Учитывая чья, теоретически, может быть свадьба....

Во-первых, не бедные))) Во-вторых, сами виноваты.  Пора умнеть. У Эллис есть шанс.

Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.1)

На сцену они выходили под гимн Стейтонвиля, двумя рядами с противоположных сторон — отдельно те, кто едут на строительство и становятся алиенами, и те, кто не едут и остаются в прежнем состоянии. Торжественный хорал заглушал аплодисменты. Роберт и Майки медленно шествовали во главе своих шеренг и остановились рядом, в глубине сцены, оказавшись в вершине прямого угла. Последние вышедшие на сцену стали первыми — черт бы побрал так любимый в здешнем мире символизм! И награждать лауреатов тоже должны были с конца, и прежде всего — тех, кто на стройку не ехал.
Звуки гимна смолкли, и аплодисменты возобновились с новой силой. Роберт смотрел в зал, украшенный цветочными гирляндами, лентами и портретами знаменитых выпускников питомника, на своих товарищей, в лауреатских мантиях совершенно не похожих на самих себя, и размышлял, что раз это торжество называют скромным, что бы учинили организаторы конкурса, проходи награждение в Сенате?
Распорядитель поднял жезл, и в зале воцарилась тишина. И тогда среди  звенящей тишины раздался гимн свободного мира: «С мечом в рукам мы жаждем мира, лишь только мира под сенью свободы*…». Зал, как один человек, встал. Свободные и алиены с вдохновенными лицами приложили правую руку к сердцу, а питомцы почтительно склонили головы. В последний миг Роберт успел заметить, как замешкался Черч перед тем, как впервые вместе с остальными свободными не склонить головы. Торжественная мелодия ширилась, становилась громче и мощней, воздух дрожал от работы динамиков и множества голосов, и попаданец осознал, что большинство собравшихся, и его товарищи в том числе, вдохновенно выводят «…лишь только мира под сенью свободы…»
Гимн завершился ликующим аккордом, и Роберт на мгновение показалось, будто у него  заложило уши. А потом до его слуха донесся стук опускаемых сидений и  гул голосов.
Роберт поднял голову. Просветленные лица, сияющие глаза — в последние годы своей  жизни в оставленном мире он не видел такого единодушия и просветления даже в церкви. Впрочем, напомнил себе попаданец, свободный мир только назывался свободным и как любое тоталитарное общество с восторгом принимал помпезные церемонии, подсаживаясь на них не хуже наркомана на иглу.
Речь президента Стейтонвилля длилась полчаса, а его похвалы в адрес каждого победителя навели Роберта на мысль, что в зале наверняка присутствуют представители ведущих проектных фирм, и, значит, церемония не так уж и сильно отличалась от смотрин перед аукционом, только проходила в иной облагороженной форме. Роберт не сомневался, что через три-четыре дня Дика начнут забрасывать предложениями если и не о продаже, то об аренде новоявленного лауреата, а товарищей-алиенов начнут сманивать в различные фирмы еще во время строительства онкологического центра.
Самого Роберта аренда устраивала. Мысль о скорой независимости поднимала настроение, и даже тяжелая мантия больше не раздражала. Роберт готов был выдержать все церемонии, хотя процедура награждения и смахивала на коронацию. На восемь коронаций.

* В нашем мире это девиз штата Массачусетс.

Продолжение, конечно, последует...