То есть перспективы для Австро-Венгрии рисовались самые унылые – иметь фронт по практически всем своим границам, это гарантированно проиграть войну в самое ближайшее время. Это понимали и в Германии, и там совершенно не хотели лишиться своего единственного союзника – без него и немцы долго бы не продержались. Необходимо было выводить из игры самого опасного из противников. Хотя бы временно… *

* Автору прекрасно известно, что «Горлицкий прорыв» произошел весной 1915 года, но ведь ситуация изменилась…

Главнокомандующий России, Великий князь Николай Николаевич, дядя императора, стратегом отнюдь не являлся. Если честно, то война для него была игрой на карте – захват географических объектов был главной целью любой операции: захватили город – «Ура!», потеряли – «безобразие!»…
Сначала отвлекающий удар обозначили в Курляндии: группа генерала фон Лаугенштейна стремительным броском захватила сначала Мемель, а потом и Либаву. Её поддержала и Неманская армия. Но герой Порт-Артура генерал Горбатовский сумел задержать со своим корпусом рвущиеся к Риге германские войска. Штаб Северо-Западного фронта во главе с Алексеевым разгадал в германском наступлении лишь демонстрацию, и не позволил себе разбрасываться силами, отправив в Курляндию лишь необходимое. Положение на Северо-Западном фронте оставалось твёрдым.
К сожалению, на Юго-Западном фронте всё обстояло иначе: недалёкий генерал Иванов, и ещё более недалёкий Николай Николаевич чрезвычайно встревожились активностью австро-германцев в районе Карпат. Великий князь требовал наступления в Буковине, и не хотел замечать собирающейся на Дунайце катастрофы.
Разведка армии генерала Радко-Дмитриева день за днём сообщала о накоплении неслыханных сил перед фронтом, который защищали всего лишь два неполноценных корпуса. Ставка данную информацию игнорировала. Ставка думала о наступлении…
Радко-Дмитриев просил разрешения отвести войска – пусть удар противника придётся в пустоту. Ответ был один: «Ни шагу назад!».
  Утром двадцать второго июля германские орудия затопили огневым морем неглубокие русские окопы. После этого пехота Маккензена и эргерцога Фердинанда рванули на штурм той «ниточки», которая ещё защищала Россию. Против каждого русского корпуса было по армии, против каждого полка – по дивизии.
Но из разгромленных окопов поднялись кучки полузасыпанных землёй людей. Своей железной грудью и яростным огнём они спружинили удар германцев, они не дали немцам возможности превратить победу в разгром.

***

Трудно быть генералом… Трудно быть настоящим генералом удобным для начальства. Мало таких было в Российской армии. Единицы. Суворов, Вейсман, Скобелев… Генералов, которые принимали решения «вопреки». Тех, которые имели мужество наплевать на все указания сверху и поступать как должно…
Николай Николаевич Юденич командовал Резервной армией состоящей из Первого Кавказского и Первого Туркестанского корпусов.

Узнав о критическом состоянии Третьей армии, он немедленно отдал приказ атаковать наступавших австрийцев во фланг. Не согласовывая своё решение со Ставкой, а лишь сообщив о свершившемся факте.
Для начала над марширующими колоннами армии эрцгерцога зажужжали русские аэропланы. С неба посыпались бомбы и тучи «стрелок»* здорово подвыкосив количество движущихся на армию Радко Дмитриева пехоты и кавалерии. Затем ударили русские конники: Ахалтекинский и Восьмой казачий полки при поддержке конной артиллерии повырубили последовательно восемь эскадронов завесы австрияков, вломились во вражеские обозы, сея смерть и разрушение. Ну и беря трофеи, естественно.
Потом подтянулись и русские пехота с артиллерией. Резервам эрцгерцога стало совсем невесело, и они перешли к обороне, лишая «второго дыхания» армию, наступающую в генеральном направлении…

• Стрелка (флешетта) – Стальной стержень размером чуть больше карандаша заострённый с одной стороны и с пропилами в виде оперения с другой. Такие стрелы, сброшенные с бреющего полёта аэропланов, разгонялись ускорением свободного падения так, что пробивали всадника вместе с конём.

- Ваше императорское высочество, - в кабинет Верховного заскочил один из офицеров связи, - срочная телеграмма от командующего Третьей армией!
- И что там? – лениво поинтересовался Николай Николаевич.
- «Противник атакует значительными силами. Огромные потери. Прошу разрешения отступить за реку Сан».
- Этот болгарин совсем с ума сошёл? – немедленно взбеленился великий князь. – Какое к чёрту отступление? Передайте: Ни шагу назад!
Образно говоря, верховный главнокомандующий приказывал поплотнее прижаться к раскалённому железу, которым жгли грудь Третьей армии.
- Ваше императорское высочество! – на этот раз в кабинет главнокомандующего ворвался сам его начальник штаба, генерал Янушкевич. – Телеграмма от командующего Резервной армией.
- Читайте!
- «В связи с особыми обстоятельствами, атакую наступающие австрийские части во фланг».
- Какие к чертям обстоятельства! – Главнокомандующий даже вскочил с кресла. – Почему без приказа?! Немедленно прекратить операцию! Резервная армия потребуется для наступления! Пусть Радко Дмитриев выкручивается сам!
- При всём уважении, ваше императорское высочество, - посмел возразить Янушкевич, - прекратить операцию такого масштаба невозможно. Юденич поступил неправильно, но уже нельзя разорвать контакт его корпусов с австрияками…
- Ваше императорское высочество! – в кабинет влетел ещё один адъютант. – Телеграмма от генерала Брусилова: «Весьма срочно: Прошу разрешения отвести Восьмую армию с Карпат во избежание её окружения неприятелем».
- О! – делано вздёрнул брови Николай Николаевич. – Хоть кто-то у меня спрашивает разрешения. Что скажете, Николай Николаевич?
- Судя по информации с фронтов, ваше императорское высочество, - начал начальник штаба, - ситуация действительно критическая. О наступлении временно стоит забыть. Пока. Просьбу Брусилова, думаю, следует удовлетворить – объединившись с войсками Юденича, эти две армии могут серьёзно повлиять на германо-австрийский прорыв. Но решать, конечно, вам.
- Капитан второго ранга Бубнов просит вас его принять, ваше императорское высочество!
Николай Николаевич подумал, что над ним издеваются. Флотских он презирал (это ещё мягко говоря) как и большинство сухопутных офицеров и генералов.
Александр Дмитриевич Бубнов, более знакомый читателям бессмертного романа Новикова-Прибоя «Цусима» под псевдонимом «мичман Воробейчик», был представителем флота в Ставке с начала войны, и натерпелся немало. В принципе, после каждого общения с Великим князем на протяжении этого года, любой моряк-дворянин (а других моряков при Ставке и быть не могло), должен был бы застрелиться – дядя императора не стеснялся в выражениях.
Но на этот счёт Бубнова проинструктировал сам Григорович (морской министр): «Терпеть, близко к сердцу не принимать, должность исполнять…»