Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.28)

***

«Я не сержусь», — сказал сенатор и весь вечер и все следующее утро прилагал титанические усилия, чтобы эти слова оказались правдой.  Роберт был невиновен в том, что Таненбаум не смог обеспечить ему нормальный отдых, хотя идея закончить Стейтонвилль в рекордные сроки не свидетельствовала в пользу здравого смысла «дядюшки». Профессору не стоило идти на поводу у питомца, но Ричард давно заметил, что если Роберту что-то втемяшится в голову, он способен взять за горло любого, тем более старика. Как и все творческие люди, временами Роберт был совершенно невыносим, и Ричард вторично вынужден был  согласиться с братом. Гении редко бывают приятными людьми, и хотя психопатом Роберт все же не был, идиотом он, бесспорно, был. И, значит, сердиться на него было  бессмысленно.
Вооруженный этой мыслью, сенатор Томпсон развернул бурную деятельность. Прежде всего, просмотрел список столичных турфирм и оказываемых ими услуг, после чего  постарался выбрать лучшую. Затем договорился с менеджером фирмы о визите психолога, который должен был помочь Роберту подобрать самое подходящее место отдыха и определиться, в какой форме этот отдых будет проходить. Наконец, занялся финансовыми делами подопечного. Как питомец — победитель сенатского конкурса, Роберт должен был получить пятьдесят тысяч долларов премии, но Ричард, как опекун, обязан был  разработать для него правила расхода средств. Нельзя сказать, будто сенатор не доверял экономическим способностям родственника и не верил в результативность полученного им в Стейтонвилле обучения, однако болезненные усилия Роберта по сбору бонусов внушали определенную тревогу.
Вызов коммуникатора оторвал сенатора от расчетов, а вопрос Линкольна Райта вновь поднял волну раздражения:
— Почему отказался? Да потому что идиот! — с досадой бросил Томпсон. — Только идиот может заработаться до такой степени, чтобы ни с того, ни с сего вообразить себя  психологом... Да-да, именно так! У другого питомца, видите ли, был срыв, и он уступил ему свое место… Конечно, глупость… Он должен был обратиться к тьюторам, к психологам, да, в конце концов, ко мне, а вместо этого наворотил дел… Да, полностью согласен… Я так ему и сказал… Конечно, заработался…  Обращение к психологам, видите ли, клеймо на всю жизнь, а он и так решил проблему… Спасибо, Линк, я уже договорился с турфирмой. Профессор Таненбаум был прав, парню необходим отдых… Да, сегодня придет специалист… Совершенно верно, четыре недели… Конечно, в полном объеме, а как же иначе?.. Ну что вы, Линк, я на него не сержусь, он действительно устал и не может рассуждать здраво… Да-да, обязательно… Благодарю.
Разговор с Райтом принес Ричарду облегчение, и уже спокойно он вернулся к работе.
Разделить премию на две неравные части — тридцать пять и пятнадцать тысяч долларов. Создать два именных счета и оформить на Роберта две электронные карты. Определить больший счет как накопительный и разрешить Роберту снимать с него только проценты. Установить лимиты трат для расходного счета: максимальная единовременная трата 350 долларов, максимальная ежемесячная трата — 700 долларов, максимальная трата на благотворительность в месяц — 100 долларов.
Сенатор полюбовался на дело рук своих и понял, что это хорошо.

Продолжение следует...

В данном случае он следует закону. Помните, Лонгвуд рассуждал, что надо принять закон об обращении бонусов в деньги и отрегулировать максимум трат? Вот Ричард и следует закону. Он выбрал стандартную систему расходов для частновладельческого питомца. Единственно, официального ограничения на благотворительность нет, но тут Ричард решил, что необходимо ее установить, т.к. иначе Роберт рискует остаться без денег.

У него отсутствует такой опыт. У него никогда не было таких питомцев. И уж тем более, он даже не догадывался, что родственник может оказаться питомцем. Вот как с таким общаться?

А вот это вы сейчас узнаете. Итак
Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.30)

***

Линкольн Райт выключил динамик, повернулся к коллегам и довольно изрек:
— Ну, да, это обычное переутомление.
Группа Торнтона потеряно молчала.
— Э-э, коллеги?.. — Райт недоуменно оглядел присутствующих. Директор с отсутствующим видом уставился в окно. Милфорд уныло тер подбородок. Ларри был непривычно бледен, и Райт подумал, что еще никогда не видел молодого коллегу таким растерянным.
— Таненбаум был прав, — расстроенно проговорил Торнтон. — В отношении этого субъекта перезагрузка не сработала.
— Но подождите, — попытался возразить Ларри, — парень просто устал, он не подумал…
— Не обманывайте себя, Лоренс, — негромко проговорил Торнтон. — Он подумал. Очень даже подумал. Принял решение и осуществил его. При этом обманул тьютора — и не по причине отсутствия мотивации, не для того, чтобы выставить себя в лучшем свете, а вполне осознанно, чтобы без помех осуществить свой план.
— Если судить по отчету профессора, решение парень принимал быстро, — угрюмо  добавил Милфорд.
— Да, — согласился Торнтон. — Это не уровень питомца и даже не уровень алиена.
— Заметьте, он еще и к нам относится критически, — вмешался в обсуждение еще один специалист. — Хотел бы я знать, что он помнит о перезагрузке.
— Возможно, все, — заявил Торнтон.
— И что теперь делать? — вырвалось у Райта.
— Ничего! — резкий голос директора заставил всех вздрогнуть. — Никаких экспериментов в отношении субъекта. Осторожное наблюдение, желательно, издалека. Обязательный просмотр почты. И никаких резких движений!
— А если… — внезапный страх заставил Райта побледнеть, — если субъект опасен для сенатора?
— Не думаю, — в тоне Торнтона Райт предпочел бы услышать больше убежденности.
— Нет, Линк, для сенатора он не опасен, — объявил Лонгвуд.  — Подумайте сами, он чистосердечно признался сенатору, а это значит, что профессор был прав, и субъект привязан к опекуну, полностью ему доверяет и не представляет для него никакой опасности. Это очевидно.
— Но, может быть, стоит включить прослушку ошейника… на всякий случай, — несмело предложил Райт. — Ведь теперь у субъекта активирован статус «А-Плюс».
— Да вы с ума сошли, — Томас Лонгвуд шокировано уставился на подчиненного. — Сенатор Томпсон это все же не Бэль Эллендер. А если рядом окажется консул? Вы предлагаете слушать и его?! Нет, Линк, это исключено.
Линкольн Райт виновато опустил голову. О консуле Томпсоне он вспоминал нечасто, но вот подслушивать сенатора Томпсона было и правда нехорошо. И все же безопасность покровителя была  не тем вопросом, от которого Райт мог легко отмахнуться.
— И вот что необходимо сделать, коллеги, — проговорил Лонгвуд. — Мы уже оградили субъекта от опасных контактов, я имею в виду, от Бэль Эллендер и Юнис Честертон, а теперь пришло время оградить его и от других нежелательных флэшбэков.
Директор взял электронный карандаш и в задумчивости пару раз крутанул на столе словно волчок.
— Город Гамильтон вызывает у субъекта слишком много как положительных, так и отрицательных эмоций, — академичным тоном продолжил Томас Лонгвуд, —  а в свете новых событий, мы не знаем, во что могут трансформироваться эти чувства. Милфорд, проинформируйте сенатора, что питомцу не рекомендуется посещать Гамильтон. И в связи с этим, Лоренс, вы тоже не сможете возобновить контакты с парнем.
— Но… — хотя это было и невозможно, Ларри побледнел еще больше.
— Нет-нет, Лоренс, никаких возражений, вы слишком тесно связаны с бывшими опекунами субъекта, а мы не знаем, что они о вас рассказывали, — заметил Лонгвуд. — Поэтому не будем множить флэшбэки. Торнтон, организуйте внеплановую проверку других субъектов первых двух экспериментальных групп и подготовьте рекомендации по результатам проверки. Райт, на вас почта субъекта. Дэррил, на вас активность субъекта в сети. Пока это все.
Линкольн Райт вернулся к себе, однако ни уютный кабинет, ни привычная работа, ни любимый сорт кофе не способны были вытеснить из его сердца тревогу, а из головы ворох неуместных мыслей. Только теперь он понял, как подставил Ричарда Томпсона. Поместить субъекта в дом сенатора — придумать худшее было невозможно. Впрочем, худшее случилось. Фамилия «Томпсон» для субъекта была самым страшным флэшбэком, который только можно было вообразить, и об этом флэшбэке знал лишь он.
Бывший нумер взволнованно прошелся по комнате, подошел к окну. Говорить правду было страшно, однако промолчать было предательством.
Не в силах справиться с угрызениями совести, Линкольн Райт схватил коммуникатор и торопливо набрал номер.

Продолжение следует...