Экспресс «Северные зори». Санкт-Петербург-Череповец.  13 августа 1989 года.

- Поезд «Санкт-Петербург» - «Вологда» прибывает на второй путь. Нумерация вагонов с головы поезда, - пронеслось по залу.
Женский голос вернул князя в реальность. Он вздрогнул. Задумался. В голове вертелась последняя встреча с Анастасией. Федор никак не мог забыть взгляд девушки, когда он уходил от Нехлюдовых.
Вновь повторили информацию. Князь вытащил из кармана брюк часы, что были закреплены на серебряной цыпочке, и взглянул.
- Пора, - пробормотал он, понимая, что нужно идти на перрон и ждать, когда начнется посадка.
Часы вернулись на свое законное место, а из другого кармана (на этот раз плаща) Федор вытащил билет. Уточнил номер вагона. Обер-полицмейстер заказал для него билеты в купейный вагон, что было в середине состава, а это значило, что идти от главных дверей вокзала не так уж и далеко.
- По крайней мере, - прошептал Гедеонов-Черкеский, поднимая с пола саквояж, - это лучше чем в начале поезда и тем более в его конце.
Как бы то ни было, но спешить на перрон князь не собирался. Прежде чем идти к поезду решил прогуляться в буфет. Федору повезло, очереди не было. Продавщица ему мило улыбнулась, а он лишь попросил бутылочку минеральной воды да несколько бутербродов. Их хватит, чтобы доехать до Череповца, а уж там князь отыщет какой-нибудь трактир и нормально пообедает. Федор уже давно заметил за собой такую черту, что во время поездок у него нет такого желания, чтобы что-то жевать. В поезде предпочитал что-нибудь читать. Обычно это был какой-нибудь детектив. В этот раз прихватил фантастику, тоненькую книжку. Такие, обычно, среди аристократов именовались – бульварным чтивом.
Федор вышел на пирон и огляделся. Состав уже подогнали. Зеленая змейка вагонов. Где-то вдали виднелся электропоезд. Позади здание вокзала. Князь невольно оглянулся. Дурная привычка, возникшая после первой его поездки на Кавказ. Тогда он интуитивно посмотрел на здание Московского вокзала и тяжело вздохнул. Почему-то испугался (что было для него не характерно тогда), что больше не увидит ни вокзала, ни родного Питера. Словно предчувствовал, что случаться те неприятности, о которых, князь не любил вспоминать. Но, что было, то было. Чудо уцелел. Хорошо казачки вытащили его из плена. Вовремя подоспели. Местный князь уже начал терять терпение. Деньги, которые он запросил за молодого семеновца, никто не желал платить. Еще пару дней и Федора бы вытащили на белый свет из зиндана, но не для того, чтобы отпустить. Несколько пуль явно предназначались ему. Казаки появились вовремя. Налетели на лагерь боевиков. Князь так и не узнал, удалось ли кому из горцев уйти.
Раненого и измученного, его привезли в русскую крепость. Там уже князь Гедеонов, тогда еще без приставки Черкесский узнал, что его уже два месяца искали. Кто-то из вышестоящих начальников приказал отыскать его, во что бы то ни стало. Это уже потом он узнал, что о спасении сына позаботился отец.
Увы, но после возвращения с Кавказа Федор узнал, что тот после посещения Великого князя Николая, умер. Гедеонов частенько себе признавался, что именно из-за отца он и пошел в полицию.
Князь вновь взглянул на трехэтажное здание вокзала из красного кирпича, больше напоминавшее дворец или даже храм, и вздохнул. Второй раз он Санкт-Петербург вновь покидал с Московского вокзала. И снова был Кавказ. Вот в тот раз Федор и стал Гедеоновым-Черкеским. Боевиков они обнаружили в равнине. По всем правилам окружили и дали бой. Полицейскому спецназу удалось разбить горцев без потерь. Когда осматривали трупы, Федор обнаружил одного из тех, что несколько лет назад пытал его и пытался заставить написать письмо родным. Тогда горцу удалось это. Теперь, бородатый в окровавленной бурке и папахе он лежал перед ним. Князь не выдержал и пнул труп. Потом выругал себя за то, что не сдержался.
И сколько бы раз Федор не покидал Санкт-Петербург, он всякий раз оглядывался, чтобы взглянуть на здание вокзала. Вот и сейчас он проделал это. Затем направился к двери, ведущей в вагон. Там уже проводник (Федор всегда спрашивал себя, а почему проводник всегда мужчина) проверял билеты. Этот, явно из мужиков, поразил князя своим видом. Ему бы в гренадерах служить, рост выше среднего. Этакий здоровяк. Неужели ему нравится мотаться между двумя городами?
Князь протянул билет. Проводник взял. Оглядел с ног до головы Гедеонова-Черкеского, словно пытаясь понять, кто перед ним, затем взглянула на билет, и произнес:
- Третье купе. Верхняя полка.
Вернул. Пропустил в вагон. Федор сделал шаг и оказался внутри.
Купе проводника.  Титана (16) с кипяченой водой. Длинный проход, тянущийся через весь вагон. Первый, второй, третий… Всего девять. Федор открыл дверь в третье и заглянул внутрь. За столиком, на котором уже стояла бутылочка водки и лежала палка копченой колбасы и курочка, сидел поп. Черная ряса. Густая седая нечесаная борода. Из-под рясы выглядывают босые ноги. Сапоги, как решил князь, скорее всего, были убраны в чемодан, что выглядывал из-под сидения. Батюшка взглянул на вошедшего и улыбнулся.
- Присаживайся, сын мой, - проговорил он, и Федор понял, что священник уже принял изрядно на грудь.
- Благодарю, батюшка, - молвил князь, но прежде чем сесть, закинул на самый верх саквояж. Затем снял плащ, оставшись в клетчатом костюме. Повесил его на крючок. На специальный крюк, торчавший у двери – котелок.
- Пить будешь? – Полюбопытствовал батюшка и дыхнул на князя перегаром. Федор поморщился. Пахло алкоголем и чесноком.
- Не откажусь, - сказал князь, понимая, что таким способом он сможет на некоторое время убить в себе страх замкнутого пространства.
Он присел напротив. Священник, дрожащей рукой, наполнил хрустальную стопочку, причем умудрился ничего не расплескать, и протянул князю.
- Военный?! - Не то, спрашивая, не то, констатируя факт, проговорил батюшка.
- В какой-то степени. – Ответил Федор, понимая, что рассказывать, что он служит в полиции первому встречному, пусть даже тот всего лишь служитель церкви, не хотелось.
Князь осушил стопку. Поставил на стол. Отрезал от колбасы кусочек и запихнул в рот. Батюшка хотел еще налить, но Федор накрыл ее рукой.
- Не надо, святой отец, - проговорил он.
- Ну, не надо так не надо. А я еще выпью.
Он тут же опрокинул в рот содержимое своей стопки. Затем занюхал рукавом рясы. Федор только подивился дюжему здоровью батюшки. Другой бы давно на его месте отключился, а этому хоть бы что, а ведь наверно до вокзала бутылочку опустошил.
- Хорошо, - пробормотал поп. – Давайте знакомится, - выговорил он: - отец Ануфрий, настоятель Вологодского прихода.
- Князь Гедеонов-Черкеский.
- Князь? – Улыбнулся священник и отломил ножку от копченой курицы.
- В Череповец по служебным делам еду, -  проговорил Федор, отрезая себе еще колбасы.
- А я вот в обитель пробираюсь. В столице тоже по служебным делам был…
Священник не договорил. В купе заглянул молодой человек в мундире и фуражке. Явно студен, сделал вывод Федор. Когда-то попытались отменить униформу для школяров, но потом передумали. Кто-то на верху пришел вновь к выводу, что мундир и фуражка дисциплинируют. Молодой человек оглядел присутствующих. Поздоровался. Затем взглянул на священника и сказал:
- У меня верхняя полка.
Тут же закинул свои вещи на нее и выскользнул из купе.
- Странный молодой человек, - проговорил батюшка и вновь дыхнул перегаром в лицо князя.
- А чего тут странного, - удивился Федор, - может, у него девушка и он пошел с ней попрощаться.
- У него девушка? – Не поверил поп.
- А вы взгляните.
В окно поезда было видно, как их сосед вновь выскочил на перрон. Побежал к молодой даме и схватил ее за руку. Начал о чем-то говорить.
- Вот видите, - проговорил Федор, - а вы сразу странный молодой человек.
- Признаюсь, - молвил священник, - был не прав.
Он вновь наполнил стопку, взглянул на князя и спросил:
- Может еще по одной?
Ответить Гедеонов-Черкеский не успел. Дверь в купе вновь открылась и вошла дама средних лет. Она оглядела присутствующих. Фыркнула и вышла. Князь с батюшкой удивленно посмотрели друг на друга. Вскоре до них донесся женский крик. Судя по всему, кричала их соседка. Она явно была недовольно тем, что ей дали билет в купе, в котором едут одни мужчины. Проводник пытался спокойно ей объяснить, что его, по крайней мере, вины в этом нет. Он с удовольствием предоставил бы ей другое, но все купе уже заняты, да и вряд ли кто согласится поменяться с ней местом.
- Сейчас я не могу ничего для вас сделать, - проговорил проводник, открывая дверь и пропуская даму в купе, - пока поезд не поедет. Вам придется подождать.
Женщина вновь недовольно фыркнула. Назвала проводника – скотиной. Уселась на лавку. И отвернулась от князя и батюшки. Федор лишь развел руки в сторону, а священник тяжело вздохнул. Вернувшийся в купе молодой человек уселся напротив дамы и удивленно посмотрел на мужчин.
- Может, присоединитесь, молодой человек, - проговорил батюшка, - а то, господин офицер отказывается составить мне компанию?
Дама опять недовольно хмыкнула.
Дверь в вагон закрылась. Проводник прошелся вдоль купе и сообщил, что поезд отъезжает. Он останавливался, заглядывал в купе и делал выводы, затем вернулся к себе.
Поезд тронулся. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. За окном замелькали дома, деревья, а барышня так и не пошевелилась. Она сидела и чего-то ждала, уставившись в одну точку. Где-то через версту к ним наконец-то заглянул проводник. Темно-синий мундир, форменная фуражка, через плечо сумка. В руке прибор для компостирования билетов.
- Билетики, - проговорил он.
Дама вздрогнула, взглянула на него и спросила:
- Вы решили мою проблему?
- Пока нет, - ответил он и добавил: - сударыня. Господа, - обратился он к мужчинам, - предъявите билетики.
Первым протянул паспорт и билеты Федор. Проводник минуты две рассматривал паспорт. Затем взял жетон, что прилагался к билету, прокомпостировал и положил в сумку. Остальное протянул Гедеонову-Черкескому и сказал:
- Счастливого пути, Ваше сиятельство.
Затем проверил билеты у святого отца и под конец у студента. Последней была барышня. Она открыла сумочку, достала документы и протянула проводнику. Тот выполнил работу, взглянул на нее и произнес:
- Я попытаюсь поговорить, но гарантировать не могу. – Затем, уже в дверях поинтересовался: - Чай, кофе?
- Мне чай, - молвил Федор и добавил, - если можно с лимоном.
- Будет исполнено, ваше сиятельство.
Ушел. Дама с интересом взглянула на князя, но ничего не сказала. Гедеонов-Черкеский встал и вышел в коридор. Здесь курить было нельзя, и он проследовал в тамбур. Уже там достал из портсигара сигарету и закурил. Задумался. Попутчики попались довольно любопытные. Отец Ануфрий любит выпить. Эвон как на водочку налегает. Студент, скорее всего из разночинцев. Учится явно не в Санкт-Петербурге. По всей видимости, приехал сюда на выходные. Вот про даму сказать Федор ничего не мог. Странная какая-то штучка. Не любит ездить в мужской компании. Стесняется или у нее на это какие-то другие причины. Сигарета обожгла пальцы. Князь выругался. Кинул в урну, вмонтированную в стену вагона, и направился к купе. С чего это ему пришло в голову дедукцией заниматься? Хотя с другой стороны от страха такой способ хоть на какое-то время отвлекал.
Когда князь вернулся, то застал батюшку уже спящим. Священник, прислонившись к стене и вытянув ноги, мирно посапывал, время от времени бормоча себе что-то под нос. Студент со стопкой в руке, вглядывался в пейзаж, что мелькал за окном. Молодая женщина, словно не замечая присутствующих мужчин, уставилась в одну точку. Она явно ждала, что проводник ей поможет. Как-то Федору не верилось, что у того что-то получится. Князь опустился рядом со священником. 
- Не угостите даму папироской, - вдруг подала голос попутчица. Федор вздрогнул, запустил руку в карман и извлек портсигар.
- Только они крепкие, сударыня, - проговорил он, открывая крышку.
- Ничего страшного, - молвила она, беря папиросу. – Куда делся этот проводник? – Вдруг спросила она.
- Я его видел, когда он выходил из последнего купе, сударыня. Вот-вот должен принести чай.
Она кивнула и вновь замолчала. Сигарета осталась в ее руке. Неизвестно сколько она так просидела, если бы не вошел проводник. Он поставил на стол два бокала с чаем. Уже собрался уйти, но Федор спросил:
- Вам удалось узнать на счет барышни?
Тот вздрогнул. Видимо не ожидал, что этот вопрос прозвучит.
- Боюсь, что нет, ваше сиятельство. Никто не соглашается поменяться местами.
- Вы все способы использовали?
- Да ваше сиятельство, - проговорил тот и Федор понял, что не все. Видимо проводник не больно то старался что-то изменить.
Князь взглянул на барышню. Он на мгновение испугался, что та вспыхнет. Вскочит и обзовет незадачливого проводника последними словами. Но этого не случилось. Она по-прежнему молчала, и Федор испугался, что та просто впала в ступор, и ей уже все стало безразлично. Если бы барышня вспыхнула, князь, скорее всего, попытался бы ей помочь. Взял бы на себя заботы проводника, но она промолчала. Федор взял в руки бокал и начал медленно размешивать сахар.
- Увы, сударыня, - проговорил он, когда проводник вышел, - но ничего не получилось. Вам придется ехать с нами.
- Да, да, да. – Пролепетала она. – Я слышала. - Взглянула сначала на студента, потом на батюшку, что дрых и только потом на князя. – Не могли бы вы, господа, выйти. Мне нужно переодеться.
Князь встал. Взглянул на священника. Ему одному его не вывести, а оставлять в купе было нельзя.
- Мне нужна твоя помощь, - обратился он к студенту.
Тот удивленно взглянул на князя. Понял все без слов. Вдвоем они приподняли батюшку.
- Ну, он и тяжелый, - проворчал юноша.
- А, что делать. Он ведь все наши грехи на себя принимает, - попытался пошутить князь, но у него ничего не получилось.
Вытащили в коридор. Проводник взглянул на троицу и ничего не сказал. Видимо понял, что теперь у него стало одной проблемой меньше. Священник что-то пробормотал, но что понять было трудно.
Вскоре дверь купе отворилась.
- Входите, господа, - проговорила дама, уже переодевшаяся.
Они втащили батюшку в купе. Сразу же уложили на сидение. Князь снял пиджак и повесил рядом с плащом. Стащил с ног сапоги и затем забрался на верхнюю полку.  Прежде чем устроиться достал из саквояжа книгу и зачитался. Он так увлекся сюжетом, что не обратил внимания на то, что творилось внизу.
В реальность князя вернул женский крик. Затем хлопок. Студент, а голос явно принадлежал ему, а не священнику, выругался.  Федор начал подниматься и ударился головой о верхнюю полку. Посмотрел вниз. Студент уже потирал красную щеку. Глаза его были злые. Он смотрел на барышню, и казалось, что вот-вот накинется на нее. Та прижалась в угол, почти к двери в купе. На глазах у нее были слезы, а пуговка на кофточке, что была на ней, расстегнута.
Князь спрыгнул с полки и схватил студента за грудки. Приподнял с лавки и глядя молодому человеку в глаза сквозь зубы процедил:
- Успокойся кабель. Тебе я погляжу - жить надоело.
Студент как-то обмяк сразу. Гонор исчез, а глаза помутнел, звериная страсть куда-то ушла. Гедеонов-Черкеский вдавил паренька в сидение и, повернувшись к даме, произнес:
- Видимо, все же придется поговорить с пассажирами вагона.
Князь отпустил студента. Тот сразу забился в противоположный от женщины угол. Застонал батюшка и перевернулся на другой бок. Федор взглянул на него и подошел к крюку. Накинул на плечи пиджак. Затем направился к студенту и наклонился над ним, отчего тот еще сильнее вжался в угол и прошептал:
- Если еще раз притронешься к барышне, ты у меня на первой же остановке сойдешь. Я тебя лично в обезьянник, что при вокзале пристрою. – Кулак князь поднес к носу и без того озадаченного студента: - Ты, меня понял?
Юноша закивал. Ему уже и так ничего больше не хотелось. Он уже и так пришел в чувство.
- Я рад, что ты меня понял, - проговорил Федор и вышел в коридор.
Проводника он нашел в его купе. Он сидел за столом и раскладывал жетоны. Когда дверь скрипнула, он повернул голову и взглянул на входящего.
- Что-нибудь нужно, ваше сиятельство? – Поинтересовался он.
- Тебя как звать? – Полюбопытствовал князь.
- Варфоломей, - проговорил проводник и тут же добавил: - Соколов.
- Вот что, Варфоломей Соколов, - молвил Федор, - проблемы у тебя! Еще немного и будет у тебя в вагоне Варфоломеевская ночь.
Проводник побледнел. Князь понял, что попал в точку.
- Что-нибудь случилось? – Переспросил Варфоломей.
- Пока ничего страшного, - Федор не решил рассказывать подробности. - Она успела сама все предотвратить, но могла и не успеть.
Глаза проводника округлились.
- Так вы поможете найти ей купе, в котором она могла бы доехать до станции назначения?
- Ну, я пытался…- промямлил проводник.
- Пытался. Ты лучше расскажи, кто едет в вагоне. Может, что-нибудь подходящее и найдем.
- Хорошо, сейчас расскажу. Только боюсь, вряд ли что-то получится.
- А это мы увидим, - проговорил Федор, и проводник достал с полки схему купейного вагона.
Расклад действительно был не в пользу барышни. В трех из восьми купе, что имелись в наличии ехали только одни дамы. В четырех других – мужчины. Оба варианта не приемлемы. Только в восьмом (девятом от купе проводника) ехала семейная пара с детьми.
- Можно попробовать, - проговорил князь, когда проводник в двух словах описал, что это за люди такие. – Попытка не пытка. - Он поднялся с диванчика и, взглянув на проводника, добавил: - Пойдемте со мной, так у нас получится быстрее уговорить джентльмена.
Соколову ничего не оставалось делать, как последовать за князем. Они быстро пересекли весь вагон. У дверей купе Федор остановился, а проводник постучал. На стук открыл мужчина средних лет. Он оглядел пришедших и, признав проводника, поинтересовался:
- Чем обязан столь позднему визиту?
- Довольно щепетильная ситуация, - молвил джентльмен в клетчатом пиджаке, - хотелось бы поговорить тет-а-тет.
- Кто там, дорогой? – Раздался женский голос.
- Тут пришел проводник.
- Что-то не так?
- Нет, все нормально, дорогая. Ты спи.
На нижних полках заворочались дети. Мужчина взглянул на них, затем накинул халат и вышел в проход. Они подошли к окну. Федор в двух словах изложил сложившуюся ситуацию.
- Да уж дела, - проговорил Карп Сергеевич, как представился пассажир, - я то не против, а вот супруга. – Он вздохнул. – Мне с ней нужно переговорить, князь. И еще один вопрос.
Гедеонов-Черкеский удивленно взглянул на Карпа Сергеевича.
- Место у меня верхнее, – пояснил Карп Сергеевич, - на нижних у нас дети спят. Согласится ли дама?
- Мне кажется, - подал голос  Соколов, - что у нее просто нет выбора.
- Понятно. Тогда мне нужно несколько минут, чтобы уладить все с женой.
- Хорошо, - улыбнулся Федор.
Карп Сергеевич скрылся в купе. Его долго не было, видимо он пытался уговорить супругу. Наконец дверь открылась, но вышел не он, а дама, чуть старше его.
- Пусть идет, - проговорила она, увидев удивленный взгляд князя, пояснила, - он сейчас переоденется.
Обмен купе произошел быстро. Куда дольше длились переговоры. Федор лично помог бывшей соседке перенести вещи. Да долго благодарила князя, наконец, скрылась за дверью купе. Что-то подсказывало князю, что спать две женщины еще долго не лягут. Федор вернулся к себе. Карп Сергеевич уже спал. Он отвернулся к стенке и тихо посвистывал во сне. Батюшка во сне с кем-то разговаривал. Бормотал. Студент же, забравшись на верхнюю полку, был тише воды, ниже травы.
- Ну, вот все и уладилось, - проговорил князь, поворачиваясь к стенке.
Сон его сморил быстро.