***
Привет тебе, дорогой друг Картошкин! Вот и добрались мы о цели нашего путешествия - в самом что ни на есть сердце Чёрной Африки, верховьях большой реки Уэлле, в землях диких племён самой что ни на есть людоедской сущности. Впрочем, говорят что эта тёмная страница у них в прошлом; да и господин Юнкер, чьи беспримерные труды я припоминаю в каждом из своих писем, с сим ужасным обычаем не сталкивался самолично, а только слушал рассказы.
Местные жители вообще едят мало мяса, несмотря на обилие всяческой живности, а питаются в-основном зёрнами дурры и бататами. Даже пойманная полевая крыса вызывает у наших носильщиков шумную радость, поскольку негры едят едят всякую ползучую и летающую тварь. Стоит обнаружиться в лагере -например в травяной подстилке, устроенной для сна - какому-нибудь мелкому животному, например змее или крупной ящерице-варану, как за ним тут же начинается бешеная всеобщая охота, сопровождаемая громким хохотом и дикими криками; преследуемое существо обыкновенно спасается от погони, а негры и рады - повеселились!
Мы же сами никогда не остаёмся без отличного свежего мяса. Например, вчера, при переплаве через крошечную речушку, Пронька, младший из наших казачков, подстрелил молодого жирафа. Животное пришло, вероятно, на водопой; мяса стало вдоволь и у огня посреди наскоро разбитого по такому случаю лагеря, вскоре развилась оживленная деятельность.
Не могу не отдать должное Мсье Жилю, стюарду госпожи Берты; сей тип, обыкновенно молчаливый и не делавший решительно никаких попыток сближения ни с кем из экспедиции, оказался превосходным кулинаром. Язык и котлеты из мяса жирафа оказались превосходны; мясо одной ноги мсье Жиль велел разрезать на куски и закоптить над огнем для длительного хранения. Он сослался на опыт кочевников-арабов из пустыне Северной Африки - те называют вяленное таким образом мясо «шармут» что означает «лоскут»); в эдаком виде мясо хорошо сохраняется в течение длительного пути и совершено не портится на самой сильной жаре.
Я еще долго бодрствовал и до глубокой ночи время от времени раздувал огонь под коптящимся мясом.
И все мы, и носильщики (их теперь у нас немало - долгий путь от Виктории и до этих краёв изрядно сократил наш обоз - из дюжины с лишним вьючных осликов осталась, дай бог, треть) получили вдоволь мяса; наши негры лакомились им до глубокой ночи. Эта публика умеет даже во время голодовок, вполне сохранять свою жизнерадостность - а уж когда горшки полны, на углях шкворчат свежие куски жирафятины, их настроение перерастает в ликующее веселье.
Когда мы пересекли границы племен азанде, начались обыкновенные для этих широт легкие дожди. В здешних краях времена года разделяются на два дождливых периода — большой и малый. Малый, нерегулярный, период дождей длится обыкновенно с марта до апреля; большой же начинается, как правило, в середине мая и тянется длится вплоть до октября. Нам уже несколько недель угрожал дождь; однако земля до сих пор ещё сухая, так как дело ограничивается лишь незначительными осадками.
В этом году, как заявил нам Кабанга, дождливый сезон сильно припоздал; вот и сегодня сухо, хотя горизонт и покрылся грозовыми облаками. Мы совершаем свой путь при сплошь облачном небе, но дождь так и не выпал. Такая задержка порой оборачивается для азанде грозной бедой - ведь на носу новый период засухи продолжительностью в один или несколько месяцев, а значит, посевы дурры и хлебные деревья, сорго, ещё долго не получат живительной влаги.
Заключительный переход перед долгой стоянкой у апакелле завершился горестным происшествием - видимо, запах свежего мяса привлёк к нашему становищу льва. Пол-ночи нам не давало спать его рыканье,
пока внезапно не раздались испуганные вопли носильщиков и сопровождавших их женщин - оказывается, царь зверей добыл себе в жертву одну их этих несчастных. Поутру наши негры были молчаливы и напуганы; все, как один, а особенного, женщины, боязливо жались к казакам, опасливо косясь во тьму лесных трущоб -не притаился ли там царственный разбойник? Предвижу заранее, что на очередной ночёвке наши забайкальцев ждёт особое внимание со стороны местных красоток; впрочем, они и так никогда не отказывать в нём белокожим пришельцам.
В деревне апакелле мы прожили не менее семи дней, набираясь сил; господин Семёнов полон энтузиазма, целыми днями расспрашивая (через Кабангу, разумеется) местных обитателях об окрестностях. Всякий вечер у апакелле праздник; доя меня же пребывание здесь ознаменовалось курьёзным происшествием.
Видимо, рассказы о нас проникли далеко: все местные жители теперь знали, что мы путешествуем, не обижая туземцев и не требуя для себя рабов или выполнения тяжелых работ. Поэтому многие в том числе и вожди, без опасения приходят в гости к апаккеле, чтобы подивиться на эдакие чудеса. Наше пребывание превратилось для обитателей деревни в сплошной праздник, ибо прибытие всякой группки визитёров шумно бурно отмечалось - с кушаньями, возлияниями и неизменными плясками.
Один из таких гостей, вождь крохотного племени название коего я за недосугом теперь и не вспомню, (их селение располагается в трёх днях пути к юго-западу от места, где мы сейчас гостим) положил глаз на мою винтовку. Сначала он долго объяснял мне - знаками, конечно, -как мечтает владеть таким оружием, высказывая всячески ко мне расположение - и даже подарил свой трумбаш - особый, очень красиво отделанный серповидный метательный нож со множеством ответвлений на клинке
Каково же было моё удивление и возмущение, когда на следующий день этот чернокожий совершенно изменил свое поведение! Явившись в нашу хижину в сопровождение трёх своих соплеменников (в чьи обязанности, похоже, входило поддакивать после каждой фразы вождя), он держал себя отталкивающе алчно и дерзко, полагая запугать меня этим. Но я встретил его спокойно. Войдя в хижину, он не сел на покрытый мешковиной чурбак, как это было вчера, а опустился прямо на устилающие пол циновки из стеблей дурры. Это, несомненно, должно было что-то обозначать - и я предложил ему устроиться поудобнее, указав на чурбак.
Гость предложение отверг - жестами он дал понять, что сердит на меня, поскольку до сих пор он еще не получил от меня хорошего подарка - то есть винтовки. Сопровождающие одобрительно закивали головами, нашептывая ему что-то.
Такое откровенное вымогательство меня возмутило; ф кликнул Кабангу. Когда тот явился в сопровождении Кондрат Филимоныча, я велел произнести следующую речь: «Я не „бахара“ (так здесь называют хитрых бродячих торговцев), а также не принадлежу к его родне, которая постоянно лжет; я уже объяснял, что имею всего одну винтовку. Неужели вождь действительно верит, что я отдам ему это оружие, столь необходимое мне для самозащиты и охоты?»
Я добавил, что скорее дам убить себя, чем отдам винтовку; если же вождь считает, что подарив мне трумбаш, он получил право требовать ружье - то пусть берет свой нож обратно. При этих словах я положил трумбаш перед ним. Далее я заявил, что имел намерение дать ему еще некоторые вещи, но теперь, видя, в чем заключается его дружба, я не желаю более водить с ним знакомство.
Моя резкая речь оказала желаемое действие. Вождь присмирел, пообещал больше не говорить о ружье и просил меня не прогонять его, а также оставить у себя подарок. Чтобы как-то сгладить неловкость , я предложил ему коробочку пистонов (у вождя было старенькое английское дульнозарядное ружьё). Это предложение мое было совершенно неожиданным и обрадовало его. Что касается вопроса о винтовке, то он действительно никогда больше к нему не возвращался.
В остальном -неделя прошла совершенно беззаботно. Единственное что нам досаждало - это назойливость любопытных негров; даже когда хижина была закрыта, плотные группки аборигенов скапливались перед отверстием в стене, служившим окном, загораживая мне и без того скудный свет.
Отредактировано Ромей (22-11-2014 10:48:40)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Им что только в голову не втемяшится....
