***
Берта суетилась вокруг поручика, заматывая ему руку бинтом. Садыков изо всех сил пытался изображать равнодушие. Получалось плохо: то он кривился, когда бельгийка делала неловкое движение, тревожа простреленное в мякоти плечо, то невольно дрожал, когда добровальная санитарка невзначай слишком сильно наклонялась и…
По случаю жары самозваная участница экспедиции обходилась минимумом белья, положенного особам её пола, так что зрелище поручику открывалось преувлекательное. Вот и теперь - Берта наклонилась к самой руке раненого героя, чтобы зубами затянуть узел.
- Ну вот и всё, мон шер. - Молодая женщина слегка потрепала офицера по шевелюре. - Спасибо господину Семёнову - надеюсь, его волшебный порошок спасёт вас от заражения, сама по себе рана неопасна, да и крови вы потеряли совсем немного…
Запас стрептоцида в аптечке таял с умопомрачительной скоростью - им, во избежание заражений и нагноений, присыпали любу. Сколько-нибудь заметную царапину. «Что-то будет дальше? - панически подумал Олег Иванович. - Запасы противомалярийных препаратов конечно, имеются, но стоит кому-то из нас свалиться всерьёз…»
Даже здесь, на подходах к заболоченному восточному берегу Альберт-Нианца чувствовалась нездоровая, тяжёлая сырость, напитывавшая воздух; а что же будет, когда придётся идти по дождевым джунглям? Нет, всё эе к экспедиции готовились наспех, нельзя так…. а с другой стороны - Юнкер странствовал в этих краях чуть ли не в одиночку, при одном ослике - и тот сгинул примерно в этих краях; и ничего, вернулся живой и на первый взгляда, даже почти здоровый…
Руку Садыковы царапнула пуля буниоро; когда они в очередной раз отказались выплатить бакшиш банде из трёх десятков местных воителей, те обиделись и попытались навести социальную справедливость при посредстве и ассагаев и пары дульнозарядных мушкетов. Семёнов категорически запретил казакам учинять смертоубийство, и те с угрюмым видом палили над головами завывающих буниоро; как итог - одна из выпущенных с предельной дистанции в сто пятьдесят шагов пуль чиркнула по мякоти плеча Садыкова. Рана, в-общем-то была пустяковой; где-нибудь на Алтае поручик на неё и внимания бы не обратил. Но здесь любая царапина чревата серьёзными неприятностями; к тому же, урядник, которому вторая пуля пробила пробковый французский шлем, чиркнула по волосам и чувствительно обжёгши кожу головы, изрядно рассвирепел.
Казак как раз сидел на вьючном седле, поставленном на-попа и мрачно глядел в ту сторону, куда скрылись пару часов назад буниоро; из-за рощицы корявых, приземистых дынных деревьев, что островками росли посреди высоченной травы, до сих пор еле-еле доносились их заунывные вопли и грохот барабана с диковинным названием там-там.
- Как бы снова не сунулись. - озабоченно сказал забайкальцу Семёнов. Ты бы, Ерофеич, проверил своих, как там - не спят на постах?
Урядник угрюмо глянул на начальника экспедиции.
- Умный ты мужик, Олег Иваныч, а порой удивляюсь я тебе - ну чисто дитя малое! Кто ж казака учит стражу нести в чужой степи? Небось не заснут, коли жизнь дорога; знают небось, как караулы-то сонные ножиками резать, сами не раз баловались таким вот дущегубством. Не боися, казаки всё как надо исделают…
Семёнов вздохнул и отошёл прочь. Отношения с урядником с первых дней сложились самые что ни на есть уважительные - этот мужик, напоминавший Олегу Иванычу незабвенного Сухова, казалось, вообще ни чему не удивлялся и готов был справиться с любой мыслимой передрягой. Урядник тоже почитал Семёнова - во-первых начальство, а во-вторых за то, что знает, кажется, ответ на любой вопрос - и по поводу земель, через которые пришлось проходить, и по поводу обычаев живущих здесь племён. Да и о божественном поговорить горазд - казак-забайкалец, происходивший из старообрядцев, был крайне чувствителен к разговорам о Боге и сразу оценил то, что Семёнов не пытался попрекать его старым чином и двуперстием.
Казак проводил взглядом начальника экспедиции и покачал головой осуждающе. Уважение кончено, уважением, а в делах воинских начальник сущее дитя. Нет, не дело это - коли уж поставили его, урядника, беречь учёных людей - так уж извольте не мешать делать своё дело. А то начальников развелось - плюнуть некуда. Вон, ихнее благородие, поручик - тоже всяко готов верещать - «Не убивайте их, да не убивайте!» А как не убивать, коли озоруют? Вот и доверещался - пуля у руку, и хорошо ещё что вскользь. А то у энтих самопалов такой устрашающий калибр - могло бы и вовсе руку оторвать, попади не так удачно. А что завтра будет? Нет, этим делом надо заканчивать. Не хватало еще, чтобы петербургский профессор казаков учил как службу справлять!
Скрипнуло под ногами. Урядник , не оборачиваясь спросил - «Пронька?»
Подошедший кивнул.
- Ты вот что… тихо произнёс урядник. - Когда стемнеет - чтоб оба были готовы. И наденьте чекмени, шаровары да фураньки - хоть и жарко, а в темноте не белеется, как эта, прости господи, одёжа. И он с отвращением повертел в руках простреленный пробковый шлем.
- И чтобы при бебутах были, и патронов поболее - смотрите у меня! Шашки не берём, незачем; а впрочем, кто как пожелает, чего вас учить, жеребцы стоялые… луна вон над той горушкой поднимется - жду вас за палатками. И чтоб ни-ни, молчок!
-Пронька понятливо кивнул и скрылся за кустами. Урядник уселся поудобнее. Ему сразу стало легче на душе - решение принято, гадать более не надо. «Ну, господа негритянские душегубцы, сегодня ночью посмотрите, каковы в лихом деле забайкальские казачки…. Идолов своих будете на помощь звать, да только не помогут они, идолы. Потому как наш, казацкий бог супротив вашего завсегда брать будет…»
Отредактировано Ромей (18-11-2014 19:30:21)