Набросок по началу четвертой главы

ГЛАВА 4. НЕБЕСНЫЙ ТИХОХОД

    ГАТЧИНА 27 февраля (12 марта) 1917 года.

Едва машина завернула за угол дворца в глаза брызнул свет солнца. Зажмурившись, я впитывал в себя его тепло. Тоска понемногу  отпускала и я уже спокойнее глянул в окно автомобиля. Снег прекратился и погода стремительно улучшалась. Ветер разорвал тучи и местами стало видно северное небо. Да и на душе стало как-то веселее...
Внезапно тревожная мысль кольнула сознание.
- Николай Николаевич, а графиня с Георгием как-же? Им же нельзя здесь оставаться!
Джонсон иронично покосился на меня.
- Да уж о них-то точно позаботились. Или считаете, что ваш прадед мог пойти на опыт не озаботившись судьбой своей семьи?
- Мне непонятна ваша ирония, Николай Николаевич. Я спрашиваю абсолютно серьезно.
Джонсон нехотя ответил:
- Они сегодня отправляются в Ревель, вместе с Врангелем. Он везет туда также свою семью. А оттуда графиня отправится в Стокгольм.
- Надеюсь прадед позаботился о том, чтобы они не бедствовали?
Джонсон вспыхнул.
- Послушайте вы, Михаил Александрович, или как вас там на самом деле! К чему эта игра? Ведь я абсолютно уверен в том, что вам безразлична судьба графини и Георгия! Вам вообще безразличны мы все! У вас на уме лишь деньги! Я не могу поверить, что у такого светлого и благородного человека, как Великий Князь Михаил Александрович, могут быть такие потомки!
- Да ну вас... - Буркнул я и, насупившись, отвернулся к окну.
Вот еще напыщенный индюк!
Машина тем временем въехала на привокзальную площадь. Вид паровоза и вагонов за ним неожиданно снова улучшил мое настроение. Наверное, впервые в этом времени, я почувствовал особое отличие от привычного мне мира. Гатчинский дворец, старинное (естественно по моим субъективным меркам) авто, даже люди в одежде начала XX века, как-то не шокировали сознание. Возможно свою роль сыграла память самого прадеда и многие понятия были мне знакомы на подсознательном уровне. Не знаю. Но вот именно вид окутанного дымом и паром паровоза окончательно замкнул в моем сознании логическую цепь — я в 1917 году и теперь это мой мир. Мой. Причем, очевидно, навсегда. А значит будем устраиваться в этом мире с наилучшим комфортом. Ничего, разлюбезный Николай Николаевич, ничего. Я еще удивлю вас. Только вот вырвемся отсюда.
Обозрев колоритных извозчиков, которые чем-то грелись у своих саней, и сравнив их с таксистами моего времени, я хмыкнул и вслед за Джонсоном вышел из машины на морозный воздух. Николай Николаевич, кивнув в сторону вагонов, пошел вперед с чемоданом. Я позволил себе идти налегке, ввиду того, что был сопровождаем шофером, который собственно и нес мои вещи. Хорошо быть большим начальником! Интересно, а чай сейчас в вагонах предлагают? Наверняка. Сомневаюсь я, что полковник Знамеровский организовал нам места в общем вагоне. Так что выше голову, Киса, поедем с комфортом!
И в моей голове явственно разлилась благостная картина теплого купе, горячего чая в серебряном подстаканнике, зимние пейзажи за окном. Все это так захватило мое сознание, что я не сразу обратил внимание, что Николай Николаевич внезапно остановился и смотрит куда-то в сторону.
От здания вокзала в нашу сторону спешил человек в военной форме. «Память» услужливо подсказала мне, что сей субъект и есть полковник Знамеровский. Очевидно хочет лично проводить высоких пассажиров, наговорить кучу любезностей и прогнуться лишний раз перед Великим Князем.
Едва я уже собирался придать лицу подобающее фразе «Прогиб засчитан!» выражение, как вдруг заметил тревогу на лице Знамеровского.
- Здравия желаю Ваше Императорское Высочество! - Знамеровский козырнув произнес это хоть и отчетливо, но явно стараясь не привлекать внимания к нашей компании.
- Здравствуйте, полковник. Вы решили нас провести?
- Нет, Ваше Императорское Высочество. Я хотел бы отговорить вас от поездки.
Мы с Джонсоном переглянулись.
- В чем дело, полковник?
- Я располагаю информацией об ожидаемом блокировании мятежниками железнодорожного сообщения в радиусе двухсот верст от Питера. Таким образом они собираются воспрепятствовать подвозу надежных частей в столицу.
Я кивнул.
- У меня есть эта информация. Но разве они будут блокировать пассажирское сообщение?
Знамеровский покачал головой.
- Сочувствующие мятежникам железнодорожники блокируют все колеи товарными составами и создадут пробки. Есть вероятность, что этот состав застрянет где-то в зимнем лесу. Есть также информация о том, что отряды мятежников будут проверять все пассажирские поезда в поисках добычи. А Ваше Императорское Высочество для них будет лакомым куском. Я скажу более. Сохранить ваше инкогнито при отъезде невозможно и кто-нибудь донесет мятежникам о вашей поездке и поезд могут остановить уже целенаправленно.  Поэтому я и спешил вас предупредить.
Крепко жму Знамеровскому руку, хотя чувствую, как земля уходит у меня из под ног.
- Спасибо. Я этого не забуду. Но, как нам добраться до Ставки? Это крайне важно! Мне нужно срочно прибыть к Государю.
Знамеровский пожимает плечами.
- Разве что по воздуху.
Удивленно смотрю на него и пытаюсь понять шутит он или нет. Но видя мою реакцию на помощь приходит Джонсон.
- Ваше Императорское Высочество, полковник Знамеровский очевидно говорит об офицерской воздухоплавательной школе. - Николай Николаевич показал рукой куда-то за вагоны. -  Там есть аэропланы. Тот же «Илья Муромец», например.
С трудом подавил возглас изумления. Вот баляба! А ведь сама мысль о возможности путешествия по воздуху в этом времени мне даже в голову не пришла! Да и не знал я, честно говоря, что в Гатчине был аэродром. Тем более с гигантскими машинами типа «Ильи Муромца»! Да это же спасение! Сколько там лететь до Могилева? Ерунда! Даже в это время дорога займет всего несколько часов!
Окончательно повеселев я тепло простился с Знамеровским и мы пошли обратно к машине.

Отредактировано Shorcan (18-07-2013 16:06:40)

Возможно лучше будет - "...спеша покинуть поле зрения..."?

Поправил. Спасибо за замечания.

Так есть возражения по нему?