Для французов «горячая фаза» войны началась вполне буднично, согласно их заранее подготовленным планам: они двинулись основными силами в Северную и Центральную Бельгию, стремясь максимально сократить предполагаемую будущую линию позиционного фронта и поддержать своих «собратьев по несчастью», бельгийцев и голландцев. Кавалерийский корпус генерала Приу шел на острие так называемого «маневра Диль-Бреда», теоретического детища французского главнокомандующего генерала Гамелена. Вместе с ним вперед двинулись части и соединения трех французских общевойсковых армий и британского экспедиционного корпуса. Вся эта масса войск была призвана установить сплошную линию фронта на достаточном удалении от французской границы, фактически лишенной здесь каких бы то ни было долговременных укреплений. Намечавшийся позиционный фронт должен был проходить, как правило, по водным протокам — рекам и каналам. И как это частенько случается, «гладко было на бумаге, но забыли про овраги». Самым главным неучтенным «оврагом» оказались немцы.
Основные бои кавкорпуса Приу с вторгшимися в Бельгию немцами развернулись к западу от городка Анню (Hannut). 12 мая, с раннего утра, к позициям французов из 3-й легкой механизированной дивизии кавалерии DLM выходят передовые подразделения XVI мотокорпуса Гепнера, основной ударной силой которого были 3-я и 4-я танковые дивизии — 632 танка, в том числе 132 Pz.III и Pz.IV. Начинаются встречные бои — французы пытаются продвинуться вперед или контратаковать, а немцы хотят продолжить свое собственное наступление.
К 8 часам утра 12 мая немецкие танки 4-й танковой дивизии достигают центра практически незащищенного Анню, причем это делают легкие Pz.II. Получасом позже и несколькими километрами западнее, в местечке Креен (Crehen), французские танкисты останавливают немецкое продвижение, подбивая 4 танка. Однако ситуация быстро меняется: на помощь к «двушкам» подходят Pz.III, и французские «гочкисы» попадают под огонь немецких «трешек». Толстая броня не спасает французов от тяжелых потерь. В итоге трехчасового боя в городке горят 11 французских и 5 немецких танков, а 10 оставшихся боеспособными Hotchkiss отходят.
Проведя в 16.30 танковую разведку в Креен, французы обнаруживают, что он оставлен немцами, и посылают туда взвод Somua S35. Примерно в это же время, около 17.00, боевая группа немецкой 4-й танковой дивизии начинает с окраины Анню наступление на Тинь (Thisnes). Французы останавливают немецкое продвижение, уничтожая танки противника, в том числе танк подполковника Эбербаха, впоследствии командира 4-й танковой дивизии. Огневой налет нескольких батарей французских 75-мм орудий окончательно срывает немецкую атаку «в лоб», дополнительно поджигая еще несколько танков.
Стремясь обойти французские позиции в городке с тыла, севернее Тинь немцы встречаются не только с Hotchkiss, но и с впервые контратакующими их Somua S35. В прямых столкновениях с ними немецкие легкие танки имеют немного шансов на выживание. До конца дня, а точнее до начала ночи, французские «кавалеристы» уничтожают несколько танков, потеряв всего один свой. В то же время в Креен танковый взвод Somua S35, продвигаясь в сторону Анню, сталкивается с немецкими танками, уничтожает 4 из них и несколько грузовиков. Повернув в сторону Тинь, он «нейтрализует» по пути батарею противотанковых пушек. От начинающейся паники немцев спасает только наступившая ночь, а французы «просачиваются» к своим, потеряв в темноте 2 машины. После 20 часов вечера того же дня и вплоть до полуночи немцы пытаются проводить новое наступление, на сей раз в направлении Жандрена (Jandrain). Однако артиллерийская подготовка оказывается недостаточной, а авиационная поддержка слабой — французы встречают немецкие танки пушечным огнем, контратакуя противника собственными танками. В результате немецкое продвижение захлебывается — французские танки выходят из боя, имея по 20–40 прямых попаданий 20-мм и 37-мм орудий и, как правило, ни одной пробоины.
Стойкость подразделений кавалерийского корпуса не меняет, тем не менее, общей картины идущей уже третий день «горячей» войны — французы и бельгийцы медленно, но неуклонно отступают под напором ударного «кулака» германской армии. К вечеру 12 мая они окончательно эвакуируют Креен и Тинь. Танки и пехота уходят на вторую линию обороны — в Мердор (Merdorp), Жандрнуй (Jandrenouille) и Жандрен. Всего в этот день 2-й танковый полк 3-й DLM, по которому пришелся основной удар танкистов Гепнера, потерял 24 Hotchkiss и лишь 4 Somua.
Только одной ночи хватает немцам, чтобы пересмотреть свою тактику борьбы с новыми толстобронными французскими танками. Экипажам легких машин запретили вступать в бой с Somua S35. Их должны были впредь уничтожать «трешки» и «четверки», противотанковые орудия с близкой дистанции и 88-мм зенитные «ахт-комма-ахт» — с дальнего расстояния. Для противодействия «французским Т-34» также рекомендовалось использовать прямой наводкой и 105-мм артиллерию.
13 мая французская оборона по-прежнему удерживается преимущественно 3-й DLM, а вот на помощь 4-й танковой дивизии немцев ускоренным маршем из-под Маастрихта прибыла 3-я танковая дивизия. Однако первыми в этот день начали французы из второй дивизии корпуса Приу — 2-й DLM, это будет ее единственный бой в тот день в поддержку «соседа слева». 6 взводов Somua S35 общей численностью около 30 танков атаковали южный фланг позиций 4-й танковой дивизии в направлении Креен примерно в 5.30 утра. Впрочем, немцы не понесли существенных потерь — им помогло использование 88-мм зениток.
С 9.00 и в особенности 11.30 за дело взялись пилоты люфтваффе. После авиационной и артиллерийской подготовок немецкая пехота и следующие за ней танки начали массированный прорыв к Жандрнуй и Жош (Jauche) на участке всего в 5 километров шириной — здесь были сконцентрированы практически вся техника и весь личный состав 3-й и 4-й танковых дивизий моторизованного корпуса Гепнера! 4-я танковая дивизия наступала к югу от Анню, и ее основной целью являлись Мердор и Жандрнуй, обороняемые в основном танкистами 2-го французского танкового полка. Пройдя незанятые войсками Креен и Тинь, немецкие пехотинцы в 13.00 при поддержке охватывающих городок с севера и юга танкистов после авиационной бомбежки атакуют Мердор. Разгорается сильный бой, в котором немецкой пехоте и легким танкам успешно противостоят огонь 1-го дивизиона французского 76-го артполка и Somua S35. Подход Pz.IV и 88-мм «ахт-комма-ахт», уничтоживших 2 S35, меняет ситуацию и заставляет французских танкистов ретироваться в центр городка. Немецкие солдаты начинают занимать его, а французские танкисты и мотопехота, собравшись в группу, прорываются в 13.40 в направлении на Жандрнуй под прикрытием все тех же Somua S35.
В свою очередь к 16.00 остатки двух эскадронов Hotchkiss 2-го танкового полка, обороняющие Жандрнуй, вместе с присоединившимися к ним «окруженцами» из Мердора по приказу отходят с боями все дальше на запад, теряя свои последние танки.
3-я танковая дивизия корпуса Гепнера вела наступление к северу от Анню, в направлении на деревни Марий (Marilies) и Жош. Ей здесь противостояли прежде всего солдаты и офицеры 11-го мотопехотного полка, имевшего на вооружении танки Hotchkiss Н39, а в самом Жоше — танкисты 1-го танкового полка. Занимая деревни на пути к Марий, немцы подавляют там «очаговую» оборону французов и выбивают их танки, бои с которыми на деревенских улицах принимают порой характер рукопашной. Местность также не особо способствует успеху наступающих — густонаселенная, она изобилует протоками и ручейками со взорванными мостами. Тем не менее в 14.15 французские войска, обороняющие Марий, атакуются 35 немецкими танками. В контратаке Hotchkiss уничтожают 6 из них, ценой потери 4 своих машин. Местность вокруг местечка начинает покрываться дымящимися каркасами танков, в начале преимущественно немецких, а затем все более и более «с примесью» французских Hotchkiss и Somua. После 15.30, воспользовавшись передышкой, предоставленной пошедшими в атаку танками, французская артиллерия и мотопехота покидают деревню. Теперь бой концентрируется примерно в 10 километрах от Анню, в окрестностях Жандрена и Жоша.
Примерно в 13.30 в окрестностях Жандрена 14 французских Somua S35 резервного эскадрона 1-го танкового полка контратакуют немецкие «панцеры» 4-й дивизии, яростно, но невнимательно атаковавшие французскую оборону южнее, в направлении на Мердор и Жандрнуй. Французы появляются настолько неожиданно, и огонь их так силен, что неготовые к этому немецкие танки вспыхивают один за другим. Срочно «вызванные» Ju-87 «Штука» пытаются сорвать французскую атаку, но те не несут от бомбардировки никаких потерь. Тем не менее бой постепенно выравнивается, и в 14.30 французские танки 1-го полка отходят по приказу в Жош. Их место, однако, занимают S35 2-го танкового, и бой со значительными потерями с обеих сторон продолжается. Только примерно в 18.30 вечера немецкая 4-я танковая дивизия возобновляет свое продвижение на запад по оставленной французами местности. Французский полк потерял в этот день еще 11 Somua и 4 Hotchkiss.
Жандрен и Жош оборонялись 11-м мотопехотным полком и 1-м танковым полком соответственно до 17.30 и 17.00 13 мая. Отошли французские части оттуда, расстреляв почти все боеприпасы и понеся большие потери в технике и личном составе, по приказу командира корпуса. Один из Hotchkiss унесет на себе следы от не менее чем 50 немецких снарядов, срикошетивших от него в течение дня!
В результате этих двухдневных непрерывных боев 3-я DLM безвозвратно потеряла на лужайках Бельгии 68 Hotchkiss из 155 и 37 Somua S35 из 95, т. е. 41 % численности своего боевого танкового парка. По французским данным, немецкая сторона потеряла 164 машины, преимущественно Pz.I и Pz.II. Поле боя остается за немцами, которые получают возможность постепенно эвакуировать, ремонтировать и вводить в строй подбитые машины. Для французов же каждый оставленный танк становится безвозвратной потерей. Оборона кавкорпуса Приу прорвана, танковые дивизии понесли чувствительные потери в матчасти, отбросив «кавалеристов» со своего пути, немецкий моторизованный корпус мчится дальше на запад.
К 25 мая французские силы покинули Фландрию. К этому моменту весь кавалерийский корпус — три легких механизированных дивизии (к этому времени в его состав включили и остатки 1-й DLM) — имел всего лишь 75 боеспособных танков (против 585 на 10 мая).
С 25 по 27 мая корпус вел арьергардные бои, прикрывая отход французских и британских сил к морю. 29 мая он отступает к Дюнкерку. Французские ветераны в своих воспоминаниях утверждают, что без «кавалеристов» нормальная эвакуация Британского Экспедиционного Корпуса была бы невозможна. В боях прикрытия французы теряют свои последние средние Somua S35, и к концу мая кавкорпус Приу практически прекращает свое существование как боеспособная боевая единица…
Ход событий не вызывает ассоциаций с историей совсем другой войны на другом конце Европы, войны, которая в мае 1940 года еще даже и не начиналась? Яростные контратаки немногочисленных толстобронных танков с установленной под рациональными углами наклона броней, доблестные, геройские и даже оканчивающиеся при счете «в пользу атакующих» — но все равно влекущие за собой прорыв из окружений, оставление подбитых, неисправных, исчерпавших горючее и боеприпасы машин?.. Отчаянную доблесть, лишь чуть-чуть скрашивающую горький вкус поражений?
Но вернемся назад, в середину второй декады мая. Пока танкисты кавкорпуса Приу сошлись в жестокой кровопролитной схватке с моторизованным корпусом Гепнера, основная «интрига» происходившего действа разворачивалась совсем не там, хотя и в то же самое время — она происходила в нескольких десятках километров южнее, там, где, пробираясь через бельгийские завалы и отбиваясь от конных разъездов французов, через лесистую местность на запад упорно шли моторизованные корпуса Гота, Рейнхарда и Гудериана. Личный состав их семи танковых дивизий был настолько мотивирован, что, несмотря на серьезные трудности, они в основном вышли к Маасу, от Намюра до Седана, к вечеру третьего дня марша, то есть 12 мая, в тот самый день, когда кавкорпус Приу столкнулся с передовыми частями противника в районе Анню. И практически сразу, без какой-то особой подготовки, не ожидая подхода мощной артиллерии, немцы начали попытки переправы через реку. Для французского командования это оказалось шоком, событием, происходящим «против всех законов физики»…
Три корпуса переправлялись через реку в трех местах, однако самой известной, и не зря, считаются переправа и прорыв корпуса Гудериана под Седаном. Это место мало того что знаменовало веху в истории франко-германского военного противоборства (достаточно вспомнить франко-прусскую войну 1870 г.), но еще и позволяло придать немецкому охвату максимальную глубину и одновременно угрожать французской обороне едва ли не на всех трех стратегических направлениях — на Париж, в сторону Ла-Манша или на юг, в тыл «линии Мажино». Именно успешные действия корпуса Гудериана под Седаном позволили в итоге немцам создать во французской обороне брешь шириной до 80 километров и обезопасить двигавшиеся севернее моторизованные корпуса Рейнхарда и Гота от возможного контрудара танковых сил французов с юга. Рассмотрим события, происходившие там 12, 13 и 14 мая, более подробно.
Итак, во второй половине дня 12 мая, пусть и не одновременно, три танковые дивизии XIX армейского моторизованного корпуса Гудериана из танковой группы фон Клейста вышли к Седану, через который двумя рукавами протекает Маас. Им противостоял X армейский корпус 2-й армии в составе 55-й, 71-й и 3-й североафриканской пехотных дивизий, усиленных двумя отдельными танковыми батальонами, имевшими на вооружении 90 дизельных танков FCM 36. Резерв корпуса состоял из пехотных частей, «выдернутых» из собственных дивизий, а именно из 205-го (из 71-й дивизии) и 213-го (из 55-й дивизии) пехотных полков.
Надо дополнительно отметить, что 55-я пехотная дивизия «серии Б», по которой 13 мая придется главный удар немцев, по печальной усмешке судьбы являлась одной из слабейших во французской армии. Она состояла в основном из местных резервистов старше 35 лет, которыми управляли также свежепризванные офицеры резерва (400 из 450 чел.). Зиму «странной войны» 55-я пехотная дивизия провела не столько в учениях и стрельбах, сколько на строительстве укреплений. Противотанковое вооружение дивизии далеко не дотягивало до штатных 52-х 25-мм полуавтоматических пушек SA 34 и SA 37, зенитная артиллерия, что своя, что приданная, полностью отсутствовала, средства связи были рудиментарными. В дополнение к этому всего-то около шести тысяч человек личного состава дивизии, из сильно перемешанных буквально в самый последний момент частей, занимали оборонительные позиции вдоль реки протяженностью более 15 километров.
Впрочем, нельзя сказать, что французское командование безрассудно игнорировало опасность сложившейся ситуации: дивизия располагалась вне зоны непосредственной опасности танковой атаки, за крупной водной преградой, на лесистой возвышенности, на заранее подготовленной оборонительной позиции, с многочисленными, пусть и незаконченными, но железобетонными укреплениями. Главное же, ей была придана сильная артиллерия: только в своем составе дивизия имела 48 артиллерийских орудий калибров 75 и 155 мм, отдельные ДОТы также были орудийными, и дополнительно 55-й пехотной дивизии придавалась корпусная артиллерия, что доводило в общей сложности количество артиллерийских орудий средних и крупных калибров до более чем 200 единиц!
К 17.00 12 мая под сильным давлением неугомонных немцев последние конные и моторизованные отряды прикрытия французской армии покинули правый берег реки и начали операцию по уничтожению мостов через нее. К сожалению, практически никакого минирования ни дорог, ни берега Мааса ими не было осуществлено. Все было закончено примерно к 21.00 вечера — мосты были полностью взорваны, немцы вошли в соприкосновение с основными позициями французской армии под Седаном.
Опять же, сложно утверждать, что французское военное командование «полностью игнорировало сложившуюся ситуацию, совершенно загипнотизированное событиями в Центральной Бельгии и Голландии». Иначе будет трудно объяснить передачу во второй половине дня 12 мая 2-й армии 3-й «пехотной» танковой дивизии генерала Брокара (Brocard) и 3-й моторизованной дивизии, направленных именно под Седан, в район описанных ниже боев под Стонн, в составе XXI армейского корпуса генерала Флавиньи (Flavigny). Кроме того, командующий 2-й французской армией генерал Анцигер отдает в этот день боевой приказ, полный фраз «никакого отступления» и «без учета потерь». К сожалению, французским эквивалентом знаменитого «Ни шагу назад!» он так и не станет.
Наступление назначается фон Клейстом на 15.00 13 мая «по парижскому времени» (на 16.00 — по берлинскому времени). Сгруппировав в центральной полосе наступления 1-й танковой дивизии практически всю наличную полевую артиллерию и заручившись поддержкой двух авиакорпусов люфтваффе, немецкое командование с рассвета начинает продвигать к реке штурмовые группы мотопехоты и саперов. Приходят в движение и моторизованные части, оставив свои замаскированные танки позади. Все это сопровождается практически непрерывной бомбардировкой французских позиций немецкой авиацией. Многочисленная артиллерия французов старается отвечать огнем по предполагаемым местам переправ и скопления техники на занятом немцами берегу, но после нескольких часов бомбежки нервы у необстрелянных французских солдат и офицеров начинают откровенно сдавать. Под Седаном 13 мая 1940 г. пилоты люфтваффе совершили более 1200 вылетов на бомбардировку, обрушив на головы французов, с семи утра и до глубокого вечера, бомбовый эквивалент не менее чем 60 20-тонных вагонов боеприпасов. Многократно бомбардировались дивизионные и корпусной КП, артиллерийские позиции, дороги, ДОТы… Людские потери оказались невелики — примерно 50 погибших от бомбардировки — однако линии телефонной связи, 90 % которых были проложены на телеграфных столбах, были большей частью выведены из строя. Но основным ударом для французов оказался сильнейший психологический шок и почти что тотальная растерянность. Французский генерал, говоря о лежащих 13 мая под бомбами артиллеристах и пехотинцах, напишет после войны: «Пять часов этого мучения напрягают их нервы до такого предела, что они становятся неспособными действовать против вражеской пехоты».
В такой обстановке, во многом закрытые от французского наблюдения поднятым авиабомбами облаком пыли и дополнительно поставленными реактивными установками Nebelwerfer дымовыми завесами, штурмовые группы 1-й и 10-й танковых дивизий, поддерживаемые полком «Великая Германия», начинают в 15.00 переправу через реку. Им предшествует огонь немецкой артиллерии, а 88-мм зенитки «ахт-комма-ахт» помогают атакующим, ведя обстрел оборонительных укреплений на противоположном берегу прямой наводкой. Нет необходимости поминутно расписывать перипетии этого боя, достаточно сказать только, что примерно к 18.30 на участке 1-й танковой дивизии атакующие немцы прорывают французскую оборону. Беря многочисленных пленных и продолжая теснить ошеломленных и слабо сопротивляющихся французов, нападающие к полуночи пробивают узкую брешь во французской обороне протяженностью не более 8 километров и захватывают плацдарм примерно такой же протяженностью вдоль берега реки.
Следует отметить здесь два примечательных факта, Во-первых, в этот момент на левом берегу Мааса действует только немецкая мотопехота и саперы, вооруженные стрелковым оружием, огнеметами и взрывчаткой. Никакой речи не идет даже о легких артиллерийских орудиях, не говоря уже о бронеавтомобилях или танках. Это придает еще большее значение второму факту — примерно в 18.15, т. е. еще до того, как исход боя был предрешен, среди французских артиллеристов и пехотинцев распространяется панический слух, что «боши перешли Маас, и их танки подходят к Бюльзону!» Бюльзон (Bulson) — это деревня примерно в 10 километрах от реки, рядом с которой находился КП 55-й пехотной дивизии генерала Ляфонтена (Lafontaine). В результате возникшей массовой паники, вошедшей в историю под именем собственным «Бюльзонская паника» (panique de Bulson), сотни французских артиллеристов и пехотинцев, бросив оружие и не обращая внимания на призывы редких офицеров и своего комдива, устремляются в тыл, фактически оголив оборону на многокилометровом участке. Ни одно из множества военных и послевоенных расследований не обнаружило в данном случае, ни присутствия пресловутых «парашютистов-диверсантов», ни «подрывных действий коммунистов», ни влияния «пятой колонны». Причины произошедшего, с очень большой долей вероятности, можно отнести только к массовой «танкобоязни», помноженной на необстрелянность непрерывно бомбардируемых авиацией войск.
В результате произошедшего 13 мая французское командование со всей очевидностью встало перед необходимостью срочных и решительных действий. Враг неожиданно быстро прорвал основную линию обороны, оказавшуюся в результате массовой паники сильно оголенной в месте прорыва. Образовавшуюся брешь требовалось немедленно «запечатать». И решение было принято в полном соответствии с тактическими правилами французской армии того времени: фланги прорыва были «загнуты» внутрь оборонительных позиций, и попутно было решено нанести 14 мая два танковых контрудара. Первый — силами резервов X корпуса, имевшего, как мы помним, 90 танков, и второй — силами подходящего XXI корпуса, с его практически 200 танками и бронемашинами. Дополнительно по району Седана и переправ через Маас предполагалось нанести с утра 14 мая массированный воздушный удар совместными силами авиации союзников. Легко видеть, что вновь нет оснований говорить о «глупости» или «слепоте» французского верховного командования, якобы полностью прошляпившего удар немцев. Мало того, именно 13 мая генерал Гамелен отдает общий приказ по армии о том, что «сейчас необходимо выдержать удар механизированных и моторизованных сил врага». «Час пришел драться со всей силой на тех позициях, которые определены верховным командованием. У нас нет больше права отступать. Если враг осуществляет локальный прорыв, то необходимо не только создавать заслон, но контратаковать и отбивать утерянное», — гласил он.
Два отдельных танковых батальона — 4-й и 7-й — танкового «ударного кулака» X армейского корпуса были хорошо укомплектованы и обучены. 7-й батальон был более месяца «батальоном-инструктором» в учебном центре в Мурмелоне перед самым началом майских боевых действий. Там танкисты батальона и пехотинцы самых разных армейских полков ежедневно отрабатывали вопросы тактики и взаимодействия. Таким образом, когда батальон майора Жиордани (Giordani) возвратился в распоряжение 2-й армии, это была сплоченная танковая часть, вполне освоившая свою технику и принципы ее применения совместно с пехотными частями.
Приказ на выдвижение в лес между Бюльзоном и Шэмери (Chémery), находящийся примерно в 7 километрах от Седана, в 7-й батальон поступил в 17.30 13 мая, его движение начинается с наступлением сумерек, примерно в 20.30. Танкам батальона (44 боеспособных машины) необходимо пройти около 25 километров по запруженным многочисленными колоннами беженцев и панически отступающих солдат дорогам. В результате марш занимает значительно больше времени, чем планировалось, и 1-я и 2-я роты прибывают к Шэмери только в 4.30 14 мая, а 3-я рота — в 6.10. Командир батальона подчиняется командиру 55-й пехотной дивизии и получает приказ совместно с 213-м пехотным полком выступить в северном направлении, имея целями последовательно атаковать и захватить высоты к югу от линии Бюльзон — Шэери (Chéhery), высоты в Гаренском лесу и берег Мааса. Столь же амбициозную задачу получает и 4-й батальон, который должен был во взаимодействии с 205-м пехотным полком наступать восточнее.
Видя запаздывание 4-го танкового батальона и 205-го пехотного полка и не желая больше откладывать атаку, генерал Ляфонтен приказывает западной группе, 7-му танковому батальону и 213-му пехотному полку перейти в наступление практически немедленно, не дожидаясь соседей. Намеченное на 5.00 выступление задерживается в ожидании прибытия 3-ей танковой роты и для того, чтобы позволить пехотинцам пополнить запасы боеприпасов. Состав пехотных батальонов далеко не полный, какое-либо противотанковое оружие в них вовсе отсутствует. В конце концов наступление, больше похожее на марш в походной колонне с крайне слабой артиллерийской поддержкой, без разведки и без каких бы то ни было определенных сведений о противнике (командир 3-ей роты проехал на мотоцикле несколько сотен метров за окраиной Шэмери и тут же вернулся назад), начинается в 6.20. По горькой иронии судьбы, примерно в это же время через Маас переправляются первые танки 1-й танковой дивизии вермахта.
Поначалу продвижение французских частей вполне успешно — левофланговая 3-я танковая рота, управляемая сигналами флажков (!), после короткого боя, в котором теряется 1 танк, сбивает немецкий противотанковый заслон и примерно в 6.40 занимает деревню Коннаж (Connage). Однако деморализованная вчерашней бомбежкой, паникой и бессонной ночью пехота отказывается сопровождать танки фланговых рот (несмотря на многочисленные возвраты танков назад, в тщетных попытках повести пехотинцев за собой), и они оказываются практически без пехотного прикрытия.
В такой ситуации немецкие противотанковые пушки полка «Великая Германия», одними из первых переправившиеся через реку и получившие в 6.00 приказ продвигаться к Шэмери, начинают фактический расстрел французских танков. Немецких «противотанкистов» поддерживают подошедшие артиллеристы двух 88-мм «ахт-комма-ахт» и танки. Бой длится около часа, потери несут обе стороны. Экипажи подбитых французских машин 3-й роты стараются пробиваться к своим и подолгу вылеживаются в окрестных лесах, прячась от немецкой пехоты. В этой атаке из 13 участвовавших машин рота безвозвратно теряет 10 своих FCM 36.
1-я и 2-я роты 7-го батальона в это же время пытаются продвигаться в сторону Бюльзона. Поддерживавшие их батарея артполка и истребительно-противотанковая рота даже сумели подбить несколько немецких танков. Но и в центре атакующего порядка французов пехота залегла. Вот что напишет о ней после боя лейтенант-танкист из 1-й танковой роты: «Пехотный батальон, силой всего до двух рот, с нехваткой офицеров, практически без оружия, большинство личного состава без ружей и в первую очередь без патронов, у других 20 обойм или один пулемет с единственным магазином… несмотря на присутствие своего командира и меня, солдаты остаются лежать, полностью неспособные к движению». Натолкнувшись на подошедшие немецкие танки и проведя с ними часовой огневой бой, роты по приказу начинают отходить. Их потери не менее тяжелы, чем у 3-й роты: 1-я рота теряет 9 машин, 2-я — 10. В общей сложности утром 14 мая 7-й танковый батальон теряет 29 танков из 37 участвовавших в атаке. В 13.00 его 4 оставшихся боеспособными машины занимают оборону на северной опушке леса Мон-Дье.
Получив сведения о потерях 7-го танкового батальона, генерал Ляфонтен отменяет своим приказом в 9.40 еще не начавшееся наступление 4-го батальона и 205-го пехотного полка, перечеркивая этим весь план контрудара X армейского корпуса, и приказывает оставшимся частям дивизии отходить.
Что касается так и не произошедшего 14 мая, хоть и запланированного на 11.00 контрудара XXI корпуса генерала Флавиньи, то он, по-видимому, извечно будет излюбленной темой спора по поводу того, что «тогда все еще можно было изменить». Многочисленные проблемы, возникшие в ходе марша дивизий корпуса, сложности с заправкой танков, многочисленные задержки и «неувязки», да и что говорить, катастрофические потери, понесенные 7-м батальоном, — все это привело к тому, что сотни французских машин, включая «французские КВ» В 1bis, способных ударить в тыл повернувшим на запад танкам Гудериана, так и остались стоять на месте.
Как напишет после войны командующий Северо-Восточным фронтом генерал Жорж: «Перед лицом надвигающейся опасности последовала концептуальная ошибка — генерал Флавиньи разделил 3-ю танковую дивизию на малые части, для того чтобы прикрыть ими все возможные пути проникновения [немцев], вместо того, чтобы использовать это соединение как целое, в роли, для которой оно и готовилось. Таким образом, в итоге контрудар, который я приказывал провести 3 (!) раза, так и не был осуществлен». И даже последующие упорные бои 3-й «пехотной» танковой дивизии в районе деревни Стонн не позволяют избавиться от ощущения, что так французами был упущен 14 мая, может быть, их единственный шанс.
Авиационный удар союзников по району Седана и его переправам также завершился полным фиаско. Несмотря на явное понимание того, что «победа или поражение проходят через этот мост», разрозненные, пусть и многочисленные атаки французской и в первую очередь британской бомбардировочной авиации закончились ничем. Подготовленная немцами система ПВО, опирающаяся на многочисленные зенитки при поддержке пулеметов, при постоянном присутствии истребителей, не позволила союзным летчикам даже приблизиться к переправам. Заплатили они за эти попытки дневными потерями, сбитыми или сильно поврежденными, едва ли не 150 машинами…
Трагический день 14 мая завершился, таким образом, превращением тактического прорыва немцев в оперативный. В дальнейшем прорыв будет только набирать обороты, несмотря на все попытки собственного командования, опасающегося французских фланговых ударов, попридержать его. Едва ли не самым «увесистым» из французских контрвыпадов стал удар «пехотной» 1-й танковой дивизии резерва (1е DCR)[120].
Дивизия была создана 16 января 1940 года, и включала в себя 25-й, 26-й, 28-й и 37-й танковые батальоны. К началу майских боев в дивизии имелось 143 танка (плюс 16 «запасных» машин), из которых 63 (плюс 6) были «французскими КВ» — Renault В 1bis. Также в дивизии имелись 24 105-мм гаубицы, 8 47-мм противотанковых пушек SA37 и 6 25-мм зениток в составе дивизионного артполка. Еще 9 25-мм противотанковых пушек SA34/37 было в составе дивизионного мотопехотного батальона.
10 мая 1940 г. дивизия генерала Брюно (Bruneau) перебрасывается из Франции в Бельгию, в район Шарлеруа. Дивизия совершает смешанный марш, частично по автодорогам, частично по железной дороге. Размещение — севернее Шарлеруа с целью поддержки 1-й французской армии. 14 мая, в связи с критическим положением на фронте 9-й армии на Маасе, дивизия верховным командованием французов передается в ее распоряжение.
В 14.00 14 мая дивизия получает приказ двигаться на юг, в район Динана, и контратаковать продвигающиеся к Франции немецкие «подразделения». Первые танковые части дивизии прибывают в район Флавьона (Flavion) к ночи, в 20.00, а основная масса подразделений — только утром 15 мая. График движения постоянно нарушается потоком беженцев, некоторым танкам требуется 7 часов на то, чтобы преодолеть 35-километровый отрезок пути, а артиллерия и мотопехота будут находиться на марше в районе Флоренна (Florennes) в течение всего дня, и так и не успеют добраться до своих танков и принять участие в бою. Но самым опасным оказывается отставание танковых заправщиков Lorraine 37L TRC, которые к тому же понесут потери от ударов люфтваффе с воздуха. Только к 7.00 15 мая удается наконец провести заправщики к нескольким танкам возле Оре (Oret), в 9 километрах северо-западнее Флавьона. К этому времени у многих танков топлива в баках оставалось всего на 1–2 часа, некоторые танки были уже вообще обездвижены.
Противостоял французским танкистам XV немецкий моторизованный корпус Гота — 5-я и 7-я танковые дивизии. Всего в них имелось 546 танков, из которых, правда, только 194 были «настоящими» танками (Pz.38(t), Pz.III с 37-мм пушкой, Pz.IV с 75-мм короткоствольным «окурком»), «массовку» же создавали Pz.II с 20-мм пушкой и пулеметные Pz.I.
Первым в бой вступил 28-й танковый батальон. В его ротах к этому моменту было 26 Renault В 1bis (4 машины отстали на марше 14 мая), частично даже не закончивших заправку. Его противником вначале стал 25-й танковый полк 7-й танковой дивизии под командованием генерал-майора, будущего генерал-фельдмаршала, Роммеля.
Первые танки немцев были замечены в 8.30. Атака немцев блокирована, 5 танков подбито. Немцы, для которых появление здесь тяжелых французских танков стало сюрпризом, продолжают атаку и стараются обойти 6 «французских КВ», попадая при этом под огонь всей роты. Ответный огонь более чем ста немецких танков успеха не приносит, хотя в конце концов им удается поджечь один французский танк и убить механика-водителя в другом, попав в смотровую щель рубки. К 9.00 немцы откатываются назад.
В 9.30 танковый полк немцев предпринимает попытку обойти позицию французов с фланга. 2-я рота 28-го батальона пытается остановить их, но вскоре у танков кончается топливо. Все танки получают множество попаданий, огрызаясь из своих орудий и тратя последние капли бензина на прицеливание размещенных в корпусе 75-мм орудий.
Немцы уже поняли, что у «двушек» вообще нет шансов против В 1bis, а остальные машины неэффективны на дальней и средней дистанции. Ближе к полудню в небе появляется корректировщик Hs-126, и на французские танки обрушивается град снарядов. Не желая тратить силы, Роммель после 10.00 двигает основную массу своей дивизии на запад, в обход французской позиции, оставив разбираться с В 1bis несколько танков, разведывательный батальон, большую часть противотанковой артиллерии дивизии и артиллерию. В дополнение к этому позиции французов начинают обрабатывать пикировщики Ju-87.
К 12.00 на помощь 7-й танковой дивизии Роммеля подтянулся сперва 31-й, а ближе к обеду и 15-й танковые полки из 5-й танковой дивизии корпуса Гота. Танки 5-й немецкой танковой дивизии имели гораздо более сложную задачу — они не могли обойти позиции противника, а были вынуждены пробиваться через них. Первые машины 31-го танкового полка вышли на северный фланг позиции 28-го батальона и в 12.45 вступили в бой с 1-й ротой французов. Замеченные с 1,8–2 километров, уже на километровой дистанции, немцы были обстреляны из 75-мм пушек. Французские танки вели огонь с места, почти не маневрируя из-за недостатка топлива.
Спустя час с начала перестрелки 31-й танковый полк потерял танк командира полка, а у большинства Pz.IV банально кончились боеприпасы: грузовики снабжения еще находились на восточном берегу Мааса. Ситуация становилась критической для немцев — сами того не зная, отбив атаку 31-го танкового полка, французы открыли себе путь в тыл танкам Роммеля. В отчаянии командир 31-го танкового полка лично возглавил очередную попытку приблизиться к французской позиции и уничтожить обороняющиеся танки.
Один за другим В 1bis теряют ход из-за отсутствия топлива, а 88-мм зенитные «ахт-комма-ахт» немцев начинают расстреливать обездвиженные машины с километровой дистанции. У французов кончаются боеприпасы, экипажи оставляют танки и пробираются в тыл или остаются на поле боя, продолжая воевать с пистолетами в руках. Некоторые из них доберутся до своих только спустя несколько дней.
Тем не менее в 14.00, после почти пяти с половиной часов боя, 28-й батальон все еще удерживает свои позиции. Наконец, к 18.00 поступает приказ отступать (приказ доставлен офицером-связным, так как радиоантенны на всех танках сбиты, а аккумуляторы посажены постоянным вращением электропривода башен при молчащих моторах). Те из танков, что сохранили способность двигаться, начинают отползать к Ставу и Шатру. Остальные продолжают стрелять до полного израсходования боезапаса. В итоге с наступлением темноты только 3 танка из 26 сумели выйти из боя и соединиться с четырьмя машинами, ранее отставшими из-за поломок на марше. На конец дня 15 мая 28-й батальон сохранил только 8 машин (включая танк командира батальона) из 31.
В 12.15 того же дня другой танковый батальон 1-й дивизии, 37-й, машины которого носили преимущественно имена французских департаментов и исторических лиц, получил приказ поддержать 28-й батальон, но его заправка топливом началась только в 11.30 и растянулась вплоть до 13.00.
Вторая рота 37-го батальона, имевшая 7 танков из 10, в 13.15 перешла в атаку. Вскоре, однако, танк «Saône» потерял подвижность и был взят на буксир танком «Hérault». Отстав от основных сил роты, они были обстреляны из засады немецкими танками и противотанковой артиллерией. В результате «Saône» был окончательно выведен из строя, a «Hérault» получил несколько попаданий в ведущее колесо. Танки потеряли ход и были брошены экипажами.
Тем временем оставшиеся 5 танков («Ourcq», «Isère», «Guynemer», «Gard» и командирский «Adour») продолжили движение. Вскоре на открытой местности все пять танков были обстреляны хорошо замаскированными немецкими танками и противотанковыми орудиями с расстояния в 700–800 метров. Множественные попадания в броню, однако, не причиняли им существенного вреда. Лес на фланге атакующей роты был буквально напичкан противотанковой артиллерией и Pz.IV 5-й танковой дивизии, так что французы атаковали при соотношении 1 к 6 не в свою пользу. Один из снарядов разбил замок люка экипажа на правом борту «Guynemer», и экипажу пришлось придерживать его, «Adour» и «Gard» были подбиты, «Ourcq» и «Isère» сохранили строй и вместе с «Guynemer» составили новый взвод, продолжая движение.
Огонь с фланга не прекращался, хотя и стал менее интенсивным: Pz.IV были сменены Pz.III с их 37-мм пушками. В то же время перспективы атаки выглядели все более сомнительными, и французские танки получили приказ на отход.
По итогам сражения «Guynemer», «Ourcq» и «Isère» подбили по 4 танка каждый, a «Adour» — 3 танка. Число танков, подбитых «Gard», неизвестно, но и так пять машин записали на свой счет не менее 15 танков.
Впрочем, отход на исходные позиции показал печальное состояние танков. Двигатель «Ourcq» вышел из строя, едва танк дополз до своих. Правая гусеница «Guynemer» была почти разбита. «Isère» также имел ощутимые повреждения. Каждый из танков получил более 50 попаданий, и все три машины в итоге экипажам пришлось уничтожить.
Все время атаки 2-й роты 37-го батальона две других роты обороняли линию фронта, обстреливая осколочными снарядами немецкую пехоту, пытавшуюся просочиться мимо танков, при этом один танк третьей роты был потерян. После того как атака второй роты завершилась неудачей, батальон получил приказ на отступление в 16.30 к высотам у Сомте (Somtet), где предписывалось занять оборону. Первая рота сразу вышла на дорогу к Сомте, а вот третья наткнулась на ручей и была вынуждена двигаться к северу, чтобы достичь хорошей дороги у Денэ (Deneé). Однако Денэ уже удерживалось передовыми частями 8-й пехотной дивизии немцев, включая артиллеристов дивизиона артполка (12 105-мм орудий), полковую истребительно-противотанковую роту, подразделения противотанкового дивизиона дивизии и 88-мм «ахт-комма-ахт» из 1-й роты учебного полка зенитной артиллерии (FlaK-Lehr-Regiment).
В 1bis смяли несколько 37-мм противотанковых пушек, вышли на шоссе и двинулись через Денэ, но на западной границе поселка попали в засаду 105-мм орудий и 88-мм зениток. Два замыкающих танка в колонне, «Amiral Guépratte» и «Beifort II», загорелись, оставшиеся 7 на полном ходу проскочили сектор огня немецких артиллеристов. Однако капитан Жак Леу (Lehoux) перегруппировал свои силы и принял решение атаковать Денэ, несмотря на отсутствие пехоты, артиллерии и какой-либо авиационной поддержки, а также на то, что его танкам грозило быть отрезанными от своих.
В результате самоубийственной атаки командирский «Poitou II» получил несколько попаданий 105-мм снарядов, и его экипаж сгорел в танке вместе с самим командиром. Вскоре та же участь постигла и остальные атаковавшие машины.
«Nivernais II» получил 105-мм снаряд в маску 75-мм пушки. Командир танка продолжил атаку, используя 47-мм пушку и пулемет, однако боекомплект осколочных снарядов был истрачен еще утром, и ему пришлось стрелять по немецкой артиллерии бронебойными. С расстояния в 500–600 метров экипаж заметил два полевых орудия, и, дав по ним один выстрел, «Nivernais II» на полном ходу двинулся на них. Снаряды стучали по броне, но танк сумел подойти на 150 метров, остановился и открыл огонь. Чтобы лучше разглядеть результаты стрельбы, командир танка поднялся в командирскую башенку, однако в этот момент именно туда пришлось попадание 105-мм снаряда. Башенка была сорвана с крыши, командир потерял левый глаз и с обильной кровопотерей сполз на дно машины. Экипаж выбрался через бортовой люк и был прижат к земле пулеметным огнем. В 18.00 уцелевшие танкисты были взяты в плен.
Танк «Vendée II» получил 105-мм снаряд в рубку механика-водителя, который был убит, а два других члена экипажа были ранены. Танкисты покинули машину, но командир задержался, чтобы вывести танк из строя, и был ранен близким разрывом снаряда. Остальные члены экипажа были взяты в плен.
О судьбе 3-й роты командир 37-го батальона узнал от немногих выживших лишь утром 16 мая. Весь вечер 15-го обездвиженные танки у Денэ продолжали огрызаться огнем, командиры оставались в башнях, прикрывая отход своих экипажей, основная часть из которых была, тем не менее, пленена немцами. Успехи роты оценивались в 5–8 уничтоженных тяжелых орудий и несколько раздавленных «колотушек». 37-й батальон в результате дневного боя сохранил лишь 11 танков, включая машину командира батальона, да еще три запасных «французских КВ» имелось в тылу.
Всего же по итогам боев 15 мая из 143 изначально вступивших в бой французских танков 1-й дивизии примерно 65 (около 40 Renault В 1bis и 25 Hotchkiss) были уничтожены или брошены. А оставшиеся танки дивизия потеряла в течение последующих 5 дней отступления…
И только что описанный безрезультатный бой 1-й «пехотной» танковой дивизии у Флавьона, и неудачная (хотя и широко разрекламированная) атака 4-й «кавалерийской» дивизии де Голля под Монткорне, и провалившаяся попытка контрудара под Аррасом, и безуспешные танковые атаки немецкого плацдарма под Абвилем не изменили природы происшедшей катастрофы — немцы успешно доведут свое наступление до конца, для союзников же оно завершится крахом Дюнкерка и невосполнимой потерей десятков дивизий, сотен тысяч солдат и множества танков. Их будет крайне остро не хватать во второй половине этой скоротечной кампании, которую немецкая армия также успешно осуществит в июне того же года по другому плану — плану «Рот».
В чем же надо искать причины произошедшего? В наиболее свежей франкоязычной исторической публикации «Франция во время Второй мировой войны, исторический атлас», изданной совместно Министерством обороны республики и университетскими исследовательскими центрами, пишется буквально следующее:
«1. Свежий и оригинальный план [немецкого наступления], принимающий в то же время во внимание классический принцип концентрации усилий и основывающийся на известном стратегическом риске, полностью построенном на эффекте неожиданности.
2. Исключительно энергичные исполнители, по образу Гудериана или Роммеля, не останавливающиеся перед нарушением инструкций командования тогда, когда нужно идти вперед, чем предотвращалось увязание немецкого наступления и в то же время, восстановление обороны союзников.
3. Ошибочное использование французских [вооруженных] сил: танки и авиация разбросаны малочисленными группами по всему фронту; отсутствует моторизованный резерв главного командования после решения главнокомандующего французских сил, генерала Гамелена, сразу же задействовать лучшие дивизии в рамках операции „Диль-Бреда“; излишне сильно сконцентрированы силы в Лотарингии, там, где „линия Мажино“ наиболее сильна, чем нарушался сам принцип экономии, заложенный при ее строительстве.
4. Инерция французского командования, большинство наиболее высокопоставленных членов которого, зажатых оперативными схемами Великой войны, не были интеллектуально готовы к столь быстрой маневренной войне. Эта инерция привела к тому, что в начале кампании были упущены многочисленные возможности сокрушения „бронированного кулака“ немцев в те моменты, когда он был наиболее уязвим, и когда само немецкое командование совершало ошибки, которые могли стать фатальными для его маневренных сил».
Не со всем, конечно, можно согласиться безоговорочно, но как сказал безымянный классик: «В главном-то он прав!» К сказанному можно добавить слова из журнала боевых действий 14-го моторизованного полка 4-й легкой кавалерийской дивизии про ее бой с немецкой разведкой: «…Этот враг не просачивается с маленькой скоростью: он бежит, он скачет, создавая скорее впечатление спортивного соревнования, а не методичного продвижения под огнем противника… Его быстрота обескураживающа». Да, действия немецких войск во Франции напомнили в итоге именно спортивное состязание, на которое Германия выставила отменно натренированные, жаждущие реванша, хорошо обеспеченные и владеющие всеми элементами тактики «спортивные команды». Сея разрушения и смерть, уничтожая массой огня или быстро маневрируя, эти «спортсмены» поставили на колени своего извечного и ошеломленного их всесокрушающей быстротой «партнера» в результате военной кампании, длившейся всего-навсего… 46 дней. Произошедшее затем является наиболее сильной и незалеченной до сих пор исторической травмой Франции.
Мифы же о том, что «они просто струсили и сдались», продолжают свою жизнь, не отделяя, к сожалению, массы настоящих трусов от массы не менее настоящих героев, до конца исполнивших свой солдатский долг в столь стремительно промелькнувшей перед ними «войне нового типа».
Искать причины поражения французских танковых частей следует не в бездумном повторении мифов, сложившихся уже около семидесяти лет тому назад и часто продиктованных сиюминутными выгодами сложившегося политического момента, а в строго историческом анализе произошедших событий. Уже первые попытки его осуществления показывают нам, что настоящие проблемы крылись совсем не в общей малочисленности танков или архаичной негодной доктрине их применения, а, например, в низкой дисциплине исполнения приказов и крайней медлительности. Или в полном неведении пехотных командиров самого разного уровня о порой элементарных вопросов тактики и «логистики» подчиненных им танковых частей. Или в отсутствии какого-либо зенитного или авиационного прикрытия мест развертывания танковой дивизии. Или в низкой инициативности непосредственных исполнителей, слишком буквально придерживающихся «духа и буквы устава». Или в практически полном отсутствии разведки, что войсковой, что авиационной, и т. д. и т. п.
Но давайте вернемся к тому, с чего мы начали эту главу — сравнению Франции-40 и СССР-41. Еще раз напомним, что во Франции, в отличие от СССР, не устраивали революций, ее офицерский корпус с опытом Первой мировой войны не погибал в огне гражданской войны и не мыл посуду в эмиграции. Не было там и репрессий, и многого другого. И дрались они с немцами не хуже РККА — относительные (от общей численности) безвозвратные потери вермахта в июне 1940 были такими же, как и в июле 1941, 0,53 %. Но этого было мало.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
