- Мсье Семенофф, какая красота, мон дьё!
Мужчины обернулись. В проходе  - на фоне лаза, подсвеченная со спины фонарями урядника и Кондрат Филимоныча, - стояла Берта.
- Наверное, это у неё на уровне инстинкта - подумал начальник экспедиции. - Выбрать самый выигрышный ракурс, отчётливее всего подчеркивающий ее красоту и прелесть. Даже здесь, в подземном тайнике…  впрочем - почему «даже»? Обстановка тайны, светящийся ореол вокруг силуэта женщины создавал ощущение неизъяснимой прелести- а отблески света со стороны хрустальной статуи лишь усиливали его. Две прекрасные фигуры, одна - из глубины веков, изваянная из хрусталя, другая -живая, из крови и плоти… «из такой прекрасной и доступной плоти - стоит только руку протянуть..» - подумалось Олегу Ивановичу. - «Впрочем, что это со мной? Нашёл время и, главное, место, - восхищаться женскими прелестями!»
Берта шагнула в сторону - волшебный ореол исчез. Вместо него из лаза били, как и раньше, лучи светодиодных фонарей да торчали любопытные физиономии забайкальцев. Отблески  хрусталя, впрочем, никуда не делись - они всё так же метались по стенам в такт перемещениям лучей.
- Какая прелесть! - Берта обошла статую. Садыков предусмотрительно отшагнул в сторону, освобождая дорогу молодой женщине. - Это и есть ваши гости из другого мира, мсье Олег?
Пару недель назад, еще до того, как путешественники покинули плато Серенгети и земли Буганды, Семёнов счёл необходимым открыть своим спутникам - и поручику и мадемуазель Берте - всю правду и о себе и об истинных задачах экспедиции. Поручик принял известие о том, что его непосредственный начальник на самом деле -пришелец из будущего, сдержанно. Видимо, слишком уж много подозрительных и загадочных неурядиц наблюдалось в последнее время, а может и Корф перед отправлением поделился с Садыковым кое-какими соображениями - Олег Иванович не знал. Берта же наоборот, пришла в полнейший восторг и смотрела теперь на Семёнова не вежливо-свысока, как и подобало богатой аристократке и владелице роскошной яхты, замка и бог его знает чего еще, - а восторженно-наивно, как на героя рыцаря в сияющих латах, вдруг сошедшего со страниц приключенческого романа в гости к перелистывавшей его гимназистке. Да и отношение бельгийки  к самой экспедиции с этого дня резко поменялось. Если раньше она не забывала лишний раз заметить, что её участие в путешествии - всего лишь каприз, хобби, возможно, во исполнение некоего пари, заключённого в лондонской аристократической гостиной, некое подобие восьмидесятидневного странствия Филеаса Фогта, то теперь не было в экспедиции большего энтузиаста чем она. Мадемуазель Берта и раньше-то не досаждала Семёнову е его спутникам жалобами на неустроенность и тяготы пути, уверенно подтверждая свои слова о сафари, охоте, навыках верховой езды и прочих полезных в дороге умениях - но теперь она отпросила в сторону своё показное высокомерие и стала общаться запросто даже с казаками и кондуктором. Единственный человек, по отношению к которому она оставалась всё той же надменной, холодной леди из высшего общества - её стюард и камердинер; но это уже были, видимо, отношения, сложившиеся за долгие годы службы мсье Жиля у Берты, и изменить их, по видимому не могло уже ничто внешнее.
- Как интересно! - щебетала Берта, в третий раз уже обходя статую. - И как жаль, что лицо этого таинственного монаха скрыто капюшоном. Как вы думаете, мсье Олег,нам удастся разглядеть его черты - или хотя бы потрогать… там вообще есть лицо?- и женщина вспрыгнула на краешек постамента статуи с явным намерением нащупать в узком провале  капюшона черты лица. - Ой, а это что такое?
И она потянулась к чаше с зёрнышками в левой руке фигуры
- Это…. не торогайте, Берта, дорогая, я потом вам всё подробно расскажу. - Олег Иванович поспешно отвёл её руку и извлёк чашу из прозрачной ладони. Завозился, шаря в сумке, потом извлёк полиэтиленовый пакет и ссыпал туда содержимое чаши. Освобождённая от тёмных шариков, она ярко блеснула у него в ладонях. И вообще -давайте-ка подумаем, как будем извлекать это сокровище. Господин поручик, как думаете - вчетвером получится приподнять эту статую с постамента?
- Хрупкая она очень, как мне кажется. - отозвался Садыков. - Впрочем, если обвязать верёвками, да сколотить хороший ящик...
- Так ить ни досточки нет, вашсокородите! - подал голос их лаза хорунжий. Ни он, ни остальные забайкальцы, всё ещё не рисковали войти в непонятный зал и предпочитали наблюдать «с порога». Хотя, конешное дело, можно напилить деревцев потоньше, да и соорудить из них клеть. Тяжелее будет, чем из досок, зато крепко. А чтобы не побилось - мы пальмовых листьев сухих напихаем - из которых мы в палатках под одеяла кладём, чтобы, значит, не на голой земле спать.  Они уж совсем высохли, за неделю то. опять же, у ручья тростник сухой есть - его нарубим. И поедет ентот ваш статуй как у Христа за пазухой до самого Санкт-Петербурга…
- Вот, братец, и займись. - кивнул Семёнов. А мы с вами, господин поручик, давайте прикинем - как бы нам под этот купол подкопаться? Может вы и правы, конечно, насчёт водоносных слоёв - но попробовать всё-таки надо. Вы со мной согласны?
Садыков  только и вздохнул в ответ.

Глава девятая

В клочьях они привели его, как после игр и драк,
Крича: "Он душу потерял, не знаем где и как!
Мы просеяли много газет, и книг, и ураган речей,
И много душ, у которых он крал, но нет в нем души своей.
Мы качали его, мы терзали его, мы прожгли его насквозь,
И если зубы и ногти не врут, души у него не нашлось".
Р. Киплинг «Баллада о Томлисоне»

- Знаете, Евгений Петрович, в наше время в определённых кругах считается хорошим тоном презирать интеллигенцию и либерализм в любой его форме. Считается, видите ли, что именно от них исходит всё то, что разлагает государство; то, что привело к развалу сначала Российской Империи, а потом и Советского Союза… ну да я вам рассказывал. И знаете, что самое в этом любопытное? Формируют это мнение тоже представители интеллигенции - только упорно открещивающиеся от своего «сословия». Дошло, знаете ли, до того, что слово «интеллигент» стало не то чтобы ругательным, а даже унизительным, что ли… вроде как «недотыкомка». Или того хуже - циничный подонок, который продаёт Родину за «иностранные гранты»; это средства, выделяемые зарубежными спонсорами… простите, меценатами - на всякого рода творческую, научную, не очень научную и псевдонаучную деятельность. Или на общественную; скажем - правозащитную. Отсюда и стереотип - раз интеллигент или, паче того, либерал - то непременно он за гранты и предаёт Россию.
- Но это же нонсенс, простите меня, Андрей Макарыч! - возразил Корф. - Подобная позиция годится для армейского офицера, или, скажем, гвардионца - но ведь любой культурный, образованный человек должен понимать, что без интеллигенции, без врачей, инженеров, учёных невозможно развитие…
Двое мужчин сидели в кабинете Корфа. Обстановка, правда, была не вполне казённой - на Петербург опустились сумерки, и по этому случаю в комнате ярко пылал камин. Зная пристрастие Каретникова к такого рода освещению, Начальник Департамента Особых Проектов велел развести огонь пожарче - в сентябре под вечер было уже прохладно - и принести канделябры со свечами, прикрутив, предварительно газовые рожки. И теперь барон с доктором предавались полюбившемуся им с некоторых пор занятию - рассуждали о высоких материях за бутылочкой коньяка.
- А вот здесь-то и кроется ещё одно явление нашего века, барон. - продолжал Каретников. - Это в ваши благословенные времена любой человек с университетским или институтским образованием - а пожалуй даже и с гимназическим - уже причисляется к интеллигенции. У нас же в какой-то момент граница эта стала проходить не по степени образования, а по… готовности к недовольству властями, что ли. Даже не к протесту - скорее к эдакому брюзжащему недовольству. А так же - редкостная упёртость и неспособность слушать кого-то кроме себя, любимого. Не поверите - даже в «Британике» в статье о русской интеллигенции, отмечается что для неё характерна "неспособность к компромиссам, признание только своей точки зрения"
Причём считается, что это исключительная прерогатива интеллигенции творческой, гуманитарной так сказать - а так же, с недавних пор, и так называемых «офисных работников» - некоего аналога ваших приказчиков богатых купцов, только с высшим образованием. А все, кто имеет отношение к технике, производству, наукам: техническая интеллигенция, учёные-естественники - геологи например, врачи, физики - в силу рода своих занятий свободны от подобных умонастроений.
- Пожалуй, это можно понять. - кивнул Корф, покачивая в ладони рюмку с коньяком - барон, как и полагалось, ждал, когда благородный напиток нагреется от тепла его руки, чтобы насладиться потом его тонким ароматом.
- В конце концов, у нас тоже отнюдь не все в восторге от господ Добролюбова, Чернышевского с Некрасовым, да и графа Толстого, если уж на то пошло. Но что делать, батенька - если та же самая, как вы изволили выразиться, «техническая интеллигенция» - она ведь не может существовать в той же среде, что и, скажем, мастеровые или охотнорядские сидельцы? Им всё нужно другое - и книги, и театральные спектакли, и домашняя обстановка в конце концов! А создают, формируют это всё как раз те, кого у вас, как вы говорите, так презирают - те самые творческие люди.
- Если бы всё было так просто, дорогой барон. - вздохнул Каретников. - Это у вас они что-то там ещё создают и формируют. А у нас всё давным-давно уже сформировано и живёт само по себе. Ну вот, к примеру - сколько, по вашему, сейчас в этой России так называемых «владетелей умов» - крупных поэтов, художников, литераторов?
Корф наклонил голову, опустив рюмку - задумался.
- Да не пытайтесь вы считать, Евгений Алексеевич, - усмехнулся Каретников. - я и так верю что вы, потратив минут пять-десять выдадите список из двух-трёх десятков фамилий. И, что характерно - я с вами соглашусь, как согласится и любой другой прилично образованный человек, к которому мы обратимся с этим вопросом. Нет, расхождения будут - скажем, на четверть, - но не более того.
- Ну так оно и неудивительно. - кивнул Корф. - Эти имена всем, в общем, известны… а к чему вы задали этот вопрос? Неужели вы хотите сказать,ч то у вас, в будущем, такого количества не наберется?
- Тот-то и оно, что нет. И почти наверняка на подобный вопрос мои "единовременники" будут либо долго и с энтузиазмом перечислять имена артистов, спортсменов и политических обозревателей - то есть тех, кого в вашем, барон, списке не найдётся вовсе. А если окажутся в списке моего современника пять-шесть имён писателей и кинорежиссёров - то поверьте, в списках, составленных десятком произвольно взятых людей хорошо, если пара-тройка фамилий совпадут. А большая часть вообще назовёт либо иностранцев, либо людей уже оставивших этот мир. Наш мир воистину стал глобальным, Евгений Петрович - и прежде всего, в плане культуры. Теперь считается, что народ может как бы и обойтись без своих «властителей дум». То есть - без той самой творческой интеллигенции. Прошлые авторитеты - это да, это конечно, а как же. А вот нынешним не верят, увы…
Нашим «технарям» видите ли, вполне достаточно того, что было написано, сочинено, снято раньше или вообще не у нас, а за границей. А нынешнюю российскую творческую публику - бомонд, богему, "креативов", как их там ещё называют - склонны воспринимать как паразитов; книг, которые они пишут, в массе своей не читают, фильмов концептуальных не смотрят, на выставки и спектакли не ходят. И большая часть того, что наши "креаклы" - появилось недавно такое уродливое словечко, -  производит в мир, воспринимается средним инженером или, скажем, школьным учителем как нечто, изначально заражённое гнилью и порчей. И знаете что? В большинстве случаев так оно и выходит - вот ведь незадача! Видели бы вы «инсталляции» и «перформансы» иных наших концептуальных художничков… - и Каретникова невольно передёрнуло.
- И вообще - именно потребление в неумеренных количествах различных интеллектуальных вывертов и является отличительной чертой "настоящего российского интеллигента" нашего времени. А научная и техническая "интеллигенция" - поверьте, барон, меня тоже коробит от этого определения, - кроме, конечно, редких случаев профессионально несостоятельных маргиналов - это блюдо не переваривает. А посему - в глазах его создателей настоящей интеллигенцией не является.
- Ну, это как раз не ново. - заметил Корф. Ведь и у нас «Анну Каренину» поначалу объявили чуть ли не призывом к разврату. Меня другое занимает. «Гуманитарная интеллигенция» - тьфу ты, прямо масло масленое! - это ведь не только люди творческих профессий! Это ведь и адвокаты, юристы, те же экономисты, в конце концов! Их-то вы куда денете?
- А с ними всё вообще плохо, Евгений Петрович. - невесело усмехнулся Каретников. - Это ведь у вас еще можно встретить энтузиастов, которые видят в суде присяжных, да и в самом институте присяжных поверенных - по-нашему говоря, адвокатов, - некую надежду на справедливость для всех и равенство людей перед законом. А у нас уже давно и повсеместно считается, что адвокат - это самая циничная и продажная из профессий.
- Но как же так? - удивился барон. - Если у адвокатов в вашем мире такая репутация - то на что они тогда живут, почему к ним клиенты обращаются? Кто ж доверит свои дела таким вот проходимцам?
- Времена меняются. - развёл руками доктор. - Это у вас чуть ли не главная задача адвоката - воздействовать на эмоции присяжных. Помнится, господин Кони, юрист известнейший, ещё когда говорил, что адвокатское ремесло в России стало теперь сродни лицедейству, актёрству. И главное - это выдавить слезу из коллегии присяжных и сорвать аплодисменты зала. У нас всё давным-давно не так и эмоции зала никого не интересуют. В чести связи, умение договариваться со следствием, знание лазеек в законодательстве - чтобы, к примеру, развалить очевидное всем дело, придравшись к какому-нибудь пустяковому поводу. Впрочем, будем справедливы - следственные органы у нас порой тоже ох как не безгрешны. Что же касается экономистов - то им, после недавних потрясений, по-моему, не то что у нас в стране - во всём мире веры нет.
Барон покачал головой - с явственным скепсисом.
- И как-то у вас выходит, доктор, что самые простые, очевидные вещи наизнанку выворачиваются…
- Так ведь не мы их вывернули - сокрушённо вздохнул Каретников. - Господа адвокаты и экономисты, которые ещё при Российской Империи пролезли сначала в Думу, а потом, в 17-м, и во Временное правительство, такого наворотили… а их коллеги и идейные наследнички в наших 90-х продолжили в том же духе. Так что в России людям этих профессий теперь ох как не скоро верить начнут, если вообще такое случится когда-нибудь. К тому же - есть ведь еще так называемый "креативный класс" - разного рода рекламщики, дизайнеры, политологи, копирайтеры, журналисты, блоггеры, прости господи... Эти вообще непонятно - для простого человека, разумеется, - что полезного делают, однако же, зарабатывают и на хлеб с маслом, а кое-кто и на паюсную икорку сверх того. Что уважения и любви народной им, сами понимаете, не прибавляет. Вы и представить себе не можете, Евгений Петрович, до чего сильно расколото наше общество. По сравнению с ним у вас здесь - что в России, что по всей Европе, - царит трогательное единомыслие. И это несмотря на всех господ народовольцев с их природными антиподами. Хотя - всё это ведь не нами придумано, а заложено вот сейчас, в ваши времена. Есть у вас такой писатель - Чехов, Антон Павлович. Весьма известен как беллетрист, рассказы у него блестящие… Вот одна из его фраз - у нас к ней частенько прибегают, когда дело доходит до спора насчёт интеллигенции. Ре её, правда, у вас здесь ещё не сказал - но какая разница, верно?
И Каретников, подняв глаза к потолку, процититровал по памяти:
"Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже. когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр. Я верю в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям - интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их и мало."
Так что, дорогой барон, почти полтора века прошло - а, как будто, ничего не изменилось!

Отредактировано Ромей (02-12-2014 11:55:00)

Вы отлично подтвердили мысль моего персонажа
Но, пожалуй, имеет смысл сформулировать поотчётливее. например, так:

Нашим «технарям» видите ли, вполне достаточно того, что было написано, сочинено, снято раньше или вообще не у нас, а за границей. А нынешнюю российскую творческую публику - бомонд, богему, "креативов", как их там ещё называют-  склонны воспринимать как паразитов; книг, которые они пишут,  в массе своей не читают, фильмов концептуальных не смотрят, на выставки и спектакли  не ходят. И большая часть того, что те производит в мир, воспринимается подобными людьми как нечто, изначально заражённое гнилью и порчей. И знаете что? В большинстве случаев так оно и выходит - вот ведь незадача! Видели бы вы «инсталляции» и «перформансы» иных наших концептуальных художничков… - и Каретникова невольно передёрнуло.

Что скажете?

Отредактировано Ромей (02-12-2014 08:41:54)