11 июля 1941 года. Обершютце Вальтер Бирхофф.
По избитой дороге ковыляли грузовики. Одни ползли в сторону громыхающей линии фронта, другие, с красными крестами на боках, отправлялись в тыл. Санитарные машины постоянно останавливались, пропуская интендантские грузовики. Приоритет у боеприпасов. Что ж, такова логика войны. Раненые - материал отработанный. Восстановлению, конечно, подлежит, но процесс этот длительный и дорогостоящий. А вот снаряды и патроны нужны прямо сейчас.
Бирхофф, стоя на пригорке, флегматично жевал хлеб, почесывал голый живот и разглядывал ползущие в разные стороны колонны.
Роту отвели во вторую линию. Отдыхом полноценным не назвать: того и гляди придет приказ сменить измотанных товарищей из боевой линии. Но и так хорошо. Лучше лениво жить, чем героически погибать.
О! Вдоль дороги пленных ведут. Немного, правда. Около двух взводов всего. Да, досталось русским. Грязные, оборванные, многие босиком ковыляют. Больше половины раненых. Интересно, в охране всего два солдата. Один впереди, другой сзади: отставших пинками подгоняет.
Вальтер, сытно рыгнув, повернулся и пошлепал в расположение. Не дойдя пары десятков метров до палаток, вдруг услышал крики и выстрелы за спиной.
Солдаты вскочили, схватив оружие.
- Бирхофф! – крикнул Ковальски. – Ты к дороге ходил? Что там?
- Да ничего. Спокойно все было, - пожал плечами обершютце, торопливо надевая шлем.
- Зуб даю, опять в какое-то дерьмо вляпаемся, - заворчал старший Ганс. Младший согласно кивнул.
Как в воду глядели. Через несколько минут из штаба роты примчался запыхавшийся посыльный:
- Ковальски! Поднимай своих!
- Что случилось-то?
- Пленный сбежал, тыловые крысы просят помощи.
- Ха! Мы что, борзые собаки, за зайцем по полям гоняться?
- Герр унтер-офицер, это приказ! – сдвинул брови ординарец командира роты.
- Да ладно тебе, Петер. Чего делать-то надо?
- Поле прочесать. Твой взвод пойдет по южному краю. Третий по северному. Первый по центру. Брать живым, если окажет сопротивление: пристрелить на месте. Впрочем, можете сразу пристрелить. Как хотите.
- Из-за одного пленного нам по полю бегать? – скривился унтер-офицер. – Не было у солдата горя, так фельдфебеля прислали.
- Поговори еще, - огрызнулся Петер.
- Взвод! – рявкнул Ковальски. – Боевую задачу слышали? Сегодня играем в индейцев и ковбоев. Виннету! Веди нас вождь! Смерть бледнолицым!
Взвод заржал. Что ж, неплохое развлечение нарисовалось.
- Командуй, Швайнштайгер.
- Я? – захлопал белесыми ресницами рядовой.
- Ты, ты.
- Взвод, слушай мою команду…
- Отставить! – скомандовал Ковальски. –Ты же вождь. Командуй по-индейски.
- Ээээ… Племя!
Солдаты загоготали.
- Это… Я вырыл томагавк войны.
- И запихал его себе в задницу, - взвод опять заржал.
Швайнштайгер не смутился. Все же опыт речей у него был:
- Седлайте своих мустангов! Нас ждет добрая охота. И наточите свои лассо.
Бирхофф фыркнул:
- Дурак, лассо это веревка такая.
- Все равно наточите.
Ротный ординарец раздраженно рявкнул:
- Ковальски! Кончайте балаган! Уйдет ведь!
Унтер-офицер независимо пожал плечами, показывая всем видом, что ему плевать на сбежавшего пленного.
Но приказ есть приказ. Что тут поделаешь?
Через несколько минут, громко улюлюкая, солдаты бежали по ржаному полю. Бежать было тяжело: налитые колосья больно били по голым торсам. Вальтер порадовался, что надел китель. Некоторые падали, спотыкаясь и матерясь. Падения вызывали громкий смех.
Бирхофф вдруг ощутил, что чувствует удовольствие от бега. Давно забытое, еще детское удовольствие мчаться по полю, когда по тебе не стреляют.
- Эге-гей! – вдруг закричал он на бегу от полноты чувств.
Внезапно он споткнулся обо что-то, больно ударившись костями голеней. Земля стремительно понеслась навстречу. Он не успел вытянуть руки перед собой и со всей дури ударился носом о большую каменюку. Рот немедленно наполнился соленым. Вальтер перевернулся и увидел пригнувшегося перед прыжком русского. Бирхофф заорал и вскочил, словно в ногах его оказались пружины. Неуловимым, почти невидимым плавным движением Иван оказался вдруг рядом и броском через бедро снова уложил Вальтера на землю. И так же мгновенно уселся немцу на грудь, сжав мощными как сталь пальцами горло обершютце. Выпучив глаза, задыхаясь Вальтер смотрел в оскаленное лицо большевика.  Вот она какая, смерть…
Удар прикладом свалил русского на землю. Бирхофф хрипло втянул воздух, потом просипел:
- Гад, чуть кадык не сломал.
И закашлялся.
Набежавшие немцы остервенело пинали сапогами сбежавшего пленного. Тот лежал, свернувшись клубком, закрывая руками и ногами живот. Выскочивший из высокой ржи Ковальски заорал:
- Отставить!
Разъяренные солдаты не сразу оставили в покое русского.
- Дайте Бирхоффу воды. Вальтер, умойся. На тебя глядеть страшно.
Потом унтер повернулся к лежащему пленному:
- Эй ты! Штейт ауф! Шнель, шнель, швайнехунде!
Русский кое-как встал. Лицо его опухло, превративший в сплошной синяк. Он сплюнул осколками зубов. Тонкая красная ниточка повисла на подбородке.
- Я нос сломал, - прогундел Бирхофф. – Дайте я его пристрелю.
Русский криво усмехнулся и прошепелявил на немецком:
- Всех не перестреляете, сволочи.
- О! Ковбой говорит на человеческом языке! – удивился унтер-офицер и шагнул к пленному. Пригляделся к петлицам:
- Да этот из тех самых летчиков.
Солдаты загудели. Слухи о загадочных бойцах противника мгновенно распространились по дивизии.
- Эй, ты летчик!
- Думкопф, я – десантник, - спокойно ответил большевик.
- Обана! – опять удивился Ковальски. – Ребята, мы русского десантника поймали. Как тебя зовут, солдат?
Русский молчал. В его янтарно-карих глазах замерла хладнокровная усмешка.
- Что, военная тайна? – поднял брови Ковальски и ударил русского под дых. Почти ударил, потому как русский ушел от удара, перехватил руку унтера и взял ее на излом. Сил перебросить через плечо у русского уже не было, он скривился от боли в переломанных ребрах.
И тут же раздался выстрел. Стрелял Швайнштайгер. Пуля бросила русского на землю. Умер он мгновенно, но руку Ковальски не отпустил. Чертыхаясь, командир взвода кое-как освободился из захвата.
- Здоровенная скотина, - сел он рядом с телом. – Меня поймать это постараться надо! Виннету, зачем стрелял? Я еще поговорить хотел. Обыщите тело.
Солдаты сноровисто обыскали карманы мертвого. Пусто. Только в брючном валялась черная капсула.
- Русский медальон, - буркнул Ковальски. – Отнесем начальству, пусть читают. Вальтер, ты идти можешь?
Непрерывно кашлявший Бирхофф кивнул.
- Охота удалась, я считаю. Вождь, ты молодец. Можешь снять скальп на память.
Швайнштайгер кивнул и вытащил нож.
- Э! Я пошутил, Виннету. Он же вонять будет на все расположение. Все, ребята, домой.
- А этот?
- Да пусть тут валяется. Лос, лос, лос!
Когда в роте узнали, что это был пленный десантник, то Ковальски немедленно получил выговор. Десантники в плен практически не попадали.
В штабе полка записали в журнал боевых действий:
«В зоне ответственности полка был расстрелян при попытке бегства русский военнопленный. Курсанин Леонид (отчество не разборчиво), красноармеец, воздушно-десантные войска. Из допросов других военнопленных было установлено, что против нас действует 211 бригада советских ВДВ, сформированная из коммунистических фанатиков. Бои на первой и второй линиях ДОТов продолжаются с переменным успехом»

212

Как тебе по книге надо, так и делай. Моя заклепка маленькая, с Исаевскими не сравниться. Ставь 211.

Пост 415

через дефис