Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.53)

А еще Роберт обнаружил, что вновь стал знаменитым. Когда проводник, смущаясь и краснея, попросил у него автограф, уверяя, будто «быть полезными доктору Томпсону большая честь для всей смены», Роберт не придал этому большого значения. В конце концов, у бригады поезда был список пассажиров, и просьбу автографа можно было расценить как обычную вежливость или желание угодить клиенту. Но когда в вагоне-ресторане какой-то свободный чуть ли не весь обед ерзал на месте, то и дело оглядываясь на него, словно не верил собственным глазам, а потом бросился следом, чтобы просить автограф, когда остальные пассажиры, привлеченные этой сценой, дружно встали и разразились аплодисментами, а официанты разнесли всем шампанское, как было сказано — «в честь  победителя», Роберт понял, что это слава.
Слава бежала впереди него, но Роберт признавал, что случись все в оставленном мире, ему не дали бы ни минуты покоя, воспитание же этого мира требовало сдержанности и осознания того, что и знаменитостям нужен отдых. И все же при встречах с ним у людей загорались глаза, и они принимались лихорадочно рыться в карманах в поисках хоть какого-нибудь клочка бумаги, на котором можно было поставить автограф. А через час после чествования в вагоне-ресторане на планшет Роберта пришло послание от Службы психологической поддержки с запросом, не нуждается ли он в психологической разрядке.
Открытие, что в поезде есть отделение Службы со своими агентами, было не слишком приятным, но Роберт постарался как можно вежливее поблагодарить диспетчера за заботу и так же вежливо отклонить предложение, сообщив, что у него все в порядке. Если не считать этого маленького происшествия, путешествие было приятным. Роберт даже почти сдружился с одним из пассажиров, направлявшимся на тот же курорт. О Провиденсе свободный Купер рассказывал взахлеб, и Роберт находил его рассказ не лишенным интереса.
— Если б вы знали, дорогой доктор, какое это замечательное место, — восторженно вещал Купер. — Суровая первозданная природа, северный океан, несгибаемые люди… Там я чувствую себя первопроходцем, как в старые героические времена, — самодовольно говорил свободный. — А еще в Провиденсе все на редкость продумано и уютно. А какая заботливая прислуга! — поспешно добавил Купер. — Я езжу туда шестнадцать лет. Я был одним из первых, сразу после строительства центра, и вы не представляете, как много с тех пор там было сделано, — не унимался сын столицы. — Вот увидите, вам понравится Провиденс, и вы тоже станете там завсегдатаем. Вы просто не захотите думать ни о каком другом месте отдыха!
Роберт серьезно кивал, мысленно забавляясь речью свободного. Первопроходцы в уюте с заботливой прислугой — это было очень смешно, как и суровый северный океан. А, с другой стороны, что еще должен был думать о Нью-Винъярде обитатель столичного острова, где царило вечное лето? Намекать свободному Куперу, что его представления о природе и первопроходцах очень далеки от реальности, не входило в планы Роберта, и потому он молча  наслаждался легкой, ничего не значащей болтовней, с удивлением обнаруживая, как отступает усталость и  вечное напряжение. Общаться, ничего не опасаясь и не думая о последствиях — это был величайший дар дороги. Знать, что никогда не встретишься со случайным приятелем — тоже. Как выяснил Роберт, в Провиденсе их с Купером пути должны были разойтись. Ричард купил для него самую дорогую путевку, о которой Купер не смел даже мечтать, и это был тот редкий случай, когда неуемная забота племянника оказалась кстати.

Продолжение следует...