голоса. Поэтому достаточно просто полежать некоторое время на крыше - и ты уже знаешь, сколько человек в доме, кто они и чем заняты. Хуже, когда камин уже затопили – дым разъедает глаза и мешает приблизиться к отверстию. Но и это поправимо: одно небольшое колдовство, и он уже не страшен - относит в противоположную от тебя сторону.
Я решил поступить старым, проверенным способом – подобраться к дымоходу. Но для этого следовало сначала залезть на хлев, а уж потом перебраться на крышу усадьбы.
Внутри коровника шла дойка – слышно было, как молоко звонко струйкой ударяет в дно ведра, а молодая девушка (очевидно, служанка) что-то напевает красивым, мелодичным голосом. Даже странно, что у человека может быть такой чудесный вокал...
Мне стало любопытно, и я заглянул в приоткрытую дверь. Возле коровы на низенькой табуретке сидела молоденькая девушка, года на два-три младше меня. Светлые волосы, очень хорошая фигурка… Что-то в ее облике мне показалось знакомым, и я осторожно вошел в хлев. Конечно, этого делать не следовало – вдруг она испугается, поднимет крик и позовет сородичей на помощь? Но внутренний голос подсказывал мне, что все буде хорошо, а я привык к нему прислушиваться.
Я неслышно приблизился к девушке и посмотрел на нее пристальнее. И тут заметил на ее шее красные коралловые бусы… 
Так вот откуда я ее знаю! Это была та самая девочка (конечно, уже значительно повзрослевшая), к ногам которой я так неудачно свалился несколько лет назад! При воспоминании об этом забавном случае мне стало смешно, и я тихонько рассмеялся. Девушка тут же обернулась и уставилась на меня красивыми, ярко-зелеными глазами. Редкий цвет для здешних мест, подумал я: деревенские жители, как правило, имеют светло-серые, почти белесые глаза. Мое сердце при виде этой девчушки почему-то стало бешено биться, а руки внезапно вспотели.
- Ты кто? – тихо спросила она.
Молодец, не испугалась, отметил я про себя, а вслух как можно солиднее ответил:
- Меня зовут Альмир, я сын отважного Тиреля. А как твое имя?
- Я Элли, просто Элли…
- Скажи, Элли, - задал я свой самый главный вопрос, - есть ли в деревне гвардейцы?
- Нет, - покачала девушка головой. – Они были еще два дня назад, но вчера неожиданно собрались и ушли. Их командир сказал, что был бой и они перебили кучу эльфов, и теперь им нужно срочно отступать к замку…Ой, прости, - испугалась Элли,  - наверное, там были и твои родственники?
- Да, – кивнул я головой, – и потому я здесь – чтобы все выяснить. А также покарать виновных…
- Вы будете нам мстить? - тихо воскликнула Элии. – Но ведь мы, крестьяне, не сделали ничего плохого! Мы вообще не хотели, чтобы гвардейцы останавливались в нашей деревне. Наш староста, почтенный Тимуш, так и сказал их командиру: «У нас с эльфами мир, мы ни во что не вмешиваемся. Если вы пришли с войной, то эльфы потом отомстят нам - сожгут дома, уничтожат урожай и перебьют всю скотину. А, может, и нас самих… Они очень злопамятны и мстительны, это все знают. Уходите, мы не хотим воевать!» Но разве гвардейцев этим остановишь? Их командир прямо заявил: «У меня есть приказ князя, и я его выполню, что бы ни случилось. Не пустите нас – сам сожгу вашу жалкую деревню, а жителей голыми выгоню в лес, раз вы так любите своих паршивых эльфов. Пусть они о вас и заботятся!» Вот и весь разговор...
- А что у командира был за приказ? – поинтересовался я.
- Точно не знаю, но слышала, как он за столом обмолвился, будто князь велел ему и его людям убить парочку-троечку эльфов…
- Это точно?
- Да, -  кивнула Элли, - я прислуживал гвардейцам за ужином, когда они собрались у старосты в доме. Я у него в служанках, - смутилась девушка, - делаю, что прикажут: в доме убираюсь, на стол подаю, посуду мою, за скотиной хожу... Вот и услышала, как их командир хвастался: мол, покажем этим гадким эльфам, зададим ушастым по первое число! Пьяный был, даже ко мне приставал – пришлось от него на сеновале прятаться.
- А что потом было?
- Вчера рано утром гвардейцы вышли из деревни, но через несколько часов уже вернулись – хмурые все, злые, как собаки. Потребовали лошадей и телеги – эльфы, оказывается, их здорово потрепали. К полудню привезли десять своих убитыми и еще столько же ранеными. И сразу начали собираться – чтобы успеть до заката уехать как можно дальше. Даже хоронить солдат не стали – приказали мужикам закопать по-быстрому на погосте за деревней. Ну, вот, собственно, и все. А вы не будете мстить нам? – с тревогой переспросила Элли.
- Нет, - покачал я головой, - если солдаты ушли, то никто вас пальцем не тронет. Мы с мирными крестьянами не воюем… Скажи, Элли, - решил еще раз уточнить я, - ты сама видела, как солдаты уходили? В деревне никто не остался?
- Да, видела, - уверенно кивнула девушка, - даже помогала укладывать на телеги их раненых. Все вышли посмотреть, как гвардейцы уходят. Мы очень рады были, что они убрались из деревни – не хотели портить с вами отношения. Староста, почтенный Тимуш, всегда говорит: «Лучше с лесным народом жить в мире - и им хорошо, и нам спокойно». Он даже собрался сегодня идти к вам – просить не разорять нашу деревню за вчерашнее побоище... Это ведь не наша вина, что гвардейцы напали на ваш отряд, правда ведь? Мы не любим князя и его гвардейцев – они только налоги с нас дерут да постоем разоряют, и ничего больше. Всего пару дней у нас пробыли, а столько всего натворили – и кур перебили себе на ужин, и девчонок наших распугали – они, как и я, прятались по чердакам да подвалам…
Похоже, Элли не врала. По крайней мере, я не чувствовал в ее словах неправды – а на это нюх у меня (как и у всех эльфов) просто отличный. Скорее всего, гвардейцы действительно ушли из деревни и сейчас находятся уже очень далеко, не догонишь. Вероятно, они уже укрылись за стенами замка… Ладно, проверю несколько домов для очистки совести, и назад, в лес - доложить Клаару. Жаль, конечно, что наша месть откладывается, но что поделать! Не жечь же в самом деле эту несчастную деревню из-за княжеских гвардейцев!
Я повернулся, чтобы уйти, но Элли неожиданно взяла меня за руку.
- Скажи, уважаемый Альмир, где я могла тебя видеть? Твое лицо кажется мне знакомым.
- В этом дворе, - честно признался я, - тогда я упал с крыши прямо к твоим ногам. Помнишь, это было несколько лет назад?
- Точно, - улыбнулась Элли, - я так тогда смеялась! Представляешь, кормлю себе потихоньку кур, и вдруг бах-бабах – откуда-то сверху на меня сваливается сонный эльф! Сначала я немного испугалась, а потом, когда разглядела, что это совсем еще мальчишка, расхохоталась, как ненормальная. Я ведь знаю, что вы, эльфы, за нами, деревенскими девушками, подглядываете – особенно когда мы моемся…
- Неправда, - возмутился я, - я никогда за вами не подглядывал! У меня даже в мыслях подобного никогда не было!
- Не сердись, - примирительно произнесла Элли, - я же тебя ни в чем не обвиняю. В конце концов, нам, девушкам, даже приятно, что вы, эльфы, обращаете на нас внимание. Значит, мы симпатичные… Все знают, что эльфы ценят женскую красоту, и на замухрышек даже не взглянут.
- Ну, пока, - немного смутившись, произнес я, - мне пора. Может, еще увидимся.
С этими словами я вышел из хлева во двор, а потом перелез через забор и оказался на улице. Обратный путь занял немного времени и прошел легко, без приключений - не успели деревенские петухи в третий раз пропеть свою утреннюю песню, как я уже был на опушке леса, где меня поджидал мой брат Эльтер...»

Глава восьмая

На выходе из зала я столкнулся с тем, кого никак не ожидал увидеть в этом заведении, - со своим бывшим заказчиком Петром Федоровичем. Какой ветер занес его сюда – бог знает, однако был здесь и при этом изрядно навеселе. Хозяина, как всегда, сопровождал его вертлявый помощник.
- Осторожно, Петр Федорович, - поддерживал он босса под локоток, - здесь ступенька!
- Да ладно, Миша, я и сам идти могу, - пытался сохранить равновесие владелец «заводов, газет, пароходов».
Впрочем, давалось это ему с большим трудом: постоянно что-то сбивал своим, прямо-таки скажем, далеко не худеньким телом - то стойку при входе, то вазу с цветами в гардеробе. Миша, как мог, старался придать своему боссу  вертикальное положение и направить в нужную сторону. И это было непросто – сказывалась разница в весовой категории: как если бы боксе легкой категории пытался клинчевать с супертяжеловесом.
Я, честно признаться, меньше всего хотел видеть Петра Федоровича, а потому постарался незаметно пробраться к гардеробу и получить нашу одежду (Верочка в это время пудрила носик в туалете). Но, как будто специально, в тот самый момент, когда я уже протягивал гардеробщику номерки, Петр Федорович неожиданно повернулся и столкнулся со мной буквально нос к носу.
- А, художник от слова «худо», - узнал он меня, - ну, что, так и киснешь в своей конторе? Сам виноват – не фига было выеживаться и умного из себя строить. Сказали тебе - давай баб с сиськами, значит – давай! И был бы ты сейчас в шоколаде, а не в полном дерьме, как обычно! Ведь мне все равно сделали, как я хочу – с девками, только другие… Нормальные ребята, кстати, оказались – с полуслова меня понимали, прямо на лету мысль ловили. Вот, сегодня они закончили, потому я и праздную, а завтра мебель завозить будем…
Я человек мирный, стараюсь в скандалы не лезть, поэтому и сделал вид, что не слышал его слов (хотя мне, конечно, было очень обидно). В конце концов, какое мне дело, что будет у этого идиота в туалете? Хотел он баб в сортире – ну и получил, в чем проблема-то? Кто платит, тот, как известно, и заказывает музыку. А художников с понятиями «чего изволите», всегда хватало… У меня же свои трудности в жизни - нужно еще Верочку до дома провожать (денег на такси уже не осталось).
- Разрешите! – я постарался протиснуться мимо Петра Федоровича и получить одежду из рук гардеробщика.
- Нет, ты погоди, - преградил он мне дорогу, - ты вот скажи: почему не захотел мне этих, как бишь…
- Наяд, - подсказал верный Миша.
- Вот-вот, этих самых наяд в сортир поставить, а? И почему вообще отказался от работы? Побрезговал мною, что ли?
Петр Федорович придвинулся вплотную и обдал перегаром. Я невольно отодвинулся и вжался спиной в стенку.
- Ведь все равно вышло по-моему! – гордо заявил бывший заказчик. – Делов-то - не один, так другой сделает, вас, художников, много – только свистни! И каждый за денежку рад постараться. Захотел бы – мне и унитаз вручную расписали, под Палех… А ты вот лох – без «зелени» остался. Ты без бабок, а я - с бабами, с наядами голыми, сиськастыми!
И Петр Федорович заржал, довольный своей тупой шуткой. При этом он напирал на меня своим необъятным, колышущимся животом и вжимал  стенку.
- Это не мои наяды, а ваши, - возразил я, - и вообще – дайте пройти!
- Нет, ты слышишь, Миша, - повернулся Петр Федорович к своему помощнику, - он не хочет со мной разговаривать, брезгует, видимо. А сам-то кто? Сопля на палочке!
Миша тоненько захихикал, выражая полное согласие с мнением босса. Тут что-то у меня в голове щелкнуло, замкнуло, и я потерял контроль над собой. А заодно – и над всей ситуацией в целом.
- Слушай, ты, бочка с дерьмом, - выдал я, глядя прямо в глаза Петру Федоровичу, - мы с тобой водку на брудершафт не пили, а потому изволь обращаться ко мне на «вы». И вообще – трахайся сам со своими бабами в своем сортире, а ко мне не лезь!
- Вы что! Да как вы сметете в таком тоне разговаривать с Петром Федоровичем! – взвился вертлявый помощник. – Да вы знаете, кто он?
- Начхать мне с высокой колокольни, кто он такой, - отрезал я, - хоть сам папа Римский. Но разговаривать с собой я в таком тоне не позволю! А ты, жополиз, заткнись и не пахни, не то скоро будешь сам наяд в сортире изображать!
Помощник сдавленно пискнул и спрятался за широкую спину хозяина. Петр Федорович недоуменно вылупился на меня, не зная, что сказать. Меня между тем несло:
- Ну, что вылупился, боров недорезанный? Думаешь, раз денег много, так всех и купил? Фиг тебе с маслом!
С этими словами я поднес к его жирной физиономии известную фигуру из трех пальцев. До Петра Федоровича наконец дошло, что его оскорбляют, и он начал наливаться красным.
- Что, язык проглотил? - не унимался я. - Это тебе не с пацанами на стрелке базарить, здесь культурные люди разговаривают. И вообще - пошел вон, урод, мне одеться надо.
С этими словами я решительно оттолкнул его и повернулся к гардеробщику за одеждой.
- Ах ты, гнида! – взревел раненым буйволом Петр Федорович. – Да я тебя!
С этими словами он бросился вперед, намереваясь размазать меня по стенке. Или просто покалечить… Что с его весом и пудовыми кулаками было, прямо скажем, несложно. Мое положение стало весьма угрожающим…
Первое правило Конфуция гласит: если на вас несется туша под центнер живого веса, с выпученными глазами и орущим ртом, никогда не стойте у нее на пути. Уступите дорогу – пусть пролетит мимо.
Так я поступил: шагнул в сторону, освобождая путь, и еще для придания ускорения врезал Петру Федоровичу ногой под зад. Тот со свистом пролетел мимо и врезался мордой в стенку. Кирпичная кладка выдержала…
Удар был силен, даже стекла в окнах задрожали, тем не менее Петр Федорович почти не пострадал – если не считать разбитого носа. Закапала кровь… Но он быстро пришел в себя и вновь ринулся в атаку. Отступать уже было некуда, и я принял бой. Мы сцепились, как два бульдога, и покатились по полу. Завизжали какие-то женщины, зазвенели разбитые зеркала…
Петр Федорович был намного крупнее и тяжелее меня, поэтому стремился прижать к полу и добить своими огромными кулачищами. Я же, пользуясь преимуществом худощавой фигуры, старался ускользнуть из-под него и оказаться сверху. Несколько раз он довольно болезненно попал мне по физиономии, я в свою очередь ответил серией ударов по почкам и печени… Правда, без особого результата – там жира было столько, что не пробьешь.
Наконец мне удалось захватить главенствующие высоты – временно оседлать Петра Федоровича. Пользуясь преимуществом, я начал что есть силы молотить по его сальной, противной физиономии, приговаривая:
- Это! Тебе! За! Венеру! Милосскую! И! За! Наяд! Тоже!
Тут же рядом возникла милиция – ее вызвал бдительный швейцар. Стражи порядка стащили меня с Петра Федоровича, усадили на стул и даже дали кукую-то тряпку, чтобы вытереть кровь с разбитого лица. Возле меня хлопотала Верочка – пыталась приложить мокрый платок к быстро заплывающему глазу.
Петр Федорович, надо сказать, выглядел намного лучше – кроме разорванной рубашки и слегка испачканной кровью костюма, существенных потерь он не понес.
- Так-с, граждане, проедемте в отделение для выяснения обстоятельств драки, - заявил молоденький сержантик, подходя к нам с Верочкой. – И вы, гражданин, тоже, как потерпевший, - обратился он к моему противнику.
- Кто, я? – безмерно удивился Петр Федорович. - Чтобы я – и как потерпевший? Ты, сержант, чего-то путаешь, я терпилой никогда не был и быть им не собираюсь. Ну-ка, Миша, поговори с человеком…
Помощник аккуратно взял сержантика под локоток, отвел в угол и что-то жарко зашептал на ухо. Затем ловко извлек из кармана несколько купюр и сунул стражу порядка в ладонь. Деньги тут же исчезли, а заметно повеселевший милиционер вновь повернулся к нам с Верочкой:
- Ладно, граждане, все улажено. Потерпевший... (Петр Федорович недовольно хмыкнул) …в общем, этот товарищ к вам претензий не имеет. Вы станете снимать побои и писать заявление?
Я отрицательно помотал головой. Только мне и не хватало - провести полночи в ментовке, а потом неизвестно как добираться домой.
- Отличненько, - еще больше обрадовался сержант, - заявления нет, значит, и дела нет. Все свободны!
- Минуточку, - возле нас неожиданно материализовался директор кафе, – а кто за разгром заплатит?
Он широким жестом обвел поле боя. Собственно, убытки были небольшими – разбитое зеркало да сломанный стул, но ему, видимо, тоже захотелось получить свой кусок пирога. Нюх на богатого клиента у администратора был отменный, что называется - профессиональный…
- Я заплачу, - махнул рукой Петр Федорович, - у этого чмо (я рванулся было с места, но Верочка, навалившись всем телом, удержала на месте) все равно денег нет. Миша, рассчитайся!
Вертлявый помощник тут же подскочил к администратору, и они удалились в зал договариваться о компенсации. Через пять минут все формальности были окончательно улажены, и мы с Верочкой наконец смогли покинуть едально-питейное заведение. Петр Федорович остался с Мишей праздновать победу (или зализывать раны – как вам больше нравится).
На улице была уже ночь. Заметно похолодало, с неба сыпались редкие снежинки. Первый снег в этом году, подумал я.
- Поехали ко мне, – предложила Верочка, - не можешь же в таком виде домой вернуться!
- А дети? Они ведь одни…
- Не маленькие, обойдутся, - махнула рукой Верочка. – Позвони домой, предупреди, что заночуешь у Славки.
Я достал мобильник, набрал домашний номер. После пятого гудка трубку взял Степан.
- Слушай, Степка, - начал я, - я тут у Славки (ну, ты помнишь его - он еще к нам на Новый год приходил) завис на дне рождения, засиделся немного. Так что, пожалуй, сегодня домой я не приду, у него останусь. Сам понимаешь: «метро не ходит, в такси не содют»… - процитировал я любимого Высоцкого.
- Хорошо, - отозвался отпрыск, - а что маме сказать, если вдруг позвонит?
- Ну, соври что-нибудь, ты же большой, сам должен соображать...
- Угу.
- Кстати, а Машка дома?
- Забежала на минутку, а потом снова куда-то унеслась. Наверное, как и ты, на чьем-нибудь день рожденье зависла, - хихикнул наследник.
- Еда есть у тебя? – поинтересовался я, проигнорировав его пошлые намеки.
- Пока есть, - ответил отпрыск, - только ты завтра купи что-нибудь вкусненькое, а то котлеты да пельмени надоели уже.
- Ладно. Кстати, не забудь погулять с Бобиком…
- Сделаю.
На этом мы и расстались. Все-таки великая вещь – мобильный телефон, как мы раньше без него жили… Приходилось таскать в кармане монетки по одной и две копейки, и еще искать исправный автомат – большинство, как правило, оказывались сломанными…
Вера помогла мне привести одежду в относительный порядок, и мы направились к метро. К счастью, добираться до ее дома было недалеко. Верочкина квартира, как я уже говорил, была типичной коммуналкой, с вечно пьяными соседями и практически не закрывающейся входной дверью. Зато никто ни на кого не обращал внимания. Поэтому мое почти ночное появление не вызвало у обитателей бомжатника никаких отрицательных эмоций. Впрочем, и положительных тоже. Лишь один в меру пьяный субъект подвалил, когда мы только вошли, вяло поинтересовался: «Бухло есть?», и, получив отрицательны ответ, молча скрылся в темной глубине квартиры.
Комната Верочки оказалась небольшой, но очень уютной. Почти половину ее занимал массивный стол, на котором она делала работу, в углу стоял раскладной диван, а на оставшемся пространстве – старый гардероб, пара стульев и телевизор. Вся мебель, как пояснила Верочка, ей досталась от прежних хозяев, она покупать ничего (кроме телевизора) не стала. Вот когда их наконец расселят, и она наконец получит отдельную квартиру... Тогда немедленно возьмет кредит и обзаведется новым гарнитуром. И непременно купит металлические стеллажи, чтобы хранить свои рисунки. А то сейчас они пылятся на гардеробе…
Верочка стянула с меня разорванную рубашку и сразу застирала - чтобы к утру высохла. Если потом ее аккуратно заштопать и погладить, то будет почти как новая... На заплывший глаз она наложила свинцовый компресс, хотя, в принципе, смысла уже не было – фиолетовый фингал был мне обеспечен.
Мы еще немного посидели, попили чаю, немного поговорили о том, о сем, и легли спать. После всех приключений хотелось как можно быстрее оказаться в постели, причем без всяких мыслей о сексе. Но зато я впервые в жизни почувствовал себя почти счастливым - со мной спала женщина, для которой я явился почти образцом мужественности. Верочка так прямо и сказала: «Вася, я и не знала, что ты так отлично умеешь драться. Как настоящий римский гладиатор!» Хоть и не правда, а приятно, черт подери!